Могилы и места сражений

[Алексей Минский]

Дениел Огден. Греческая и Римская Некромантия. Гл. 1 Могилы и места сражений

В греко-римской Некромантии местам захоронения придавалось первостепенное значение. Предполагалось, что духи умерших обитают неподалёку от места своего захоронения[1]. Их важность в качестве мест, при помощи которых можно оказывать влияние на духов также подтверждают многочисленные таблички с заклятиями (англ. curse tablets; греч. katadesmoi; лат. defixiones)[2] и приложенные к ним «куклы Вуду» (греч. kolossoi). Таблички были адресованы призракам, которые обитают в могилах и через которых так или иначе должны были подействовать написанные на них проклятия[3].

Первое упоминание о Некромантии «на могилах» в литературе было найдено в «Персах» Эсхила[4] (472 год до н. э.). В этой книге королева Атосса вместе с хором персидских старейшин выкликает из могилы дух старого короля и мужа Атоссы Дария, чтобы поведать ему о бедствиях, принесённых новым королём и их общим сыном Ксерксом. Для постановки этого поразительного эпизода на сцене, скорее всего, потребовалось бы построить проход под сценической площадкой или создать на ней искусственную насыпь[5]. Любители трагедий, вероятно, уже видели, как дух Ахиллеса подобным образом поднимается из троянской могилы в своих золотых доспехах, для того чтобы потребовать принесения Поликсены в жертву. Этот традиционный сюжет циклического эпоса, вероятно, лёг в основу нескольких ранних трагедий (художественных произведений, театральных постановок). Во всяком случае, такой сюжет был впоследствии найден в «Поликсене» Софокла[6] и в одной из сцен «Гекубы» у Еврипида[7]. Изображение на крышке классического аскоса[8] поможет нам представить эту сцену. На ней мы видим поднимающегося из могилы воина в шлеме и кирасе, вооружённого щитом и копьём, в готового к бою. Не будь у него бороды, этот воин мог бы оказаться самим Ахиллесом. В первом веке неопифагорейцу Аполлонию Тианскому выпала возможность вызвать дух Ахиллеса и задать ему вопросы, касающиеся Троянской войны и сведений Гомера[9] о ней. Он призвал дух, но не обычным способом, включающим в себя жертвоприношение барана (как пифагореец он избегал жертвоприношений животных). Вместо этого он использовал индийскую молитву. Явившийся дух был высотой двенадцать локтей, и учтиво позволил Аполлонию задать ему пять вопросов[10].

[Алексей Минский]

Рис. 1: Герой поднимается из могилы. Изображение на аскосе, 500-490г. до н.э. Бостон, Музей Изобразительного Искусства

Пифагорейцы, судя по всему, с удовольствием прибегали к некромантии с использованием могил. Плутарх (1-2 вв. н.э.) рассказывает, как Лисид[11], бывший учителем в Фивах и умерший там же, был похоронен далеко от дома. Его друзья были обеспокоены тем, что его похороны, возможно, не соответствовали их обычаям, поэтому один из его друзей Теанор (Theanor) посетил могилу друга. По ночам он совершал возлияния и призывал душу Лисида. В одну из таких непроглядных ночей ему послышался голос, который просил не тревожить неизменное спокойствие могилы, которое царило тут с тех пор, как тело Лисида с должным благочестием было похоронено. Также голос сказал, что душа Лисида уже предана суду и переродилась в новом теле. Готовность духов пифагорейцев подавать голос из могил также описывается в повести Ямвлиха[12] о пастухе, который услышал, как пифагореец Филолай[13] поёт из своей могилы. Когда об этом прошествии рассказали ученику Филолая Эвриту, тот лишь невозмутимо спросил какую мелодию исполнял дух[14].

Некромантия на могилах также встречается и в римской культуре. В «Буколиках» Вергилия (37 г. до н.э.) описывается волшебник Моерис (Moeris). Одной из его способностей было вызывать души из могил. Этот сложный магический ритуал описывается от лица статуи Приапа в «Сатирах» Горация (приблизительно 30 в. до н.э.). Сцена, в которой ведьмы Канидия и Сагана объединяют некромантический призыв духов с заклятием эротической привлекательности, разворачивается в саду Мецената на Эсквилине, который, в свою очередь, был построен на заброшенном кладбище. Эти величественные белые гробницы сохранились и до наших дней; общие для рабов и бедняков траншеи были вспаханы и до недавнего времени там можно было наблюдать отбеленные временем кости. В «Эподах» Горация (прибл. 30 в. до н.э.) упоминается персонаж, способный возрождать голоса даже из пепла (общаться с теми, чьи трупы были кремированы – прим. переводчика): недвусмысленно способностью воскрешать кремированных мертвецов хвастается Канидия. А согласно Лукану, как предзнаменование разрушительной гражданской войны между Цезарем и Помпеем[15], из погребальных урн внезапно начали доноситься стоны. В Риме Имперского периода можно найти ещё множество примеров Некромантии на могилах[16].

Некоторые умершие весьма положительно относятся к разговорам на могилах. Многие эпитафии приглашают прохожих обратиться к духам за предсказанием. Аммиас (Ammias) была жрицей мистического культа, умершей во втором веке н.э. в Фиатире. На её погребальном алтаре было написано: «Пусть тот, кто желает узнать от меня правду, прочтёт молитву над алтарём, включив в неё свой вопрос, и ответ к нему придёт в виде видения». Благодаря своим способностям Аммиас имела высокий авторитет среди её жрецов. Культ Аммиас или культ Артемиды, чьи мистерии совершались в Фиатире, возможно, был связан с культом Асклепия. В таком случае её предсказания, помимо всего прочего, имели и лечебный эффект[17]. Атанатос Эпитинканос (Athanatos Epitynchanos), пророк из Акмонии (Фригия) погиб в начале четвёртого века. Следующие строки из его эпитафии говорят о том, как бы он хотел продолжить пророчествовать после смерти: «Этот яд мне дал бессмертный Атанатос Эпитинканос, что обо всём поведать может». В другой фригийской эпитафии сын описывает своих родителей чрезвычайно искусными в предсказании. В заключение недатированная эпитафия в Риме приглашает прохожих, сомневающихся в существовании приведений, вызвать мёртвого при помощи специального призыва. По всей видимости, это была лишь шутка с использованием местного эха, но всё же она могла убедить неверующих, что с обитателями могил можно общаться[18].

Как мы вскоре увидим (в особенности в 15 главе), Некромантия была тесно связана с упокоением душ беспокойных умерших, которое, как ни парадоксально, влечёт за собой вызов духа. Если дух был похоронен неподобающим образом, то его упокоение следовало проводить на месте, где было совершено захоронения. Таким образом, в рассказе псевдо-Квинтилиана отец нанимает волшебника для того, чтобы упокоить дух сына, несмотря на протесты его матери. Волшебник сковал урну и всю могилу духа заклинаниями, при том, засыпав могилу камнями и связав железными цепями. Как мы вскоре убедимся, вызывающие мёртвых могли упокоить беспокойного духа, сначала при помощи чёрной овцы определив где находится его тело, затем, спросив у самого духа, почему он не может обрести покой[19].

***

Ритуалы, традиционно используемые для призыва призраков, были идентичны обычным религиозным ритуалам, совершаемым греками на местах захоронений, по возможности исключавшим произнесение «заклинаний» вслух[20]. Это показывает насколько важную роль играли в Некромантии места захоронений. Существует несколько типов обрядов, совершавшихся на могилах, но из-за нехватки согласованной терминологии археологическая литература, описывающая эти типы, не упорядочена. Едва ли найдутся два археолога, подразумевающих одно и то же под «культом могил». Недавно предложенная Антоначчи (Antonaccio) классификация терминов может послужить хорошим примером разграничений, которые можно ввести: обряды, проводимые во время самих похорон; обряды, проводимые во время дальнейших посещений могил родственниками – «посещение могил» или «культ мёртвых»; единичные подношения, или подношения, сделанные в Микенских гробницах – «культ мёртвых»; и подношения для святынь героев, которые не имеют ничего общего с могилами – «культ героя». Посещение могил с целью занятия Некромантией, по всей видимости, ближе всего к «посещению могил» или «культу могил». Литературные и археологические доказательства говорят о том, что, несмотря на временные и локальные различия, во всех четырёх видах обрядов использовались ритуальные элементы, укоренившиеся в некромантии: копание ямы; возлияния молока, мёда, вина, воды и масел, а также подношения зёрен, цветов, подношения крови (известные как хаймакория[21], насыщение кровью), а также жертвоприношения животных и молитвы.

Среди двух наиболее важных разновидностей некромантии подношение крови является наименее распространённым, хотя чётких границ как таковых между ними не существует[22]. Часто утверждается, что возлияние крови производилось только при посещении могил тех, кто считался героем[23]. Тем не менее, оно является обычным атрибутом литературы по Некромантии, хотя такое возлияние и не универсально (например, духу Эсхила или Дария не было сделано ни одного). Возможно, что подношения крови так часто встречались в некромантической литературе, потому что там чаще всего упоминались призраки, имеющие героический статус. Или упомянутым в книгах фигурам придавался статус героев (так, например, статус Аммиас до сих пор неясен). Во всяком случае, тексты табличек с заклятиями часто были обращены к обычным смертным, но предпочитали обращаться с просьбами к воинам, как к героям. Священный закон, написанный в середине пятого века в Селинунте[24], предписывает, с одной стороны, приносить в жертву овец и проливать их кровь на землю для упокоения духов, а с другой, жертвоприношение овцы трипаторам для очищения; вместе с тем, подношение вина, меликратона[25] и ячменного хлеба для героев[26].

Тонкая грань между простым посещением могил и призывом духов хорошо показана в «Персах» и «Хоэфорах[27]» Эсхила. Сначала, когда Атосса приходит на могилу к Дарию со своими подношениями в виде мёда, воды, вина, масла и цветов, мы не догадываемся, что она задумала что-то кроме простого посещения могилы родного человека. Эта сцена напоминает об Ифигении, наблюдающей как делаются подношения молока, вина и мёда её брату Оресту[28]. В «Хоэфорах» (458 г. до н. э.) Электра приносит к могиле отца Агамемнона возлияния, и молится его духу. Возлияния на могилу сопровождаются оплакиванием (kokutoi), исполняемым хором. Она напрямую обращается к Агамемнону, взывая к земле, которая является домом для умерших, и просит Гермеса, сопроводителя душ и вестника верхнего и нижнего миров, сказать подземным демонам[29], чтобы они прислушались к её молитвам. Она умоляет духа Агамемнона проводить её брата Ореста до дома, а также отомстить её матери, Клитемнестре, за его смерть. Её мольбы тут же были вознаграждены появлением Ореста. Тогда они вместе задумывают убийство Клитемнестры и её любовника Эгисфа, после чего Орест взывает к земле: «О земля, пошли мне отца моего из глубин твоих, дабы он мог наблюдать за боем нашим», Электра же просит помощи у богов: «О Персефона, даруй нам силу». Орест напоминает отцу об оскорблениях, нанесённых ему Клитемнестрой, и спрашивает, не проснулось ли в нём желание мести, не хочет ли он, чтобы справедливость восторжествовала. Тогда же Электра взывает к его гордости. Не похоже, что Орест и Электра ожидают физического вмешательства со стороны духа, но они просят его о моральной и сверхъестественной (магической) поддержке[30]. Похожие обращения совершались в пьесах «Электра» Софокла и Еврипида[31].

Иллюстрация посещения могил на классической вазе пятого века до н. э. наглядно демонстрируют скрытый некромантический подтекст. На ней изображён чернокрылый белый призрак, парящий над могильной плитой, для того, чтобы поприветствовать посетителя и принять его дары. Бостонская же ваза изображает призрак женщины в миниатюре. Она сидит на небольшом стуле над своей могильной плитой, чтобы встретить пришедшего гостя (рис. 2). Этот образ раскрывает суть рельефов, изображающих сидящих женщин. Этот мотив достаточно часто встречается на могильных плитах четвёртого века, примером чему могут послужить надгробные камни Деметрии, Памфилы и Гегесо. Этот архетипический образ посещения могил, по всей вероятности, является очень древним. Ещё на минойских саркофагах из Агиа Триады[32] изображается мёртвый герой, восставший у своей могилы, чтобы принять подношения[33].

Из всей схожести между некромантическими обрядами и ритуалами, совершаемые на могилах, не обязательно следует заключение, что первое произошло от второго[34]. (Во всяком случае, поиск истоков греческой Некромантии является бессмысленным занятием; более подробная информация по этой теме дана в главе 9). Тем не менее, верно то, что их считали очень похожими.

Связь между могилами и Некромантией, по-видимому, была иногда неверно истолкована. Повесть о том, как Гарпал призывал дух своей гетеры (куртизанки) по имени Пифоника (примерно 326 год до н.э.), вероятно, возникла из-за того факта, что он построил для неё огромнейшую гробницу, равных которой не было во всей Аттике, и ещё одну – в Вавилоне. Над их строительством работали более двухсот талантливых строителей. Считалось ли в то время, что мужчина, так страстно любящий свою девушку, должен совершать столь отважные поступки, для того чтобы увидеть её снова? Похоже, такой особенный памятник для Мелиссы, жены Периандра, расположенный недалеко от Эпидавра и бывший необычайным подарком для женщины в то время, стал вдохновением для написания о нём повести, в которой, в свою очередь, сильно проявлен эротический аспект. Неужели статуи, возведённые Адрианом (правил 117-138 гг.) для своего возлюбленного Антиноя по всему римскому миру послужили топливом для истории о том, как Адриан призывал дух мальчика? Может быть, что истории о призыве духа регента Павсания появились так же из-за двух особых статуй, сооружённых для него в Спарте во внешнем дворе храма Афины Паллады[35].

[Алексей Минский]

Рис. 2: Призрак женщины, сидящей над своим надгробием приветствует гостя.
Бостонский Музей Изобразительного Искусства.

В литературных упоминаниях о Некромантии на могилах говорится, что после проведения некромантических ритуалов духи обычно беспрепятственно являются. Но что же «на самом деле» происходит после выполнения ритуалов на могиле? Каким образом дух являет себя? Прямых доказательств тому, что духи являлись нет, но по всей вероятности, духи приходили к вопрошающему во сне (инкубация), пока он спал на могиле или на шкуре той овцы, что была зарезана для духа и принесена в жертву божествам подземного мира. Интересным также кажется тот факт, что при этом греки и римляне были склонны приписывать инкубацию, совершаемую на могилах обычных смертных, другим народам и религиям, но это, по меньшей мере, демонстрировало их знакомство с этой традицией. Она приписывается и ливанским насамонам (впервые Геродотом) и жителям Ауджилы, и кельтам, и христианам с евреями в пятом веке[36]. Так, например, разговор пифагорейца Аполлония Тианского с Ахиллесом происходит в то время, когда он проводит ночь на его могиле; Филострат так же намекает, что он провёл там ночь. Повесть Плутарха, описанная выше, может предполагать, что Теанор спал на могиле Лисида, для того чтобы получить от него предсказание; сам Пифагор точно отметил, что мёртвые говорят с живыми во снах. В своей эпитафии Аммиас обещает посылать вопрошающим видения как днём, так и ночью, что наводит на мысль о том, что инкубация была, по меньшей мере, одним из способов получения предсказаний, вне зависимости от того, находитесь вы непосредственно на могиле или нет[37]. В случае с героями свидетельства, конечно же, намного важнее. Страбон утверждает, что у даунийцев было две могилы оракулов на горе Дрион: одна принадлежала Калхасу, другая Подалирию (сыну Асклепия), и один из данайцев, обращаясь к Калхасу, принёс ему в жертву чёрного барана и спал на его шкуре. Схолии к «Александре» Ликофрона[38] рассказывают о том, как данайцы когда-то спали на овечьих шкурах на могиле Подалирия[39], чтобы получить сны-предсказания, так что мы можем заключить, что один из них побывал на обеих могилах. В обоих текстах можно встретить упоминания о целебной реке Альтеус (Althaeus), что текла из могилы Подалирия, и предсказательной комнате, построенной над погребальным костром философа-циника Перегринуса, который совершил самопожертвование на Олимпийских играх 165 года[40].

***

Другим местом, где можно было найти тела погибших и, что наиболее важно, их призраки, которые можно использовать в некромантии, были места сражений. Погибшие раньше времени насильственной смертью солдаты часто были неспокойны (о чём также говорят их названия на греческом: aoroi и biaiothanatoi). По традиции победители должны были закопать своих воинов, и если они при этом сами не закапывали трупы противников, то должны были дать возможность вражескому лагерю совершить необходимые обряды. Но на практике на поле боя остаётся большое количество незахороненных трупов, которых называли ataphoi – непогребённые. Однажды в тело мальчика даже вселился неупокоенный дух одного из павших воинов, которого Аполлоний Тианский впоследствии изгнал. Таким образом, на полях сражений можно было оставлять дощечки с заклятиями, и духи их активиривали. Увеличение количества воинов-мертвецов предсказывал ещё Гомер. Они также составляли большую долю среди множества духов, призванных Одиссеем: «Невесты; холостяки; старики, пережившие на своём веку и горе и радости; хрупкие девушки; те, кого ранили бронзовыми копьями; воины, убитые в боях». Когда Менипп Гадарский[41] садится в лодку Харона, чтобы пересечь Стикс в своём путешествии по подземному миру, лодка полна стонущих от многочисленных ран воинов[42].

На полях сражений порой можно было встретить ужасающее количество духов. К примеру, место, на котором происходило сражение при Марафоне, где персы разгромили платейцев и афинян в 490 г. до н. э., было описано Павсанием во втором веке н.э. По ночам неподалёку от монумента победоносному полководцу Мильтиаду можно было услышать шум происходившей битвы, будто сражались воины и ржали лошади. Духи были агрессивно настроены и преследовали тех, кто пришёл к ним преднамеренно, но щадили случайных прохожих. Павсаний предполагает, что это были духи не погребённых должным образом персов. Греческие умершие, однако, были не только с почтением похоронены (их курганы по-прежнему видны), но им был даже присвоен статус героев, возданы божественные почести, как герою Эхетлею, удивительному воину-крестьянину, прославившему себя, убив нескольких персидских воинов плугом. После безуспешных поисков обозначенной могилы или кургана, Павсаний предположил, что, несмотря на требование афинян хоронить персов надлежащим образом, их трупы просто небрежно выбрасывали в яму. Исследование этого места археологами показывает, что он был прав[43].

Троянское поле боя, на котором была расположена могила Ахиллеса, тоже представляет особый интерес. По словам Геродота, когда армия Ксеркса по пути в Грецию разбила там свои лагеря (480 г. до н.э.), маги, сопровождавшие армию, совершили возлияния героям, тем самым вызвав панику посреди ночи. Геродота, как всегда, недооценивают, но, очевидно, греки в армии решили, что маги случайно или умышленно призвали воителей Троянской войны (подробнее в главе 9). Во втором веке Филострат сообщает, что по ночам на Троянской равнине всё ещё можно увидеть духов, облачённых в древние доспехи. Время от времени духи давали некромантические предсказания, за появлением которых внимательно следили местные жители: чтобы предсказать засуху они появлялись покрытыми пылью; чтобы предсказать дожди они потели; чтобы предсказать чуму их доспехи покрывались кровью; если же их появление не сопровождалось ни одним из вышеупомянутых качеств, то это было знаком, сулящим удачу. Призраки также проявляли индивидуальные качества. Протесилай, который, как кажется, всегда страстно желал вернуться из подземного мира, впоследствии не очень гордился своим знакомством с местным виноградарем, совместным времяпрепровождением с ним, ему равным образом не доставляло удовольствие запугивать его конкурентов и отгонять вредителей от фермы. Когда пастухи обвинили раздражительного Аякса в отравлении их стад, он в отместку напугал их. Кроме того, он прогнал игроков в шашки из своего храма, так как они напоминали ему о Паламеде. Гектор вообще утопил мальчика, оскорбившего его[44].

Ведьма Эрикто из поэмы Лукана совершает воскрешение мёртвого, тело которого осталось на поле боя. Фессалийская ведьма впервые встречается Сексту Помпею за изготовлением специального заклинания, которое бы позволило развернуть место действия грядущей войны как можно ближе к месту её жительства. Таким образом, она получила бы обильные запасы «ресурсов» для занятий Некромантией. (Ироничная инверсия более привычного вида заклинаний, которые должны не притягивать, но отражать и отводить войны, не думаете?) Когда Секст просит её провести некромантический обряд, она отправляется на поле боя, где всюду разбросаны трупы (которого по хронологии событий не должно существовать) и выбирает подходящее тело солдата для оживления. Она затаскивает его в свою пещеру для проведения ритуала. Возможно, она также хочет, чтобы все считали, что она не покидала поля боя. Стаций ссылается на сцену Лукана с причудливым юмором: фиванская мать Ида, пришедшая на поле сражения в поисках двух своих погибших сыновей, сравнивается с фессалийской ведьмой, которая переворачивала трупы, ища среди них подходящего для воскрешения мертвеца. Замечательная сцена Гелиодора Александрийского с воскрешением написана в той же традиции, что и у Лукана: старуха из Бессы воскрешает из мёртвых своего сына прямо на поле сражения в окружении трупов. После воскрешения труп предсказывает её немедленную смерть, которая впоследствии наступает – она напоролась на торчащее копьё[45].

«Марсианская равнина», расположенная недалеко от Фив, место битвы спартанцев, также известных как «посеянные люди», сполна испытала на себе остроумие римских поэтов. Будучи коренными жителями этих равнин, родившимися и выросшими там, души мёртвых спартанцев являлись отличным объектом для призыва. Тот факт, что их смерть наступила в самой ожесточенной форме войны – в гражданской войне, пожалуй, сделал их посмертное существование ещё более неспокойным. По утверждению Стация, почва этой равнины была достаточно богатой из-за большого количества крови, которая впиталась в неё, и посему многие фермеры пытались завладеть ею. Но и в полдень (ещё одно любимое призраками время суток, что интересно, так как оно полярно полночи) земля издавала звуки повторяющейся битвы, и это обращало фермеров в бегство. Когда Тиресий, в описании Стация, ищет тело для обряда воскрешения Лая, почувствовав принесённую в жертву кровь, спартанцы восстают, вновь начиная свою битву друг с другом, стремясь не столько выпить кровь, принесённую в жертву, сколько пролить кровь противников. Сенека также связывал спартанцев с воскрешением Лая, проведённым Тиресием, в своей трагедии «Эдип», хотя воскрешение в его пьесе происходило не на самом поле сражения. Ему также удалось провести параллели между некромантическим призывом и происхождением вызываемых[46].

Поля сражений, кроме всего прочего, могли быть местом самопроизвольных воскрешений. Флегонт из Тралл, пишущий во втором веке, повествует о впечатляющих событиях 191 г. до н.э.: пока римляне, одержавшие победу над Антиохом Великим в Фермопилах, собирали трофеи с поля битвы, командир сирийской кавалерии Буплаг восстал из мёртвых (опять-таки в полдень). Не смотря на то, что его двенадцать раз серьёзно ранили, он вошел в лагерь римлян и начал произносить пророчества о том, что римляне должны прекратить грабить мёртвых, иначе боги накажут их. Как только он завершил своё предсказание, его бездыханное тело упало на землю[47]. (Тут можно провести параллели с мифом Платона об Эре, который более подробно рассматривается в 15 и 16 главах).

Ещё одним схожим феноменом являются спонтанные появления армий духов (но уже не только на полях сражений), как дурное предзнаменование. Лукан рассказывает о призраках, вступивших в битву накануне гражданской войны между Цезарем и Помпеем. Во тьме ночи из глубин лесов доносились крики воинов, грохот оружия, а также отзвуки военных труб. Проявились также призраки генералов, которые были в ответе за предыдущую гражданскую войну. Дух Силла появляется посреди Марсового поля (равнина бога войны) и пророчески поёт о фатуме (судьбе, неизбежности) в то время как его противник Марий вскрывает его могилу и отрубает голову, отпугнув тем самым местных фермеров – первых жертв призраков на месте сражения[48].

Можно сделать вывод о том, что подношения духам, совершаемые на местах сражений, соответствуют традиционным ритуалам некромантического призыва таким, например, как проводившиеся на могилах. Такой вывод следует с определённой ясностью из плутарховского описания ежегодных подношений погибшим в битве при Платеях, которые делались в конце первого века. Тогда специальная процессия прошла из города к месту сражения. Были сделаны подношения вина, молока, оливкового масла, родниковой воды, а также листьев мирта, диадемы и мирры. Вместе с этим был принесён в жертву чёрный бык, чтобы явившиеся и призванные духи могли насытиться его кровью (в данном случае неопределённости по поводу подношений крови не возникает, но есть сомнения по поводу того, носили ли приглашённые духи статус прославленных бойцов, героев). Ещё были прочитаны молитвы в честь хтонического Зевса и Гермеса. Также жители Платеи совершили некоторые подношения в честь павших в войне 427 г. до н.э. Уже тогда их почитание стало традицией.

Перевод: Wed Ilves и др. для Ордена Хранителей Смерти,
04.07.2015г.

[1] В Греции: например, диалог Платона Федон 81b-d и Гиппократ L.38. В Риме: например, Апулей Апология 6; Ориген Против Цельса 7.5; Лактаций Божественные установления 2.6; .Саллюстий философия 19; Аммиан (Марцеллин) L9.12.13-14; Григорий Нисский О душе, PG 46, 88b; также Петроний 65 (угощение умерших (поминки) на их могилах на девятый день после смерти); Порфирий О воздержании от мясной пищи 2.47; и Маркобий Комментарий на «Сон Сципиона» 1.13.10. См. Обсуждения на Cumont 1949: 38 39 and 81 82: Vrugt Lentz 1960: 26 27; Toynbee 1971: 37-39 and 50 51; Jordan 1980: 234; and Garland 1985: 12.

[2] Имеются ввиду т.н. tabulae execrationum или defixionum tabellae — таблички, которые дошли до нас, начиная с IV в. до н.э. Они содержат обращения к умершими и подземным богам, как правило, в просьбами проклясть и наказать врагов, есть также таблички с приворотами и др. См. напр. Wuensch R. Defixionum Tabellae Atticae. Berlin, 1873; Audollent A. Defixionum Tabellae. Paris, 1894 (прим. переводчика)

[3] О табличках с заклятьями, например: Wtlnsch 1897 и 1898; Audollent 1904; Besnier 1920; Kagarow 1929; Ziebarth 1934; Solin 1968; Worrmann 1968; Preisendanz 1972; Jordan 1985a (отчёт 207, о том, что из 625 табличек, место нахождения (происхождения) которых установлено в 1985, около 325 были извлечены из могил), 1985b, и 1994; Faraone 1989, 1991b, 1993, и 1999; Tomlin 1988; Lopes Jiineno 1991; Gager 1992; Jameson и др. 1993: 125-29; Graf 1997a: 118-74: Voutiras 1998; Giordano 1999; Johnston 1999: 71-80; и Ogden 1999. Их использование в гробницах описано в PGM VII. 451-52; Либаний 41.7. «Куклы Вуду»: Faraone 1991a (номера 1, 5, 6, 18, 20, 22 и 34 найдены в могилах; см. также стр. 205). Дальнейшая библиография в главе 11.

[4] Эсхил (род. 525 до н. э., ум. 456 до н. э.) – древнегреческий драматург, отец (создатель жанра) европейской трагедии (прим. переводчика).

[5] Эсхил Персы 598-842. Постановщик танца (режиссёр, балетмейстер): Mende 1913; Hickman 1938: 25 и 81-82; и Taplin 1977: 116-19. Pollux (Onomasticcn 4.127 and 132) говорит о сцене, посталенной так, что призраки поднимались по «лестнице Харона».

[6] Софокл (род. 496/5, ум. 406 до н. э.) – афинский драматург, трагик (прим. переводчика).

[7] Еврипид (род. 480-е гг., ум. 406 г. до н. э.) – древнегреческий драматург, крупнейший (наряду с Эсхилом и Софоклом) представитель классической афинской трагедии (прим. переводчика).

[8] Древнегреческий плоский сосуд округлой формы с ручкой, крепящейся на носике. Обычно аскосы изготавливались из глины и украшались фигурной росписью как вазы. Применялись для хранения масел и заправки масляных ламп (прим. переводчика).

[9] Гомер (VIII в. до н. э.) – легендарный древнегреческий поэт-сказитель, создатель эпических поэм «Илиада» (древнейшего памятника европейской литературы[1]) и «Одиссея» (прим. переводчика).

[10] Эпос Лесха Малая Илиада, Арктин Милетский о Трое и Агиас из Троезена, возвращение ахейских героев из Трои, фрагменты в Davies 1988: 49-71. Трагедии: Софокл Поликсена F523 TrGF; Еврипид Гекуба 35-40, 92-152; так же, Сенека Троянки 170-89 (также вне сцены, и ср. 681-85 для призрака Гектора); ср Hickman 1938: 42-50,57. и 88-91. Аскос (крышка): 13,169 Бостон; ср Vermeule 1979: 31-33 с рис. 25. Аполлон и Ахилесс: Флавий Филострат Жизнь Аполлония Тианского 4.16; Евсевий Против Гиерокла 24.

[11] Лисид (ок. 400 г. до н. э.) – древнегреческий философ, пифагореец. Перебрался в Фивы после разгрома пифагорейской школы (прим. переводчика).

[12] Ямвлих (род. 245/280, ум. 325/330) – античный философ-неоплатоник, ученик Порфирия, глава Сирийской школы неоплатонизма в Апамее (прим. переводчика).

[13] Филолай (род. ок. 470, ум. после 400 до н. э.) – древнегреческий философ, математик, ученик Пифагора (прим. переводчика).

[14] Плутарх Моралии 585 e-f; Ямвлих Жизнь Пифагора 148.

[15] Вергилий Эклоги 8.98. Гораций Сатиры 1.8 (и Кюмонт 1949: 104 и Tupet 1976: 299-300) и Эпод 17.79.Для поднятия кремированных умерших в урны помещали таблички с заклятьями: Огден, 1999: 20. Таблички упоминаются у Лукана в Фарсалии 1.568.

[16] Скорбящий отец, в сатире Лукиана О Горе, сетуя вслух, делает в связи с обрядами на могиле собственного сына (16, II в н.э.). Дух его сына, получив отпуск от сил подземного царства, поднял голову жертвы и увещевал ее, парадоксально, что мертвые не имеют чувств и ничего не могут получить от таких жестов. В разговоре чудотворцев которые изображают манифестации мёртвых, св. Иоанн Златойст неясно обращается к человеку который издает те голоса, явно без сопровождения привидений, из гробниц (Книга о святом Вавиле против Юлиана и язычников 2; IV — V вв. н.э., Bidez и Cumont 1938, 2:23). Рецепт для прорицания в Греческих магических папирусах трубует, чтобы ритуал был проведён либо в каком-либо глубоком месте связанном с рекой (на-пример, место очень близкое к загробному миру?) или рядом с могилой, с использованием веществ, традиционно подносимых мёртвым: мёд, вино, молоко чёрной коровы, масло, хлеб и яйца (PGM III. 282-409; IV в. н.э.). Некромантия, похоже, таким образом, предусматривает и гадание..

[17] TAM № 1055. Перевод основан на тексте адаптированном Геррманном, который улучшил текст Роберта 1937: 129-33 с предложением Меркельбаха 1974: di horamatos для dia amatos. В этом тексте, смотри также Lattimore 1962: 100, Flaceliere 1965: 25; и Potter 1994: 236 н.1. Встречай как у Jones 1985: 44 (ориентировочно), и поддержанного мне в разговоре с Marjana Ricl. Героический статус: Robert 1937: 129-33. Artemis: Herrmann, TAM ad loc. Aclepius: Jones 1985:44.

[18] Athanatos Epitynchanos: Кюмон 1913: 136; также Роберт 1937: 132-33; и Мишель 1995, 2:47. «Полезные вещи»: Калдер 1992: 114 и Латтимор 1962: 100; но Калдер 1936 истолковывает этот текст по-другому: Рим CIL 6.27365, также Латтимор 1962:92.

[19] (Псевдо-) Квинтилиан. Старшие декламации 10.2, 6-8, 16, и 18 (sepulcrum incantatum), также Коллисон-Морли, 1912: 45-48; Колланд 1949: 94; Кюмонт 1949: 104; Морфорд 1967: 68: см. Беард 1993: 51-64, о смерти в Декламациях, приписываемых Квинтилиану, Римские мифы; см. главу 11. О Психагогах см. главу 7.

[20] Также. Collard 1949: 106; Cumont 1949: 164; Germain 1954: 377-78; Vrugr-Lentz 1960: 34; и Tupct 1976: 124.

[21] Греч. αἰμακορία (haimakouria) – кровавые возлияния на могиле (прим. переводчика).

[22] Антоначчи (Antonaccio) 1995: 6 и 249, цитирует с подтверждением. Для термина haimakouria, Пиндар Одимпийские оды 1,90 , Схолии 146 , и Плутарх Аристид, 21. О подношениях крови, вероятно связанном с «посещением могил » у Лукиана О горе 9 и Харона 22; см. Также Rohde 1925: 37, 116 и 200, опять же с подтверждением.

[23] E. g., Rohde 1925: 116 и 122; Kurtz и Boardman 1971: 215; и Sourvinou- Inwood 1995: 83. О культе и подношениях мёртвым героям: Stengel 1920: 138-49; и Kurtz и Boardman 1971: 64 67, 75-76, 215, и 298.

[24] Селинунт (итал. Selinunte) – античный город в Италии, на южном берегу Сицилии. Основан греками в 628 году до н. э. (прим. переводчика).

[25] Греч. μελίκρατον (melikraton) – напиток, смесь молока и мёда (прим. переводчика).

[26] Таблички с заклятьсями: напр., Audollent 1904: № 72 (= Gager 1992: № 74 [IV-III в. н.э., Аттика] и проклятия на PGM IV. 1390-95; см. Хопфнер 1921-24; 1:128-29; Кюмонт 1949: 332; и Браво 1987: особенно, 211. Sclinus: Джемисон и др. 1993: особ. 63-67.

[27] «Плакальщицы» (прим. переводчика).

[28] Эсхил Персы 607-18; см. Хикмен 1938: 18-21; Jouan 1981: 411-21; и Джонстон 1999: 29; Еврипид Ифигения в Тавриде 157-65 (до 412 г. до н.э.).

[29] Nekudaimones, призракам умерших (прим. переводчика).

[30] Эсхил Плакальщицы (Хоэфоры) 87, 92, 97, 129, 149, 156, 164 (возлияния), 150 (стенания), 124-30 (обращение к Агамемнону, и к Гермесу), 138-48 (мольба о мщении), 212-13 (появляется Орест), 489-90 (обращение к земле, чтобы направила Агамемнона), 495-97 (голова в вертикальном положении?). См Хикмен 1938: 31; Rose 1950: 265-68 (утверждая, что «Персы» и «Плакальщицы» демонстрируют существенно различающиеся способы обращения к умершим); Garvic 1986 по «Плакальщицам» 489-96 (также сравнение персов); Bemand 1991: 259-67; Hall 1989: 90; и Джонстон 1999: 117-18.

[31] Софокл Электра 410, 417-25, 459-60 и Еврипил Электра 680.

[32] Агиа Триада (от греч. Святая Троица) – расположенное на юге острова Крит поселение эпохи минойской цивилизации (прим. переводчика).

[33] Бостон 10,220 = ARV2 845,170. Для краткого обзора и обсуждения проблем в интерпретации таких lekyuthoi c изображениями посещения гробницы см. Sourvinou-Inwood 1995: 324-25 (С дальнейшей библиографией в п. 98); см. также Vermcule 1979: 31-32 (с иллюстрацией Бостонской вазы на рис. 24); Бреммер 1983: 94 (с дополнительной библиографией) и 108; и Garland 1985: 167. Изображения женщин на надгробиях IV в.: Knigge 1988: 115-17 и 131-34. Агиа Триада: Eitrem 1928: 2 и Броадхэд 1960: 302.

[34] Однако Goodison (готовится к выпуску) считает практики некромантии происходящими от ритуалов, производимых на могилах, делая такие выводы из археологических свидетельств Минойской культуры; опираясь на Branigan 1970, 1987, 1993 и 1998, и Hamilakis 1998.

[35] Пифоника: Athcnacus 595A-е, в том числе Theopompus FGH 115 F235; Python TrGF 91 Fl. ; Диодор 17, 108; Плутарх Pbocion 22; и Павсаний 1.37.4. Мелисса: Павсаний 2.28.4 (мемориал ) и Геродот 5,92; см. также главу 4. Антиной: Дион 69, 11; также «Антиной» таблички с заклятьсями Suppl. Mag. № 47; Антиной каталог Meyer 1991. Regent Павсаний: Фукидид 1.134; Павсаний 3.17.7-9; и Аристодем FGH 104 F8; см. главу 7.

[36] Геродот 4,172; Плиний в Естественной истории 5,45; и Солин 3.4 (Nasamones); Pomponius Mela в Хронографии 1,46 (Augilae); Тертуллиан О душе 57, в том числе Никандер FI 17 (о назамонах и кельтах); Кирилл Против Юлиана I0.1024b-с (в PG 76, христиане и иудеи). Буше-Леклерк 1879-82, 1: 331; Ganschinictz 1919: 2372; и Коллар 1949: 101-3.

[37] Аполлония и Ахилл: Филострат Жизнь Аполлония 4.16. Теанор и Лисид: Плутарх Моралии 585c-f. Пифагор о грёзах: Ямвлих Жизнь Пифагора 189. Аммиас: ТАМ № 1055; смотри выше.

[38] Ликофрон (род. 320-е годы до н. э., ум. сер. III века до н. э.) — греческий поэт и грамматик, автор трагедий на мифологические темы, сатировской драмы «Менедем» и трактата «О комедии». Кроме этого, известно, что Ликофрон был искусным создателем анаграмм. Ликофрону приписывают создание поэмы «Александра», в которой пророчица, более известная как Кассандра, предвещает падение Трои и судьбу всех связанных с нею героев и которая считается самым «тёмным» произведением всей античной литературы (прим. переводчика).

[39] Подалирий – в древнегреческой мифологии – знаменитый врач, сын Асклепия и Эпионы, брат Гигиеи, Махаона и Панакеи. Жених Елены (Троянской) (прим. переводчика).

[40] Данайцы: Страбон C284 и Схолии [Псевдо-]Ликофрон Александра 1050; Также Эдельштейн и Эдельштейн 1945: T205-6; также Deubner 1900: 27 и 41; Rohde 1925: 133; Eitrem 1928: 4; и Coliard 1949: 99. Перегрин: Дуциан Перегрин 41; ср 7-8.

[41] Менипп Гадарский (2-я пол. III в. до н. э.) – философ-киник, известный сатирик. Родом из Гадары (Сирия). По рассказу Диогена Лаэртского, Менипп был рабом. Купив фиванское гражданство, он сделался ростовщиком и сильно разбогател, а разорившись, покончил жизнь самоубийством (прим. переводчика).

[42] Мёртвые, брошенные на полях сражений: Pritchett 1985: 285-41; см. также Garland 1985: 89-93. Аполлоний: Филострат Жизнь Аполлония 3.28. Таблички с Заклятьями на полях сражений: Audollent 1904 г.: № 22-27, и Джордан 1985а: 193 и 1994. Гомер: Jlbcctz 11.38-41; Можно связать многочисленных воинов в подземном царстве с Троянской войной, которая недавно закончилась. Лукан: Менипп (путешествие в подземное царство) 10.

[43] Павсаний 1.32.3-4. Для захоронения афинского умерших в Платеях, см. также Фукидид 2.34.5 и JC2 2.1006 строфы 69-70. Героический статус Марафонских погибших: Bremmer 1983: 105. Археология: Притчетт 1985: 236. Персы также имели своих чудесных воинов: Геродот 6.117.

[44] Геродот 7.43, см. также Бикерман и Тейдмор 1978: 250; Хоу и Уэллс 1912: как у Филострата в Героях стр. 150-54 Кайсер, Гектор и ещё Максим Тирский Диссертации (пер. М. Тейлор) 15.7; также Коллисон-Морли 1912: 25-27. Протесилай: более подробно см. главу 11.

[45] Эрихто: Лукан Фарсалия 6.576-87, 619-23 и 637-41. Colland (1949:84) считает, что местоположение не имеет значения для эффективности ритуалов Эрихто. Заклинания для предотвращения войны упоминаются в романе Псевдо-Каллисфена История Александра Великого 1-3 и у Либания 41.24. Стаций Фиваида 3.140-46. Геродот Эфиопика 6.14 – 15.

[46] Стаций: Фиваида 4.435-42 (поле боя) и 556-60 (вызывание духов спартанцев). Его описание входа в подземный мир в Тайнароне (Тенар) (Фиваида 2.51-54) выдержано в допустимых условиях: фермеры слышат визг и стенания грешников; земля на полях с шумом кипит (движется); крики истязаемых Эвменидами слышатся даже в полдень; и лай Цербера гонит фермеров от их полей. В полдень, как призрачный час, см. Callois 1937, в особенности доказательств сверенному на № 115 (стр 160-73); ключевые тексты: Лягушки Аристофана 293; Филострат Heraicus стр. 140. Kayser; Флегонт из Тралл Mirabilia 3 (указанs ниже); Прокл В Республике Платона в томе 2 стр. 119 Kroll (Библиотека Teubner) и Лукиан Любитель лжи или Невер 22. См также Дрекслер 1884-1937 и Фелтон 1999: 6. Сенека Эдип 586-88.

[47] Флегонт из Тралл Mirabilia 3; также Hansen 1996: 102-3.

[48] Лукан Фарсалия 1.569-83; другие примеры Плиний Естественная история 2,148 (Cimbri, Armeria и Tuder ) и Тацит История 5.13 (осада Титом Иерусалима); также Винклер 1980: 159 и 164 для «призрачных армий» в целом.