Гримуар

Инна Семецки
Эдусемиотика образов: эссе по исскуству-науке Таро
Пролог


Обучение трём “И”



Слово “эдусемиотика” было введено Марселем Данеси (2010) для обозначения нового междисциплинарного поля исследований, которое возникло в результате последнего десятилетия моих исследований на стыке образовательной философии и семиотики - науки о знаках. Эдусемиотика преодолела длительно существующий барьер между гуманитарными и естественными науками. В соответствии с работами американского философа-прагматика, исследователя современной семиотики, Чарльза Сандлерса Пирса, все сущее изобилует знаками и пронизано ими, и их воздействие на природу, культуру и человеческое Psyhe (душу) составляет динамический процесс семиозиса. Термин семиозис введён Пирсом для обозначения процесса эволюции знаков, он происходит от греч. semeiosis, производное глагола semeio - обозначать.



Вкратце, семиотика - это учение о знаках и их значениях, и ее принято считать чрезвычайно необходимой в междисциплинарных исследованиях. В древние времена семиотика была особым ответвлением медицины, в котором знаками были симптомы заболеваний. Позже семиотика стала ветвью философии, а знаки, вербальные и невербальные, стали описывать природу вещей. Схоластическая традиция, например, утверждала, что знак - это нечто, что нельзя воспринять непосредственно органами чувств, но лишь в его связи с чем-то еще в нашем опыте. Знак не только отображается в уме, но и ассоциируется с другими знаками, и это соотношение выражено в средневековой формуле aliquid stat pro aliquo - “нечто стоит на месте чего-то другого”.



Слово “символ” произошло от греч. symbolon, так называли жетон из двух частей, который использовали для подтверждения соответствия, сличая одну половинку с другой. Для лиц, у которых хранились половинки, он имел некое заранее оговоренное условное значение. Символ - это обычно конкретный знак или изображение, который замещает что-то другое, более абстрактное - объект или идею, в качестве условного обозначения чего-либо по договоренности, а так же аналогии или метафоры. Однако, знаки могут символизировать больше чем одно значение, то есть, быть многозначными. Символические коннотации (подтексты) могут указывать на более глубокий уровень значения, иногда со сложными эмоциональными ассоциациями, или имеют скрытый смысл, лишь указывая на то, что стоит за ними.



Семиотика превосходит лингвистику, так как последняя ограничивается вербальными знаками слов и предложений, в то время как семиотика охватывает как естественные, так и искусственные знаки, такие как культурно-специфические артефакты.

Люди используют знаки, и семиотика также может служить мета-языком, функция которого - описывать человеческие действия. Семиотика конструирует модели, или знаковые системы, а также рассматривает их как предмет исследования. К семиотическим системам относится, например, такой заменитель языка, как азбука Морзе.

По контрасту с непосредственными чувственными данными, которые поступают из окружающего мира, человеческий ум обрабатывает информацию опосредованно, подключая интерпретацию, когда в процессе опыта он пересекает то, что философ Альфред Норт Уайтхед назвал семиотическим порогом. Все мышление протекает с использованием знаков, и протекающий процесс семиозиса теоретически бесконечен, таким образом, человеческое развитие потенциально безгранично.



Семиозис - это процесс коммуникации, взаимодействия, отношений и объяснений. Коммуникация, суть которой в потоке информации и взаимной трансформации знаков, перехода их в другие знаки, это важная часть семиотики. Семиотически, общение - это обмен информацией, который считается естественным организующим принципом. Однако, знаки были созданы не только для общения, как в семиологии. Функция знака в семиотике как того, что обозначает, имеет смысл, не менее важна: например, так действие знака проявляет себя в симптоме заболевания, в сновидении или в бессознательном в процессе психоанализа.



Образы также относят к категории знаков, и, с точки зрения семиотики, ментальные образы - это отражения, представления реального мира. Внутренний или мысленный образ является инструментом семиотики, называемым интерпретатором, который переводит то, что было пережито на опыте, в концепции, осознания, и придает этому смысл. Интерпретатор знаков связывает причину и следствие с помощью знаковой связи, которую выводит в процессе осмысления. Акт интерпретации придает знаку смысл: без живого опыта он был бы безжизнен и нем. Знаки служат инструментом познания, процесса обучения и развития человека. Поэтому в данном срезе семиотика включает в себя философию процесса обучения.



Приемы семиотики, такие, как интерпретация, развитие и эволюция, диалогические структуры и процессы, метафоры и метонимы вступили в образовательный дискурс, проявляются в образовательном исследовании, и на выходе превращаются в преобладающую модель общественных наук. То, что начиналось как доктрина знаков, которую разрабатывал Джон Локе в своем эссе о человеческом понимании, через века обрело продолжение в работах великого семиолога современности Джона Дили. То, что было позже названо эдусемиотикой, началось с моей презентации в 1999 на ежегодном съезде Семиотического сообщества США (ССС), где, будучи аспирантом, я прочитала научный доклад с заголовком: “Приключения постмодернистского Шута-Дурака, или семиотика обучения”, и, после доработки и углубления материалов, это составило значительную часть открытого эссе в той книге, которую вы собираетесь прочитать.

На следующем съезде ССС в 2000 этот доклад получил Первую мемориальную награду имени Роберты Кевельсон за вклад в исследовательскую программу сообщества.



За период с 2004 по 2007 последовало несколько специальных публикаций, посвященных ведущим вопросам философии в контексте образовательной философии и семиотики, такие, как “Пирс и Образование” и “Делез и Образование” (Образовательная Философия и Теория), а также “Семиотика и Образование” (Исследования по Философии и Образованию). Моя книга “Делез, Образование и Становление” (Семецки, 2006а) сравнивала направление философской мысли французского философа-постструктуралиста Жиля Делеза с философией Чарльза Сандлерса Пирса и Джона Девью в контексте их аналогичного подхода к логическому и образовательному опыту (Семецки, 2003а, 2003б, 2004а, 2004б, 2010а). Эта стало теоретической базой для дальнейших аргументов, развернутых в главах данной книги.



Существенный вклад внес недавний совместный исследовательский проект с международным участием: на стыке образования, философии и семиотики родилась работа “Семиотический опыт в образовании” (Семецки, 2010д), для которой Марсель Данези написал предисловие под заголовком “Эдусемиотика”. Сборник работ “Юнг и теория образования” (Семецки, 2012а) и специальный выпуск журнала “Образовательная философия и теория” посвящёны юнгианским течениям в образовании (Семецки, 2012б) с участием эдусемиотики с точки зрения значимости образов и символов для образовательного опыта.



Настоящая книга развивает эдусемиотику дальше - и, особенно, эдусемиотику образов, завершая трилогию, содержащую “Семиотический опыт в образовании” и другой важный предшественник - мою последнюю монографию “Ре-символизация самости: Человеческое развитие и герменевтика Таро” (Семецки, 2011а), которая суммирует эмпирическое и теоретическое исследования, проведенные в области образования, консультирования и человеческого развития с 1992.

Она закладывает основу, необходимую для дальнейшей детализации философского измерения, направленного в данной книге на контекст образования, и построения романа о теории и практике, сплетение которых сосредоточено на обучении через знаки, зашифрованные в семиотической системе образов и символов Таро.



Опираясь на труды современного когнитивного ученого Рая Джакендоффа (2001), который придерживается экологической точки зрения, даже словесные высказывания должны быть поняты скорее семиотически, нежели строго лингвистически, в контексте установления отношений между сознательной ментальной репрезентацией (экспрессией) и бессознательной (скрытым посылом). Осознание бессознательного - преимущественная задача эдусемиотики Таро.



Вкратце, знаковая система Таро состоит из 78 изображений, называемых Арканами: 22 Старших Аркана и 56 младших. Аркан - это творческий, но, зачастую, утраченный или скрытый элемент нашего опыта, который необходимо распознать, открыть в повседневной жизни для развития плодотворного и творческого подхода к многочисленным задачам жизни, которые возникают в процессе разнообразных ситуаций, переживаются на опыте в процессе событий и непростых взаимоотношений с другими, когда мы сталкиваемся с необходимостью принимать решения и делать выбор, или многочисленными моральными дилеммами.

Поэтому по определению каждый Аркан - каждое изображение Таро - подразумевает моральное измерение, которое Джон Девью (1922/1988) назвал человечностью. Когда и если оно открывается - то есть, осознается, оно становится мощной мотивационной силой, способствующей изменениям к лучшему в на уровне эмоций, мышления и поведения и, таким образом, выполняет важную этическую и образовательную задачу. То, что называется раскладом Таро - это конкретный паттерн изображений, которые полны богатой символики, олицетворяющей интеллектуальные, моральные и духовные “уроки”, полученные из суммарного человеческого опыта сквозь века, места и культуры, и все же, мораль этих символических уроков - сами значения знаков Таро - могут быть скрыты глубоко в поле, названном психологом Карлом Густавом Юнгом коллективным бессознательным. Поскольку образы обозначают архетипы коллективного бессознательного, или универсальный объём памяти всего человечества, их послания должны иметь схожее значение для всех культур, в разные времена и разных местах.



Обучение через знаки требует их чтения и интерпретации на уровне практических действий в поисках глубинного смысла получаемого опыта. Это обучение отмечено символизмом Таро. Таким как эдусемиотика образов Таро. Как рисуночные артефакты, изображения Таро показывают полные смысла паттерны мыслей, аффектов, чувств, эмоций и поведения, таким образом, олицетворяя важные ценности, скрытые в коллективном опыте, превосходящем время, место, языковой барьер, разные верования и культуры. Обучение не обязательно происходит в формальной обстановке, например, классной комнаты, понятие обучения относится к опыту настоящей человеческой жизни и культурным событиям, которые могут олицетворять значимые смыслы. Культурные артефакты обладают семиотическим или коммуникативным потенциалом, разные объекты и события нашей несут культурное, психологическое и социальное значение и представляют символический “текст” для прочтения и интерпретации.



Чтение и интерпретация разных культурных “текстов” олицетворено в участии символов Таро в семанализе - термин введён французским теоретиком культурологии и семиологом Юлией Кристевой (cf. Noth, 1995). Семанализ это слово-портмоне, отсылающее к семиотике и психоанализу и подчеркивающее интерпретацию как осознание неосознанного. Концепция Кристевой о “субъекте в процессе” должна быть оспорена самоосознающим субъектом как неподвижным продуктом традиционной системы образования. Субъектность человека непрерывно обретается в процессе получения опыта. Эдусемиотика Таро равноценна построению и усвоению “критичных уроков” (Ноддингс, 2006), которые в символической форме встроены в семиотический процесс развития человека, интеллектуального и этического, вследствие опыта.



Нэл Ноддингс, прославленная философ в образовании, является основоположником этики заботы, подобной способности матери “читать” своих детей, иначе говоря, “способность к эмпатии” (Ноддингс, 2010а, стр.6) как проявление инстинкта самосохранения вида и эволюции человека, так называемый “материнский фактор” (что и озаглавило её последнюю книгу). Она относится к “процессу чтения” (2010а, стр.53) с точки зрения познавательного восприятия, движимого любовью и сопровождаемого заботливым отношением и “эмпатией как созвездием процессов” (стр.56), которые объединяют Себя и Другого в отношения, являющиеся “смыслообразующими”. (Ноддингс, 2010б, стр.390, также 1984/2003).



Отношение, которое является онтологическим, эпистемологическим и этическим фундаментом, это периферическая область семиотики и семиозиса. Знак, по определению, необходимая сущность отношений, которая обозначает нечто другое, чем он сам, и это не обязательно очевидно. Он нуждается в посредничестве между ним самим и его другой стороной в процессе расшифровки, для чего необходимо включение третьего элемента - интерпретатора, как его назвал Пирс, в формальную логику. Применение этой неортодоксальной логики к чтению и интерпретации знаков Таро позволяет нам войти в эмпатическую связь с чем-то сущностно другим, тем не менее, потенциально непознаваемым, познаваемым и, в конечном итоге, познанным.



Таким образом, отношение, установленное между общим Я и Другим в нашей реальной практической жизни, важно и имеет эпистемологические и онтологические последствия. Однако, первостепенным является этическое измерение, учитывая, что мы живём во времена глобализации и изменчивого мультикультурализма с различными ценностями, непрерывно конкурирующими, конфликтующими и сталкивающимися друг с другом.

В текущей мировой обстановке, в которой сочетаются различные верования, несоизмеримые ценности и культурные конфликты, понимание себя и других, и умение разделять ценности друг друга, первостепенно для выживания нашего вида, так же, как материнский инстинкт - для выживания беспомощного дитя.



Мы можем пробуждать такое заботливое материнское отношение к другим и на социальном, и на индивидуальном уровнях посредством Таро: как чётко прояснил Маршал МакЛуган, посредник - это сообщение. Вместо того, чтобы быть “просто пассивным проводником для передачи информации, (посредник в коммуникации) это активная сила, создающая новые социальные паттерны и новые перцептивные реалии” (Логан, 1986, стр.24). Такая творческая логика включения среднего, включения третьего, выдвигающая семиотику на первый план, парадоксальна и на первый взгляд противоречива, по контрасту с пропозициональной логикой аналитической философии, стоящей на принципах непротиворечивости и исключения третьего (“третьего не дано”). Следовательно, Таро, несмотря на то, что его традиционно считают мистическим и иррациональным, является логичным. Его логика - семиотическая логика не-отрицания серединного, что будет прослежено и тщательно разработано в каждом эссе данной книги.



Вопреки узкой инструментальной рациональности, Таро помогает нам достичь расширенного и углубленного объёма осознания, которое охватывает уровень смыслов и ценностей. Однако, Таро не абсолютно чуждо научным соображениям: его логика может быть определена как “наука необходимости законов мысли, или ещё лучше (мысль всегда имеет место в значении знаков), это общая семиотика, заботящиеся не только о правде, но также об общих условиях того, как знаки становятся знаками” (Пирс, гл.1.444). Такая наука, подписываясь под семиотикой, будет исследована в этой книге с точки зрения передовой науки координации динамики, базирующейся на “согласовании дополняющих пар” (Келсо и Энгстром, 2006, стр.63) в соотношении, выраженном значком (~) (использованном в заглавии книги) против привычного сопоставления дуальностей я и другие, ум и мир, субъект и объект.



Джон Дили (2001) на самом деле признает то, что он назвал великим видением Пирса о преимуществе укорененности в науке более, чем в мистицизме: наш глубокий мыслительный процесс, такой глубокий, что мы можем не осознавать внутренние процессы на этом тонком уровне - происходит в знаках, образах, а не исключительно на языке предложений, которые использует сознательный ум, сокращённый до картезианского cogito (мыслю). Как встроенное в процесс семиозиса, чтение Таро работает на практике; достаточно сказать, как популярен его феномен на разных уровнях мировых субкультур. Нюансы касательно качества прочтения и многие тонкие и плотные “ситуативный вариации”, связанные с ним (включая личность толкователя и его уровень сознания) были рассмотрены в моей предыдущей книге (Семецки, 2011а). “Нужно признать, … что все ещё никто не может объяснить, как это работает” (Геттингс, 1973, стр.9). Как работает Таро?



Позиционируя Таро в рамках семиотики, эта книга поможет нам понять и структуру Таро, и его работу в действии знаков, включая сигносферу (Дили, 2001) - или, другим языком, семиосферу (Лотман, 1990; Хоффмейер, 1993) - которая представляет собой аналогию биосферы живой природы. Как наука о знаках, семиотика отличается от лингвистики, которая урезает знаки до их исключительно вербальных эквивалентов, слов. Семиотика расширяет знаки, как включающие в себя любого посредника или сенсорную модальность, следовательно, расширяет не только диапазон знаковых систем и отношений, но и само определение языка, включая его чувство аналогий и метафор. Я уже относила Таро к специальному изобразительному языку знаков, символов и образов в числе прошлых публикаций (Семецки, 2006б, 2010б, 2010с).



Язык образов Таро говорит “другим голосом”, как тонко выражается Кэрол Джиллиган в своей работе первопроходца (1982/1993), которая бросает вызов привычным допущениям о развитии морали человека, а также выводит на первый план “женский способ познания” (Беленски, Клинчи, Голдберг, Таруль, 1986) который в добавок к чисто когнитивному пониманию включает инсайт, воображение и интуицию (Семецки, 2004б, 2011а; Ноддингс и Шор, 1984; Грин, 2000). Не случайно Майкл Питерс и Джон Фриман-Мойр посвятили свою последнюю работу “Эдутопии: новое утопическое мышление в образовании” (2006) будущим поколениям воспитателей, способных понять, что с воображением образование сможет трансформировать личности, повышать коллективную осознанность, и вносить вклад в развитие мирового цивилизованного сообщества.



Обучение через знаки равноценно постижению трёх И: вышеупомянутых инсайта, воображения (imagination) и интуиции; вопреки длительно существовавшей концепции традиционного формального обучения трём R (reading, wRiting, aRithmetic). Как замечено в замечательной книге ирландского аббата и философа Марка Патрика Гедермана “Таро: талисман или табу? Чтение Мира как символа”, Таро дает нам систему для заполнения пробелов в области, “где образование и развитие чувствительности в дефиците” (Гедерман, 2003, стр.86). Я разделяю его убеждение, что: “каждому из нас следует дать хотя бы остатки одной из самых неуловимых и важных символических систем, если мы хотя бы начнём понимать человеческие отношения. Это потребует подключения к другим частотам волн и коммуникационным системам помимо мозговой, поиска того, что называют “симпатической системой” помимо спинномозговой, которая охватывает три R традиционного образования.” (Хедерман, 2003, стр.87)



Симпатическая система, будучи эмоциональной, не просто имеет отношение к эмпатическому пониманию как одному из атрибутов гуманистической теории Карла Роджерса в психологии. Что важно, обучение трём И с использованием изобразительного языка образов Таро вовлекает симпатию как способность “сочувствовать” (Ноддингс, 2010а, стр.73). Джин Гаррисон, философ образования, относит к симпатическим данным описание интуитици и перцепции, которые делают возможным наше понимание других; тем не менее, он осознает, что “наша культура не очень развита в отношении тонких способов сбора (этих) данных… исследователи не занимались тщательной постановкой экспериментов в межличностной области, (и) теории мышления, чувствования и действия человека остаются… чрезвычайно неразвитыми” (Гаррисон, 1997, стр.35).

Но все же, симпатические, межсубъектные данные, которые максимально “относятся к теме преподавания” (Гаррисон, 1997, стр.36) и обучения, раскрывают тему педагогики в целом.



Симпатия тем самым напрямую связана с развитием женской способности “учиться читать других” (Ноддингс, 2010а, стр.73) как естественного акта заботы, и также предпосылка для герменевтического метода Таро, описанного в деталях в моей последней книге (Семецки, 2011а) как чтение и расшифровка образов вместе с саморефлексией и критической “переоценкой прочитанного” (Ноддингс, 2010а, стр.73).



Анализируя исторически очевидный конфликт слова и образа, Леонард Шлейн (1998) заметил “падение статуса женщины” как той, кто использует невербальные средства выразительности, такие, как образ, в противовес письму. Даже если распространение грамоты привычно приравнивается к прогрессу, “один пагубный эффект грамотности все ещё широко не отмечен: письменность подспудно способствует развитию патриархального взгляда. Письменность… особенно в форме алфавита, преуменьшает ценность женственности, и, вместе с тем, силу женщины в культуре” (Шлейн, 1998, стр.1). Шлейн напоминает нам антрополога Клода Леви-Штрауса, который исследовал главенство грамоты и настаивал, что создание иерархических сообществ было связано с появлением письма: “мизогиния и патриархат взлетали и падали вместе с алфавитным письмом” (Шлейных, 1998, стр.3).

Ноддингс, описывая два пути морали (Ноддингс, 2010а), выражала надежду о том, что традиционная и женская этика найдут точки пересечения, так как последняя укореняется в отношениях заботы. Она указывает на материнскую женскую способность “считывания эмоционального состояния, потребностей и намерений других” (Ноддингс, 2010а, стр.170) и отмечает, что надлежащее руководство этой способностью может вывести её на новый уровень. В знаковой системе Таро может быть и правда найдено такое руководство, где чтение принимает на себя функцию образовательного “пособия” или “инструмента” консультирования, которые может внести вклад в развитие человека (Семецки, 2011а), а также по достоинству его потенциальной способности вернуть становление женщины (используя живую выразительность Жиля Делеузе) как символ оживления общества, которое долгое время обладало исключительно мужским взглядом на мир, выраженном в “линейном, последовательном, редукционистском и абстрактном мышлении” (Шлейн, 1998, стр.1).



Эта книга покажет возможность другого, дополняющего режима восприятия с точки зрения “холистического, одновременного, синтетического и конкретного” (Шлейн, 1998, стр.1) качеств, которые почти были утрачены в процессе модернизации, когда вербальное слово стало главным посредником общения. Обучение читать образный язык Таро даёт нам возможность понимать глубочайшие смыслы индивидуального и коллективного жизненного опыта, выраженного в многообразии образов. Последствия этого по настоящему глубоки для эволюции человека и расширения сознания, то, что Джон Девью назвал ростом. Он указал, что:



“То, что даёт (личности) бытие человеком с его желаниями, эмоциями и идеями, и чего оно от неё требует, это… расширение и углубление сознательной жизни - её большая интенсивность, упорядоченность и расширение полей реализации смыслов… И образование - это не только средство для такой жизни. Образование - это и есть такая жизнь.” (Девью, 1916/1924, стр.417).



Как философ образования, я разделяю сентиментальность Девью. Но не только. Я особенно чувствую настоящую необходимость создания такой полной смысла жизни - такого способа образования - всякий раз, когда пессимизм, суеверия и инертность (как Альфред Норт Вайтхед назвал их) бесполезных знаний отключают от важности жизненного опыта, который все ещё скрыт от нас, как и во времена учения Девью почти столетней давности.



Доклад ЮНЕСКО (Фауре и др., 1972) назвал разрыв между образованием и жизнью обесчеловечивающей болезнью, которую следует преодолеть. Однако сегодня система образования все ещё редко направляет к вопросам смыслов и ценностей, фокусируясь на накоплении фактической, часто бессмысленной, информации и готовит студентов к “взрослой жизни” с точки зрения, например, таких абстрактных результатов, как сомнительный экономический успех или “поступление в университет” (Ноддингс, 1993, стр.9) вместо получения полного смысла, обучающего, живого опыта. Образы Таро, как символические отражения типовых опытов человечества отражают диапазон того, что я называю метафорической неформальной школой жизни (Семецки, 2001б).



В настоящее время экономический спад рождает спрос на переоценку ценностей. В обычной жизни может быть открыто новое, духовное, измерение опыта. Представляя феминистическую духовность как альтернативу традиционной патриархальной религии, Ноддингс (1993а) признала, что женщины были длительно угнетаемым меньшинством под гнетом теологических и философских теорий. В отличие от них, женский язык образов Таро не только “призывает” новые духовные ценности, которые могут быть воссозданы и впитаны в культуру, но также помогает применить эти ценности на практике для помощи тем, кто в этом нуждается.



Как подчёркивает Ноддингс (2010а), этика заботы произрастает не из прав человека, а из его потребностей. Однако теоретики образования и политики, работающие с концепцией потребностей, часто не очень понимают, как определить и интерпретировать потребности. В рамках этики заботы, неотделимой, в контексте данной книги, от эдусемиотики Таро, базовые потребности, выходящие на первый план в практике чтения Таро, это:



“потребность быть услышанным, (быть) распознанным. В состоянии естественной заботы каждый человек просто осознаёт, что если потребность возникнет, кто-то в круге поддержки возьмёт ответственность… Конкретная потребность может быть или не быть удовлетворена, но хотя бы будет симпатически услышана.” (Ноддингс, 2010а, с.181).



Круг заботы включён в процесс семиозиса посредством действий знаков как основы взаимоотношений, что, в силу триединой логики, устанавливает семиотический мост между Собой и Другим. Итак, это естественное течение знакового процесса вместе с “условиями естественной заботы, которые обеспечивают наилучшие условия для распознавания потребностей” (Ноддингс, 2010а, с.181). В этом смысле, этическую теорию Ноддингс в образовании необходимо дополнить эпистемологической и онтологической платформами с точки зрения семиотики, науки о знаках; и особенно эдусемиотики образов Таро, как покажут приведённые в этой книге далее заметки.



Литература



Беленски, М.Ф., Клинчи, Б.М., Голдберг, Н.Р., Таруль, Дж.М. (1986). Женски путь познания: развитие самости, голоса и ума. Нью-Йорк: изд.Basic books.

Данези, М. (2010). Предисловие: Эдусемиотика. Под ред. И. Семецки, Образовательный опыт семиотики (стр. VII-XI). Роттердам: Sense Publishers

Дили, Дж. (2001). Четыре возраста понимания: первое постмодернистское исследование философии от древних времен до 21 века. Торонто: University of Toronto Press.

Девью, Дж. (1916/1924). Демократия и образование: введение в философию образования. Нью-Йорк: Macmillan Company.

Девью, Дж. (1922/1988). Природа и поведение человека. Под ред. Бойдстона, “Труды Джона Девью, 1899-1924” (Т. 14). Carbondale & Edwardsville: Southern Illinois University Press.

Фауре, Э., Херрера, Ф., Каддура, А.Р., Лопес, Х., Петровский, А.В., Рахнема, М., Ворд, Ф.К. (1972). Обучение быть: мир образования сегодня и завтра. Париж: ЮНЕСКО

Гаррисон, Дж.В. (1997). Девью и Эрос: мудрость и желание искусства преподавания. Нью-Йорк & Лондон: Teachers College Press.

Геттингс, Ф. (1973). Книга Таро. Лондон: The Hamlyn Publishing Group Ltd.

Гиллиган, К. (1982/1993). Другим голосом: психологическая теория и развитие женщин (Т.326). Гарвард, MA: Harvard University Press.

Грин, М. (2000).Освобождение воображения: Эссе об образовании, искусствах и социальных переменах. Сан-Франциско: Jossey-Bass Education.

Хедерман, М.П. (2003). Таро: талисман или табу? Чтение мира как символа. Дублин: Currach Press.

Хоффмейер, Дж. (1993). Знаки смысла во вселенной. (в пер. Б.Дж. Хаверланда). Блумингтон & Индианаполис: Indiana University Press.

Джакендофф, Р. (2001). Язык в экологии сознания. Под ред. П. Кобли, “Спутник Рутледжа к семиотике и лингвистике” (с.52-65). Лондон: Routledge.

Келсо, Дж.А.С., Энгстром, Д.А. (2006). Взаимодополняющая природа. Кембридж, МА: The MIT Press.

Логан, Р.К. (1986). Эффект алфавита. Нью-Йорк: William Morrow.

Лотман, Й.М. (1990). Вселенная ума: семиотическая теория культуры (в пер. А. Шукмана). Блумингтон: Indiana University Press.

Ноддингс, Н. (1984/2003). Забота: женский подход к этике и морали образования. Беркли, CA: University of California Press.

Ноддингс, Н. (1993а). Обучение для разумной веры или неверия. Нью-Йорк, Лондон: Teachers College Press.

Ноддингс, Н. (1993б). Превосходство как руководство к обучающим беседам. Под ред. Х. Александер “Философия образовательного сообщества” (с.5-16). Убана, Иллинойс.

Ноддингс, Н. (2006). Критические уроки: чему должна учить школа. Кембридж, МА: Cambridge University Press.

Ноддингс, Н. (2010а). Материнский фактор: два пути морали. Беркли: University of California Press.

Ноддингс, Н. (2010б). Моральное образование в век глобализации. Под ред Семецки, “Локальная педагогика/глобальная этика”, специальный выпуск “Образовательной философии и теории”, 42, с.390-396.

Ноддингс, Н., Шор, П.Дж. (1984). Раскрытие внутреннего ока: интуиция в образовании. Нью-Йорк, Лондон: Teachers College, Columbia University.

Нот, В. (1995). Настольная книга семиотики. Блумингтон: Indiana University Press.

Пирс, Ч.С. (1931-1935). Собрание сочинений Чарльза Сандлерса Пирса, 1860-1911 (Т. I-VIII, под ред. Чарльза Хартшорна, Поля Вейсса и Артура Беркса). Кембридж, МА: Harvard University Press.

Питерс, М.А., Фриман-Мойр, Дж. (2006). Эдутопии: мышление новых утопистов в образовании (Т.5). Роттердам: Sense Publishers.

Семецки, И. (2003а). Новый образ мыслей Делеза, или новый Девью. Образовательная философия и теория, 35(1), 17-29.

Семецки, И. (2003б). Проблематика человеческой субъективности: Жиль Делез и наследие Девью. Исследования по философии и образованию, 22(3-4), 211-225.

Семецки, И. (2004а). Обучение опытом: Девью, Делез и “становление ребенком”. Под ред. Х. Александера, “Духовность и этика в образовании: философские, теологические и радикальные перспективы” (с.54-64). Sussex Academic Press.

Семецки, И. (2004б). Роль интуиции в мышлении и обучении: Делез и прагматичное наследие. Образовательная философия и теория, 36(4), 433-454.

Семецки, И. (2006а). Делез, образование и становление. Роттердам: Sense Publishing.

Семецки, И. (2006б). Язык знаков: семиозис и воспоминания о будущем. София: Международный журнал по философии религии, метафизической теологии и этике, 45(1), 95-116.

Семецки, И. (2010а). Стремление к опыту: Девью и Делез в проблематике мышления и обучения. Под ред. П.Фэйрфилда, “Джон Девью и континентальная философия” (с.233-268). Карбондейл и Эдвардсвиль: Southern Illinois University Press.

Семецки, И. (2010б). Информация и знаки: язык образов. Энтропия, 12(3), 528-553.

Семецки, И. (2010в). Молчаливый дискурс: Язык знаков и “становление женщиной”. SubStance: Обзор теории и литературная критика, 39(1), 87-102.

Семецки, И. (2010г). Опыт семиотики образования. Роттердам: Sense Publishers.

Семецки, И. (2011а). Ресимволизация самости: развитие человека и герменевтика Таро. Роттердам: Sense Publishers.

Семецки, И. (2011б). Образы Таро и духовное образование: модель трех И. Международный журнал детской духовности, 16(3), 249-260.

Семецки, И. (2012а). Юнг и теория образования. Оксфорд: Wiley-Blackwell.

Семецки, И. (2012б). Юнгианские течения в образовании, специальный выпуск “Образовательной философии и теории”, 44(1).

Шлейн, Л. (1998). Алфавит против богини: конфликт слова и образа. Нью-Йорк: Viking

https://castalia.ru/perewody/taro-perev ... rolog.html