Черная месса

[Алексей Минский]

Черная месса

Отче наш, бывший на небесах…
Сатанистская молитва

Месса — главная церемония католической церкви, основанная самим Христом и почитавшаяся его последователями в течение многих веков. Протестантские службы также основываются на мессе, хотя и отличаются по ряду существенных положений. В силу святого происхождения и длительной священной традиции месса зачастую копировалась, причем отнюдь не всегда с богохульными намерениями. Алхимики создавали ее алхимические версии. Алистер Кроули написал собственную мессу Гностической католической церкви, а также мессу феникса, которая должна была произноситься магом ежедневно на заходе солнца. Церемониал собраний «гитлерюгенда» напоминал по форме христианскую службу: нацистский флаг занимал почетное место святых даров, а цитаты из «Майн кампф» или речей Гитлера заменяли Евангелие, послания апостолов и символ веры.

Уже во II веке н. э. святой Иреней обвинял учителя-гностика Марка, «адепта магических обманов», в искажении мессы и приспособлении ее для поклоненпя не христианскому Богу, а иному божеству. Он делал вид, что освящает чаши с вином, «надолго растягивая свои заклинания, пытаясь придать вину красноватый и багряный оттенок, будто благодаря его заклинаниям Харизма (Благодать — название божественного Промысла), превышающая все сущее, должна была пролить свою кровь в эту чашу, и присутствующие должны были испить из нее и возликовать, так как Харизма, вызванная магом, должна была втечь в них».
И древние оккультисты и современные, христиане и нехристиане — все соглашались с тем, что месса является магическим ритуалом огромной силы. «Высокая месса, — говорит Сирил Скотт, — есть форма церемониальной магии, оказывающая определенное воздействие на внутренние планы…» Это — «канал, через который Господь Иисус и Учитель Мира вливают свою духовную силу». Эта высокая оценка мессы связана с тем, что, по своей сути, она представляется магической церемонией. Во время мессы посредством магических методов достигаются магические результаты. Обычные физические предметы — хлеб и вино превращаются в божественные, и верующий поглощает божественное, сливаясь с ним воедино.
Трансформация хлеба и вина в тело и кровь Христа осуществляется с помощью магического использования речи, в результате произнесения заряженных энергией слов. Согласно «Католической энциклопедии», эта метаморфоза «осуществляется силой слов «освящения», произносимых священником, принимающим на себя роль Христа и осуществляющим те же церемонии, что и Христос на «Тайной Вечере». На латыни эти слова звучат следующим образом — «Hos est enim corpus meum» («сие есть Тело мое») и «Hie est enim calix sanguinis mei» («Сие есть кровь Моя Нового завета»). При этом необходимы определенные сопровождающие действия: слова должны произноситься священником, посвященным в духовный сан, в если он будет произносить их от своего лица, не перевоплощаясь в Христа, они будут недейственны. Однако эти слова не были произнесены самим Иисусом, так как тот не говорил на латыни. С точки зрения магов, мощный магический заряд получен этими словами в результате их многовекового использования. Католики придерживаются аналогичной точки зрения, это подтверждается тем, что в 1963 году Эйкуменический Совет проголосовал за то, чтобы месса произносилась на местных наречиях, оставив за латынью лишь «определенную словесную формулу, существенную для священнодействия».
Оккультное значение мессы усиливается тем фактом, что сами римские католики использовали ее в разнообразных магических целях. «Гелазийский Сакраментарий», содержащий римские документы VI века, сообщает, что мессы использовались для привлечения хорошей погоды, дождя, обретения детей, охраны скота от болезней, для возвращения здоровья больному и препровождения мертвых в Божью обитель. В 858 году папа Никола I осудил использование Судных месс для признания обвиняемого виновным или невиновным. Священник давал ему причастие, говоря: «Да докажет Тело и Кровь Нашего Господа Иисуса Христа твою виновность или невиновность сегодня». В средние века, да и по сей день принято произносить мессу над сельскохозяйственными орудиями труда, чтобы они стали производительнее.
Предрассудочное применение мессы или священных предметов, освященных священником или самим фактом их использования во время мессы или другой церковной службы (особенно освященного причастия, являющегося телом Христа), иногда доходило до смешного. Демонолог XVI века Джон Вир описывает, как немецкий священник произносил мессу на животе молодой монахини, чтобы излечить ее от одержимости. Доминиканский священник пытался изгнать демона из девочки, прикасаясь к ее горлу сосудом с причастиями, а одержимая дьяволом корова лечилась им при помощи закапывания на пастбище части рясы, в которой священник служил мессу. Вир также упоминает о современном ему методе ловли вампиров. С первых трех лопат при закапывании могилы бралась земля, затем она освящалась священником во время мессы и клалась под порог церкви. Если в церкви находился вампир, то он уже не мог выйти наружу, так как не мог пересечь этот освященный барьер.
Из вышеизложенного следует, что месса содержала в себе внутреннюю силу, которая могла применяться в разных областях. Это мнение усугубляется уверенностью католиков в том, что месса не теряет своей действенности, даже если произносится греховным священником (так как он произносит ее не от своего лица, а от лица Христа). Церемония и связанные с ней предметы обладали собственной магической силой, не имевшей отношения ни к духовному состоянию тех, кто ими пользовался, ни к целям, ради которых они применялись. Использование мессы в белой магии постепенно перешло и в магию черную.
В 694 году муниципалитет Толедо осудил священников, служивших поминальную мессу и упоминавших при этом живую жертву, которую таким образом намеревались убить. Целомудренный стих «Requiem aeternam dona ei, Domine» («Дай ему вечный покой, о Господи») должен был превратить мессу в смертоносный удар. Муниципалитет приговорил к изгнанию и кощунствовавшего священника и лицо, уплатившее ему за это. Жиральд Камбренсийский, умерший, вероятно, в 1220 году, рассказывал, что некоторые священники из его современников, десять раз подряд служили заупокойную службу над своими противниками в надежде, что те скончаются на десятый день или вскоре после этого. Другие произносили мессу над восковой фигуркой жертвы, которую клали на алтарь и проклинали.
В 1500 году епископ Кембрийский поссорился со своим кафедральным каноником. Настоятель и каноники начали вставлять в мессу угрожающие и обличающие отрывки из Ветхого завета, которые произносились священником, когда он находился спиной к алтарю, а хор отвечал ему пением. Епископ обратился в Парижский университет, заявив, что это является своеобразном ворожбой против него.
Отличить черную магию от белой не всегда просто. Римский судья над ведьмами Павел Грилландус, писавший около 1525 года, утверждает, что произносить мессу с целью выяснения, любит ли один человек другого, не является кощунственным, поскольку это является обращением к Богу за знанием, которым тот обладает. Если месса направлена на вызывание любви в другом, это также не является ересью, поскольку Господь велел любить друг друга. Но если с этими же целями месса произносится для получения помощи Дьявола, тогда это — ересь. Далее он рассказывает историю об испанском священнике, который складывал разнообразные молитвы и обращался к Господу, чтобы тот обратил к нему сердца четырех монахинь и заставил их покориться его любви. Священник платил нескольким необразованным монахам, чтобы те включали эти молитвы в текст мессы. Однако это было сочтено незначительным грехом, и священник был всего лишь выслан из Рима. Грилландус также сообщает, что произносить заупокойную службу по живым является преступлением, но не ересью, и что священники, пользующиеся освященным причастием в целях колдовства, должны быть наказаны как колдуны.
Длинный ритуал, описанный в трактате Гонория и направленный на вызов духов Тьмы с целью усиления или защиты мага, во многом опирается на мессу. Маг, вероятно, одновременно являвшийся рукоположенным священником, произносит мессу Святого Духа в полночь в первый понедельник месяца. Эта месса служилась в Троицу, и считалось, что после нее ученики обретали дар говорить на многих языках. Так что, вероятно, эта месса была направлена на то, чтобы сообщить магу способность вдохновенно говорить. Освятив причастие, маг берет его в левую руку, встает на колени и просит помощи у Христа: «Дай твоему недостойному слуге, что держит Твое живое Тело в своих руках, силу использовать данную ему власть против некоторых духов».
На восходе солнца маг берет черного петуха, убивает его, вырывает у него глаза, сердце и язык, высушивает их на солнце и перемалывает в порошок. Останки закапываются в потаенном месте. На следующий день на рассвете маг исполняет Ангельскую мессу, которая входит в канон службы Явления Святого Михаила, великого противника Сатаны, что, следовательно, должно укрепить защиту мага. На алтарь нужно положить одно из перьев черного петуха: его надо заострить, окунуть в освященное вино и написать на бумаге определенные магические буквы, которые, вероятно, в дальнейшем обеспечат магу защиту. Часть освященного причастия нужно держать при себе, обернув его в фиолетовый шелк.
Два дня спустя в полночь маг зажигает свечу из желтого воска и произносит 77-й псалом «Внимай, народ мой, закону моему». Затем он произносит заупокойную службу, прося Бога избавить его от страха перед адом и заставить демонов повиноваться ему. Он гасит свечу и на рассвете перерезает горло молодому барашку. На его шкуру высыпаются истолченные органы петуха, и из нее делается пергамент. Труп сжигается в сопровождении молитв, в которых маг сравнивает убитого агнца с Христом.
«Закланный Агнец, да будь столпом силы против демонов! Убиенный Агнец, дай мне власть над силами Тьмы! Жертвенный Агнец, дай мне сил покорить непокорных духов! Да будет так!»
Нарисовав па пергаменте сложные магические знаки и прочитав псалмы, маг, наконец, произносит еще одну заупокойную службу, в которую включает 72 великих имени власти, после чего он переходит к вызову духов. Мы встречаемся с необычной смесью набожности и колдовства, однако для автора трактата все эти предварительные процедуры были источником сил, которые он мог использовать в собственных целях.
Месса и причастие использовались в самых разнообразных видах колдовства. Священникам постоянно внушалось, что они должны хранить причастия, вино и священные сосуды под запором, дабы воспрепятствовать их краже и дальнейшему использованию в магических целях или для изготовления яда. Однако кража причастий продолжает тревожить церкви и по сей день. «Malleus Maleficarum» сообщает, что ведьмы «изготавливают орудия колдовства из причастия и священных церковных предметов или других объектов, посвященных Господу», а иногда они «кладут восковые изображения под покрывало алтаря, макают нитки в святой елей или опускают их в какой-нибудь другой освященный предмет». Священные вещи обладают магической силой, но «находятся и такие, кто с целью осуществления своих злых чар и заговоров бьет и пинает распятие, изрыгает нечестивейшие оскорбления в адрес достославной Девы Марии, делая гнуснейшие намеки на происхождение нашего Спасителя из ее непорочного чрева». Извращенное удовольствие, получаемое от богохульства и генерирующее собственные силовые потоки кощунства, стало характерным признаком Черной мессы.
Когда стало известно, что месса могла использоваться в целях черной магии, возникло естественное предположение, что ведьмы и колдуны рассматривают мессу как службу Дьяволу. Возможно, так оно и было. Ведьма, подвергнутая суду в 1594 году в Южной Франции, описывала мессу, служившуюся на шабаше накануне дня Святого Иоанна, она проводилась в поле в присутствии шестидесяти человек. Священник был одет в черную ризу без креста, и ему прислуживали две женщины. В том месте, где после освящения причастие должно было быть поднято, он поднял над головой кусок черной репы, и все закричали: «Господин, помоги нам». Луи Гофриди, задушенный и сожженный за околдовывание Мадлен де Демандол и еще одной монахини из Экса, в 1611 году признался, что он как глава синагоги и помощник Люцифера служил мессу на шабашах и обрызгивал ведьм освященным вином, во время чего они кричали: «Sanguis eius super nos et filios nostros» — «Да будет его кровь на нас и наших детях».
Ходили рассказы о мессах, на которых использовались черные причастия, а при их освящении раздавались насмешливые крики «Вельзевул! Вельзевул!», вместо вина на них употреблялась вода или моча. Причастие было треугольной или шестиугольной формы обычно черного, а иногда и кроваво- красного цвета. Священник был одет в ризу — верхнюю одежду без рукавов, используемую при службе, — которая могла быть коричневого цвета с вышитыми на ней фигурами свиньи и обнаженной женщины, или ярко-красной с зелеными вставками, на которых изображался медведь и ласка, поедающие причастие, или бордовокрасной с треугольником на спине, на котором был изображен черный козел с серебряными рогами. Иногда сам Козел произносил мессу, читая по переплетенному в волчью шкуру служебнику с красными, белыми и черными страницами.
Согласно Пьеру Де Ланкре, Дьявол произносил мессу, выпуская из нее исповедь и Аллилуйю. Он быстро тараторил текст до того места, где начинают собираться пожертвования. Ему подносили хлеб, яйца и деньги. После этого Дьявол читал проповедь и поднимал черное причастие, на котором был оттиснут его собственный символ, а не символ Христа. Он говорил: «Это есть мое тело», поднимал причастие и насаживал его на свой рог. В этот момент начинали кричать — «Aquerra Goity, Aquerra Beyty, Aquerra Goity, Aquerra Beyty», «Козел вверху, Козел внизу, Козел вверху, Козел внизу». После чего все образовывали у алтаря крест или полукруг и простирались ниц на земле. Каждому давался кусок причастия, «две пригоршни адского зелья и напиток, обладавший таким отвратительным запахом, что его едва можно было проглотить, к тому же он был холодным как лед». После этого Дьявол совокуплялся с ними, и начиналась безумная оргия.
Очевидно, что месса ведьм являлась не только пародией на христианскую службу, но и ее адаптацией для поклонения их собственному богу. Черное причастие с символом Дьявола мистически являлось его плотью — «Это есть тело мое» — и когда он поднимал его, они восторженно принимались кричать. Похоже, ведьмы сохранили древнюю традицию причащения и хлебом, и вином, что было отменено католиками и позднее восстановлено протестантами. Они отменили исповедь, поскольку не признавали христианских представлений о греховности, и Аллилуйю, так как этот клич выражает хвалу христианскому Богу. Они соединялись со своим господином, причащаясь его телом и кровью, а затем и в половом акте. Вероятно, они испытывали несказанное удовольствие от кощунственного попрания христианской церемонии, и это лишь увеличивало экстаз оргии.
Та же извращенная смесь святотатства и чувственности встречается в исповеди Мадлен Бавон, монахини из монастыря Лувьер в Нормандии. Трудно сказать, что в ее автобиографии, написанной в тюрьме, истинно, она просит читателей самим разобраться, что в ней реальность, а что — вымысел. Она постриглась в монахини в 1625 году, после того как ее соблазнил священник, ей было 18 лет. Настоятелем монастыря в это время был отец Пьер Давид, считавший, что поклоняться Господу нужно в обнаженном виде, как Адам, что верующий, преисполненный Святого Духа, не способен на грех, и что любой поступок является праведным, если он осуществляется в состоянии внутренней преданности. В знак нищеты и покорности монахини являлись на мессу в разодранных одеждах, а самые святые, согласно Мадлен, ходили обнаженными и в церковь, и в сад, и в таком же виде танцевали перед отцом Давидом. Ее саму принуждали к тому, чтобы принимать причастие с обнаженной грудью, которую настоятель непристойно гладил. Он также учил монахинь ублажать друг друга, за чем следил лично, и пользоваться искусственным фаллосом.
В 1628 году капелланами стали отец Матурин Пикар и отец Томас Булле. Они довели практику отца Давида до границ истинного сатанизма. Пикар насиловал Мадлен и других монахинь, «заставляя их совершать всякие непотребства». Раз или два в неделю Мадлен впадала в состояние «транса или экстаза» и в сопровождении Пикара, Булле, других священников, трех или четырех монахинь и нескольких посторонних отправлялась на сборище ведьм в дом неподалеку от монастыря. Некоторые из них были одеты в звериные костюмы. Собрания проводились в длинной узкой комнате с алтарем, на котором стояли свечи. Священники служили мессу, используя кроваво-красное причастие и читая по богохульной книге, состоявшей из проклятий христианству. Верующие пировали, дважды ими употреблялась в пищу жареная человечина, после чего начиналась безумная оргия, во время которой женщины отдавались священникам, а после смерти отца Давида и его духу.
Сатанинская ненависть к христианству достигла необузданного разгула. Освященные причастия сжигались, а освященное вино с презрением выливалось на пол. На одно из собраний было принесено небольшое распятие, причастия были прибиты к фигуре Христа, и присутствовавшие пронзали их ножами. Одна из женщин принесла своего новорожденного младенца — тот был заживо распят на деревянном кресте, руки и ноги его прибивались гвоздями через освященные причастия.
Эти собрания продолжались до 1642 года, когда умер Пикар. Многих монахинь охватили истерические приступы и конвульсии, которые были отнесены за счет их одержимости Дьяволом. В 1647 году, после длительного расследования, Булле был заживо сожжен. С ним же был сожжен труп Пикара, эксгумированный с этой целью. Мадлен Бавон скончалась в тюрьме в том же году в возрасте сорока лет после нескольких неудачных попыток самоубийства.
Тридцать лет спустя во Франции вспыхнула новая волна сатанизма. Между 1673 и 1680 годами по меньшей мере пятьдесят священников были казнены и посажены в тюрьмы за святотатства. Было доказано, что отец Даво произносил Черную мессу над обнаженным женским телом, а, кроме того, пользовался мессой в целях колдовства, помещая под алтарь списки тех, кого намеревался убить или чью любовь хотел привлечь. Отец Турне был осужден за произнесение текста мессы над телом забеременевшей от него девушки, с намерением вызвать у нее выкидыш. Девушка умерла от страха. Отец Лемегнан был осужден на пожизненное заточение за убийство двух детей, которых он разорвал на куски во время службы. Кроме того, он пользовался мессой, чтобы отыскивать клады. Во время крещения ребенка святым елеем отец Коттон задушил его и принес в жертву Дьяволу. Отец Жерар был обвинен в том, что во время произнесения мессы вместо алтаря пользовался телом девушки, с которой и совокупился.
Многие кощунствовавшие священники были арестованы в результате деятельности особого суда, организованного Людовиком XIV в 1679 году. Этот суд должен был рассмотреть случаи отравлений, в том числе и среди французской знати. Заседания суда проводились в тайне, и его решение не подлежало пересмотру. Заседания шли в задрапированной черным комнате при зажженных свечах и назывались Chambre Ardence или Жгучий Суд. Расследования, возглавляемые Николя де ла Рейми, комиссаром полиции Парижа, не ограничились случаями отравлении, и вскоре добрались до колдовства. Самые скептические из современных писателей полагают, что в сообщениях де ла Рейми есть большая доля правды.
Расследования вывели на вдову по имени Катрин Дешене, известную под именем Ла Вуазан, которая занималась предсказанием будущего и, как предполагалось, делала аборты. Выяснилось, что Ла Вуазан снабжала дам высшего света ядами, посвящала их в заговоры и другие церемонии черной магии. При обыске в ее доме было обнаружено странное святилище. Стены его были задрапированы черным, а за алтарем был черный занавес с вышитым на нем белым крестом. На алтаре лежал матрас, покрытый черной материей, а на нем стояли черные свечи, был обнаружен и очаг, в котором, по-видимому, сжигались трупы детей, приносимых в жертву во время Черной мессы. Там же находились магические книги и свечи, изготовленные из человеческого жира. Ла Вуазан была заживо сожжена в феврале 1680 года, а в октябре король прекратил заседания Жгучего Суда, возможно, в связи с тем, что подозрения пали на его любовницу мадам де Монтеспан. Однако, с ведома короля, де ла Рейми тайно продолжал свои расследования до июня 1682 года.
Прекрасная и обворожительная Франсуаза-Афина маркиза де Монтеспан. родившаяся в 1641 году, стала фрейлиной королевы и в 1667 году, когда она впервые обратилась за советом к Ла Вуазан, привлекла внимание Людовика XIV. Она хотела отдалить короля и от королевы, и от его тогдашней любовницы герцогини де ла Вальер и самой стать его возлюбленной, а со временем, женой. Ла Вуазан наняла священника, отца Мариетта, который отслужил специальную мессу, чтобы помочь де Монтеспан в ее устремлениях. Маркиза стояла на коленях, а он держал Евангелие над ее склоненной головой, произнося заклинание: «… и пусть королева остается бесплодной, чтобы король оставил ее постель и возлег со мной, чтобы он давал мне все, что бы я ни попросила для себя и для своих родственников… и чтобы чувства его удвоились по сравнению с тем, что было в прошлом, пусть король покинет ла Вальер и больше не смотрит на нее; а разведясь с королевой, пусть он женится на мне». Эта церемония повторялась дважды, второй раз она проходила в церкви. У двух голубей были вырваны сердца, положены на алтарь и освящены во имя короля и де Монтеспан. (Голубь — птица страсти, являющаяся священной и в культе Христа, и в культе Венеры.) В этом же году де Монтеспан стала любовницей Людовика XIV.
Однако де Монтеспан не была уверена в привязанности короля и вновь обратилась за помощью к Ла Вуазан. Было отслужено еще несколько месс, а на алтарь возлагались любовные амулеты, которые благословлял священник. Амулеты эти состояли из растертых в порошок кротов, крови летучих мышей и испанских мушек. После службы фаворитка забирала порошки и подмешивала их в пищу короля.
В 1673 году положению де Монтеспан возникла серьезная угроза. Для того чтобы противостоять напасти, Ла Вуазан призвала страшного и зловещего аббата Гибурга. Гибургу в то время было шестьдесят с лишним. Высокий массивный старик, страдавший косоглазием, его распухшее чувственное лицо было изборождено синими жилами. Он отслужил три мессы, алтарем при которых было обнаженное тело де Монтеспан. При подношении даров он перерезал горло ребенку. Кровь ребенка была собрана в дароносицу, смешана с мукой, и из этого теста приготовили причастие. Когда причастие было освящено, сама де Монтеспан или Гибург от ее имени произнесли следующее заклинание:
«Астарот, Асмодей и дружественные князья, я призываю вас принять в жертву этого ребенка, которого я подношу вам с просьбой, чтобы король и дофин продолжали дружить со мной, чтобы меня почитали принцы и принцессы двора и чтобы король не отказывал ни в одной моей просьбе, как для блага моих родственников, так и вассалов».
Де Монтеспан забрала с собой освященное причастие и немного младенческой крови, чтобы подмешать их в пищу короля.
Но все же она не могла успокоиться, и в 1676 году, когда в Париже поднялись волнения в связи с исчезновением детей, Гибург был призван снова. Церемония была трижды повторена в часовне Ла Вуазан, в первый раз алтарем служило тело де Монтеспан, во второй и третий — самой Ла Вуазан. Дочь Ла Вуазан, Маргарита описала подобные мессы, на которых ей доводилось присутствовать. Женщина, заказывавшая мессу, ложилась на матрас на алтарь, согнув ноги или свесив их вниз, голову она клала на подушку, а в скрещенных руках держала черные свечи. На грудь женщине клали салфетку с вышитым крестом, а дароносицу ставили на живот. При подношении даров ребенку перерезалось горло, а причастие освящалось над гениталиями женщины. «Всякий раз, когда священник должен был целовать алтарь, — сообщала Маргарита, — он целовал ее тело и причастие, лежавшее над гениталиями, внутрь которых он также запихивал часть причастия. В конце мессы священник входил (inibat) в женщину и, опустив руки в дароносицу, промывал ее гениталии».
Однако ритуал не возымел действия, и в 1679 году взбешенная страстью короля к другой женщине де Монтеспан прибегла к магии по вызову смерти. Гибург отслужил заупокойную службу на имя короля и произнес заклинания против его жизни. За этим также не последовало никаких результатов, и тогда был составлен заговор, чтобы отравить короля, однако он провалился, так как в марте 1679 года Ла Вуазан была арестована. Против мадам де Монтеспан формально обвинения не было выдвинуто, и до дня ее ухода от двора в 1691 году король, вероятно, опасавшийся скандала, обходился с ней учтиво, но холодно. Мадам де Монтеспан стала чрезвычайно набожной, вела аскетический образ жизни и занималась благодеяниями. Она умерла в 1707 году. Гибург был заточен в замок Безансон, где до дня своей смерти провел три года прикованным к стене.
Был ли Гибург сознательным сатанистом, не ясно, хотя это представляется весьма вероятным. Его любовная месса, вероятно, была направлена на то, чтобы вызвать любовь и желание магической силой ортодоксальной службы, и не осуществлялась с целью поклонения Сатане. Однако использование черных свечей, черпая драпировка часовни, заклинания демонам Астароту и Асмодею, принесение им в жертву ребенка, десакрализация причастия и соединение набожности с чувственностью сближают эту церемонию с Черной мессой, превращая ее в ритуал поклонения Дьяволу.
Сообщения XVIII—XIX веков о сатанинских мессах, кощунственных оргиях и извращениях изобилуют такими подробностями, которые не поддаются пересказу: дьяволопоклонники, сексуальным образом оскорбляющие изображения Христа и Девы Марии, или большие освященные причастия с отверстием посередине; священники, следующие католическому обряду, но заменяющие слово «Бог» на «Сатану» и «добро» на «зло». Отрывки мессы, как и христианские молитвы, читаются задом наперед как в сатанистской версии «Отче наш, бывший на небесах»… «Да совершится воля твоя на небе, как и на земле… Да введи нас в искушение и не избавляй нас от греха». Этим преследуется двоякая цель — принизить христианскую службу и, как ритуал мощной религиозной и магической силы, трансформировать ее в прославление Дьявола. То же относится к причастию и вину Дьявола, которые, по некоторым сообщениям, изготавливались из экскрементов, менструальной крови или мужского семени, или смазывались семенем или калом, перед тем как попасть во рты дьяволопоклонников, ибо Дьявол есть властелин тела в противоположность душе, и плодовитости в противоположность духовности. То, что «тело и кровь» бога оказывались продуктами деятельности человеческого организма, возможно, тоже связано с магической доктриной о потенциальной божественности человека.
Самым серьезным авторитетом по сатанинскому ритуалу в наше время считается Ж. — К. Гюисманс. Неизвестно, присутствовал ли он лично на Черных мессах, но вполне возможно, что и присутствовал. Гюисманс описал мессу в своем романе «La bas», опубликованном в 1891 году. Его герой Дюрталь попадает в полуподвальную темную часовню, расположенную в частном доме. Она освещена лампадами, свисающими с бронзовых канделябров с розовыми. стеклянными подвесками. Над алтарем расположено изображение «распутного Христа», чье дикое лицо «искажено порочной усмешкой». На алтаре стоят черные свечи. Вместо ладана сжигаются рута, мирт, сушеный паслен, белена и обладающий мощным наркотическим действием дурман. Прислужники и псаломщики — гомосексуалисты, одетые в красные рясы. Текст мессы произносится престарелым и распутным священником каноником Докре, облаченным в темно- красную ризу на голое тело и красный колпак с двумя рогами, сделанными из свернутой ткани.
Докре начинает службу, хор мальчиков поет ему в ответ, а верующие берут кадила и глубоко вдыхают одурманивающие испарения. Встав на колени перед алтарем, Докре приветствует Сатану как истинного Бога, справедливого Бога, покровителя убийц, распределителя плодов преступлений, творца роскошных грехов и великих пороков, спасителя побежденных, сюзерена негодующих, хранителя ненависти и оскорблений, надежду мужественности, царя обездоленных, Сына, которому предстоит повергнуть недостойного Отца. Он призывает Дьявола даровать своим почитателям славу, богатство и власть. Затем он проклинает отвратительного Христа, самозванца и лгуна, который должен был искупить грехи человечества и не сделал этого, который должен был прийти во славе и не пришел, который должен был иступить в борьбу с Отцом за человека и не вступил. Он провозглашает, что силой своего священного сана он заставит этого никчемного царя и трусливого Бога снизойти в причастие, чтобы быть наказанным посредством надругания над его телом.
Пока верующие безумствуют и истерически кричат, Докре в состоянии оргазма освящает и оскверняет причастие, после чего бросает его на пол. Сатанисты рвут его на части и пожирают. Потрясенный и возмущенный Дюрталь наблюдает за Докре, который, «кипя от бешенства, жует и вынимает изо рта святое причастие, рвет его на части и раздает женщинам, которые воя бросают их под ноги или сбивают друг друга с ног, пытаясь овладеть и надругаться над ними». Затем начинается невообразимая оргия, и Дюрталь, которого тошнит от этого, удаляется.
Это описание основано на сатанистском убеждении, встречающемся также и в ведьмовстве, что Христос является ложным богом, благополучно пребывающим на небесах, где ему нет никакого дела до человечества. Это убеждение перекликается со старым утверждением гностиков, что Бог далеко и не имеет связей с людьми, находящимися под властью Дьявола Христианство есть обман, шарлатанство, а церковники — его торгаши и барышники.
Прообразом каноника Докре был отец Луи ван Хекк, капеллан церкви Святой Крови в Бруже. Гюисманс считал, что ван Хекк был сатанистом и что он заманивал молодых людей, совращал их и посвящал в мистерии черной магии. Говорят, что на пятках у него были вытатуированы кресты, поэтому он постоянно попирал символ Христа. Иногда по ночам ван Хекка охватывал страх, он принимался истошно кричать, зажигал в доме все лампы и, только после этого придя в себя, изрыгал дьявольские проклятия и совершал страшные богохульства над освященными причастиями. Аббат Булле, которым Гюисманс восхищался, появляется, в его романе в роли привлекательного доктора Иоганнеса.
Черная месса чаще встречается в художественных произведениях, чем в реальной жизни, однако о ней существует разрозненные фактические сведения. В 1889 году «Le Tatim» опубликовала статью одного журналиста, сомневавшегося в существовании сатанистской мессы и приглашенного на оную. Он был доставлен на место с завязанными глазами, а когда повязку сняли, то обнаружил себя в темной комнате со стенами, расписанными эротическими сюжетами. На алтаре, окруженном шестью черными свечами, находилось изображение козла, попирающего распятие. Священник был облачен в красные одежды, а верующие — пятьдесят мужчин и женщин — распевали гимны. Месса велась над обнаженной женщиной, лежащей на алтаре. Черные причастии были освящены и съедены верующими, после чего церемония перешла в оргию. «Le Tatin» подтверждала, что журналист действительно присутствовал на этом собрании, но дальнейшие подробности рассказывать отказался.
В 1895 году сатанинская часовня была обнаружена во дворце Борджия в Риме. Стены часовни были задрапированы черным и красным, а за алтарем находился гобелен «Люцифер Побеждающий». На алтаре стояли свечи и изображение Сатаны. Часовня была уставлена роскошными креслами и столиками для молитв малинового цвета с золотом. Освещалась часовня электричеством, свет лился с потолка из огромного глаза.
Вильям Сибрук, коллекционер оккультных практик, в 1940 году писал, что видел Черные мессы в Лондоне, Париже, Лионе и Нью-Йорке. Месса читается отлученным священником, а псаломщицей ему служт проститутка в красном платье. На алтаре перед перевернутым распятием лежит обнаженная женщина, предпочтительнее девственница. Дароносица устанавливается между ее грудей, и тело ее поливается вином. После освящения причастие не поднимается, а опускается и оскверняется.
В 1942 году испанский писатель Хулио Каро Баройя получил сведения о происшествии, имевшем место среди испанских басков. Шесть мужчин и три женщины собрались на ферме и после обильного пиршества разделись донага. Они разогрели котел с супом и заживо сварили в нем кота. Затем они выпили суп, произнося заклятия между глотками, а потом сделали дощатый алтарь и отслужили пародийную мессу, вместо причастия отрезая куски колбасы. В течение этого ритуала женщины подвергались обильным ласкам со стороны мужчин.
В 1950-х годах встречались сообщения о Черных мессах в Италии, а в 1963 году многочисленные случаи черной магии наводнили Англию. Алтарь церкви в Сассоксе пришлось заново освящать после того, как там видели четверых мужчин, совершавших в церкви странные ритуалы и, вероятно, пытавшихся вызвать злых духов. Считалось, что Черная месса была отслужена в церкви Святой Марии в Бедфордшире. Вероятно, там была задействована и некромантия, так как было обнаружено шесть вскрытых женских захоронений, а в церкви был найден скелет.
«Когда кто-либо умышленно вызывает Дьявола при помощи соответствующих церемоний, он приходит в видимой форме», — говорит Элифас Леви. Но Дьявол Леви не является существом, независимым от человека, он является проявленным воображением мага. В мире не так уж много убежденных сатанистов, и для большинства современных магов врага христианства не существует. Согласно оккультной теории, внутри и за пределами мага существуют силы, традиционно называемые злыми, однако абсолютно злой бог так же непредставим, как и абсолютно благой. Истинный Бог, Единый, соединяет в себе все, все благо и все зло, примиряя противоположности.
Для магов «добро и зло вращаются в колесе, которое едино». У монеты есть две стороны, отличные и противоположные, однако они являются двумя аспектами единого целого. В своем стремлении стать целостным человеком, то есть Богом, маг пытается испытать и овладеть всем, какие бы традиционные наименования это ни носило. Пока маг не достигнет этого, завершив Великий Труд, он не может размышлять об истине, скрывающейся за наименованиями, ибо, как сказал змий в Эдеме, познание добра и зла принадлежит божественному. Большинство магов порицают сатанизм так же резко, как и христиане. Но там, где церковь, первой оживившая Дьявола, осуждает поклонение ему как поклонение злу, маги презирают его за неспособность осмыслить истинную природу Вселенной.
Ричард Кавендиш