Гестия (Веста) - богиня домашнего очага.
Культ огня, в римской мифологии воплощенного в образе богини Весты, восходит к древнейшим индоевропейским традициям. Древние римляне видели в огне священного очага городской общины и отдельных домов божество, именуемое ими Вестой. Согласно античной мифологии, Веста (огонь) была первым ребенком Кроноса (времени) и Реи (пространства). Огонь - первая стихия, возникшая из пустоты при рождении мира, он наполнил своей животворной энергией все последующие творения и дал толчок к эволюционному развитию вселенной. Веста, воплощающая в образном миропонимании римлян идею светоносности и чистоты, в отличие от других божеств греко-римского пантеона не имела каких-либо антропологических признаков. Овидий в «Фастах», воздавая хвалу богине, говорит: «Веста - это горящий и яркий огонь, и вы не увидите тела, рожденного из пламени. Ни Веста, ни огонь не имеют облика. Изогнутая крыша храма Весты не содержала ни одного образа, ни одной статуи». В образе Весты мы видим древнейшие черты огненного божества, восходящего еще к временам индоевропейской общности. В поклонении огню римляне сохранили возвышенную чистоту и религиозный пиетет, столь свойственный религии огнепоклонников. Иран и Рим разделяют тысячи километров, но в основе культур, созданных иранским фарном и римским гением, лежит глубоко уважительное, благоговейное отношение к огню, объединяющее многие индоевропейские народы. И персы, и римляне считали огонь первой стихией, возникшей в пространственно-временном континууме, и те и другие видели в огне единственную неоскверненную стихию. Овидий называет огонь чистейшим элементом (Ovid. Fast. VI218 след.).
Последователи Зороастра считали, что огонь неподвластен влиянию духа зла Ангроманью, римляне же видели в огне образ чистой девственной Весты, отказавшейся от брачных предложений Аполлонa и Меркурия. Веста дала клятву навсегда оставаться девственницей, за что Юпитер наградил ее привилегиями: для смертных она самая почитаемая богиня; ей поклоняются во всех храмах и у домашнего очага, из всех богов ее призывают первой. Не меньшими привилегиями в обществе пользовались весталки — жрицы Весты, поддерживавшие священный огонь, который символизировал устойчивость, благоденствие и величие Рима и никогда не доложен был гаснуть. Веста почиталась как покровительница государства, поэтому святилища Весты находились в каждом городе. Ей воздвигались алтари в центрах городов как охранительнице общественных союзов. Когда жители покидали родной город, они увозили с собою огонь, взятый на алтаре этой богини, для того, чтобы зажечь огонь на новом месте. Подобным же образом поступали древние персы, бережно перенося храмовый огонь при необходимости устройства нового храма.
Веста как олицетворение очага считалась семейным божеством. Если в городе был храм Весты, то он считался центром всех семей города, а сама Веста почиталась величайшей из богинь. Общественные здания Римской империи, в которых поддерживался священный огонь, назывались Пританеумами, в них устраивались приемы чужестранцев и пиршества в их честь. Весту причисляли к числу пенатов (духов-охранителей Рима), и магистраты, вступая в должность, первым делом приносили жертвы пенатам и непосредственно Весте.
Культ Весты носил скорее общественный, нежели сугубо религиозный характер, и потому эта богиня имела мало отдельных, посвященных только ей храмов. Главным очагом, центром, как для богов, так и для людей, справедливо считался очаг Весты на Олимпе, на котором горел небесный огонь. Из земных храмов наибольшим почтением пользовались храмы в Дельфах, городе, считавшемся центром вселенной, и в Риме.
Храм Весты в Риме располагался на Капитолийском холме. Священный огонь поддерживали шесть девушек из лучших семей, тщательно отбиравшиеся по морально-нравственным и внешним критериям, соответствующим образу жрицы великой богини. Они выполняли свои обязанности в течение 30 лет: первые десять лет посвящались обучению, следующее десятилетие жрицы отправляли культ Весты, поддерживая священный огонь и выполняя сопутствующие ритуалы, а последние десять лет передавали свой опыт молодым весталкам. После 30 лет служения богине весталки имели право вернуться к своим семьям и даже выйти замуж. Их нравственная чистота и целомудрие стали причиной огромного уважения, которым они пользовались в обществе.
На улице они показывались в сопровождении ликтора, который нес перед ними символы власти и величия - фасции (пучки прутьев с секирой). Если весталкам попадались по дороге осужденные на казнь, они могли отменить приговор и именем богини даровать жизнь. Где бы весталки ни появлялись, им всюду оказывались почести и отводились самые почетные места. Считалось, что только девственно чистые весталки имеют право хранить священный огонь римского государства. Нарушение весталками обета целомудрия, согласно общественному мнению, грозило бедствиями для Рима и наказывалось смертью весталки и ее соблазнителя. Дурным предзнаменованием для Священного города считался погасший на алтаре Весты огонь. Если такое случалось, то огонь добывали посредством увеличительного стекла, либо трением одного куска дерева о другой, так как всякий другой огонь, за исключением небесного, считался нечистым. Хотя угасание огня на алтаре Весты считалось дурным предзнаменованием, но в первый день нового года (а год у римлян когда-то начинался 1 марта и был приурочен весеннему равноденствию) огонь специально гасили и зажигали вновь трением священного дерева о дерево, а от него зажигались огни очагов курий.
Христианский пасхальный праздник сошествия священного огня в Иерусалиме, от которого ежегодно зажигаются огни в других храмах, определенно напоминает священную церемонию в храме Весты. Подобный обычай имеет глубокие корни в древнем культе огня, некоторые элементы которого сохранились в славянской языческой традиции: на Ивана Купала праздник очистительного огня - с помощью трения дерева разводился общественный костер в центре поселения, от огня которого зажигались и домашние очаги.
Судьба государства в понимании римлян была связана со священным пламенем, горящим на очаге Весты, а посему упразднение христианским императором Феодосием школы весталок и окончательное погашение священного пламени Римской империи, имевшее место в 389 г. от Рождества Христова, было воспринято как знак скорого падения Рима, что действительно произошло спустя некоторое время. Это не удивительно, поскольку сама идея государственности Рима была напрямую связана с культом Весты, в храме которой хранился палладий - залог мощи Рима, привезенный Энеем из Трои. Круглый храм Весты располагался непосредственно около жилища царя - regia, что подчеркивает связь Весты с царской харизмой, в чем отразилась связь с общеиндоевропейскими представлениями. Возможно, в глубокой древности царь был верховным жрецом Весты, подобно тому, как глава фамилии - жрецом семейного очага. Общинный характер культа Весты исследователи сомнению не подвергают.
Однако, Веста в древнем Риме имела не только общегосударственное значение, но и сугубо частное, индивидуальное, являясь покровительницей отдельных семей. Ни один человек не покидал своего жилища, не прочитав перед очагом молитвы, ведь очаг - домашнее божество, земное воплощение Весты. Как охранительница рода, Веста причислялась и почти отождествлялась с домашними богами и предками-покровителями живых членов семьи. Огонь домашнего очага, который римляне старались поддерживать так же тщательно, как весталки оберегали государственный огонь, символизировал благоденствие семьи и святость родственных уз. Для римлян и этрусков Веста, а для греков Гестия олицетворялась домашним очагом, на котором всегда горит священный огонь, поддерживаемый всеми членами семьи. В каждом античном доме находился алтарь Весты-Гестии, на котором под слоем пепла должны были постоянно оставаться горящие угли. Огонь, горящий на очаге Весты, должен был быть защищен от всякой грязи, ни одно преступное и недостойное деяние не должно было свершиться при свете священного пламени. Если священный огонь гас, его разжигали, совершая религиозный обряд. Поймав луч солнца, две деревянных палочки терли друг о друга до появления пламени. Только такой, освященный солнцем огонь, считался благословенным.
В античные времена семейная трапеза в определенном смысле была религиозным обрядом, центром которого был домашний очаг, на котором готовили пищу. Перед тем, как приступить к трапезе, совершалось жертвоприношение огню, состоявшее в возлиянии вина и масла. Когда пламя поднималось, считалось, что домашнее божество соединилось с семьей. Духи предков, маны, обитавшие вблизи очага, почитались как охранители дома и призывались к участию в каждой семейной трапезе.
Очаг Весты, находившийся в центральной части дома, был центром семейной жизни. Вдали от общественной жизни у домашнего очага семья находила мир и покой. Здесь, под пристальным взором домашних богов - Пенатов и Ларов, должны были существовать только любовь, согласие и чистые целомудренные нравы. В древние времена очаг был символом семейной жизни, счастье которой основывалось на моральных качествах женщины - хранительницы домашнего очага. Веста, покровительница семьи, оберегала семейный очаг от всего дурного, она была ближе к людям, чем все остальные боги греко-римского пантеона. Ее место посреди дома, подобно скромной девственнице она удаляется от шумной общественной жизни, избегая общения с другими богами. Именно поэтому почти не существует ее изображений и в мифологии она занимает весьма скромное место.
Поскольку Веста является охранительницей семьи, и очаги религии этой богини находились в каждом доме, свадебные церемонии римлян проходили не в храмах и не во дворцах бракосочетания, а вблизи домашнего очага. Обрядовая сторона свадебной церемонии по сей день сохранила элементы древнего священнодействия, о подлинном смысле которых сейчас мало кто догадывается. Рассмотрев свадебную церемонию древних римлян, мы не только найдем параллели дню сегодняшнему, но и обнаружим глубинную связь между различными народами индоевропейской группы, сохранившими в своих верованиях и обрядах поклонение огню как домашнему пенату - защитнику и покровителю семьи.
Свадебная церемония римлян состояла из трех обрядов, и все они исполнялись у очага — религиозного центра каждой отдельной семьи. Первый обряд состоял в церемонии прощания невесты со своим домом и собственными предками. Жених в присутствии всех членов семьи, собравшихся у очага, просил у отца невесты руки его дочери. Отец невесты приносил жертву Весте и предкам в виде возлияний огню, и когда огонь начинал ярче гореть, объявлял дочери, что он позволяет ей покинуть домашний очаг и отказаться от ее предков, поскольку отныне предки мужа и его семейный очаг должны стать ей незримой опорой в жизни. Без родительского благословения свадебный обряд теряет всяческий смысл, поскольку отец, как старший в роду, символизирует собой совокупную волю предков и выступает непосредственно от их имени.
После торжественного прощания с отчим домом молодую девушку, одетую в белые одежды с покрытой головой (дабы не была узнанной) везли в дом жениха, у порога которого разыгрывалась церемония похищения невесты. Молодая не должна была самостоятельно входить в дом своего супруга, иначе в противном случае она навсегда оставалась бы чужой в новой семье. Прячась за спины провожавших ее женщин, невеста как бы просила их защиты, и те делали вид, что действительно не хотят отпускать ее. После подобия борьбы и уплаты выкупа жених подхватывал невесту и на руках вносил ее в стены своего дома, стараясь, чтобы ноги ее не коснулись порога. Невеста должна была символически родиться в новой семье и впоследствии стать ее органичной частью. Для этого разыгрывался обряд похищения невесты, которую как спеленатое дитя жених на руках вносит в дом.
Третий свадебный обряд состоял в знакомстве невесты с предками мужа, изображения которых находились у домашнего очага, и которые с этого момента должны были стать ее собственными предками и предками ее детей. В это время на очаге с молитвами и религиозными гимнами в честь Весты пекли ритуальный хлеб, который молодые должны были съесть вместе, поделив его между собою и остальными членами обновленной семьи. С этого момента невеста окончательно входила в состав новой семьи, ей отводили место у домашнего очага, что символизировало ее причастность всему, что происходило и должно произойти в доме. С этих пор она должна была приносить жертвы предкам мужа, а не своим собственным. Свадьба являлась для невесты вторым рождением, и с этого момента, очаг, горящий в новом жилище, становился для нее охраняющим божеством.
Смена невестой фамилии в настоящее время символизирует не просто переход в другую семью, но и причастность ее к новому фравахару (родовому древу). Familia - «семья» в переводе с латинского. Легкомысленно относиться к перемене фамилии просто преступно по отношению к собственным предкам. В древности переход в другую семью воспринимался как переход под покровительство других предков, которые с момента свадьбы воспринимались женихом или невестой как собственные. В старинной белорусской свадебной песне отец семейства просит благословения божьего для своих детей «роженых и суженых», что свидетельствует о том, что пришедшая в дом невеста, продолжательница фамилии, воспринималась как собственное дитя. Невеста, берущая фамилию мужа, должна осознавать, в какой род она вступает, и носителями какой генетики будут ее дети. Ритуалы родительского благословения и принятия в новую семью-фамилию были распространены практически повсеместно и имели принципиальное значение для большинства народов, а посему не могут расцениваться как простой пережиток прошлого. Каждый из нас - звено в длинной цепи рождений, связывающей прошлое и будущее. От нашего выбора, совершаемого в настоящем, зависит судьба потомков, что налагает на людей, живущих здесь и сейчас ответственность перед будущим не только собственного рода, но и того народа, представителем которого он является. Ведь священный огонь почитался в древности не только как покровитель отдельных семей, но и как защитник государства и народа в целом. Современный свадебный ритуал возложения венков у вечного огня восходит к древнейшим религиозным представлениям и символизирует не просто дань памяти неизвестному солдату, но обращение к фравахару целого народа с просьбой о благословении и защите будущей семьи.
Огонь - стихия животворная, к нему обращались за помощью в ритуалах, призванных обеспечить плодородие людей и скота. Купальские костры, через которые прыгает молодежь на ночном празднике летнего солнцестояния, символизируют не только очистительную природу огненной стихии, но и силу огня как средоточия космической и сексуальной энергии. Магическая функция огня и его роль в продолжении рода проявлена во многих свадебных ритуалах и первобытных обрядах любовной магии, сохранившихся в ритуальной части языческих празднеств. Совместные прыжки через огонь в ночь любви, бросание сквозь огонь купальских венков (языческих символов бракосочетания), пускание по воде венка с зажженной свечой на встречу судьбе в поисках суженого, - эти и многие другие ритуалы свидетельствуют о том, что славяне видели в огне божество, способствующее любви и продолжению рода.
Подобные языческие ритуалы известны и у других народов индоевропейской группы. Культ священного огня был распространен по всей территории Европы, о чем свидетельствуют сохранившиеся у североевропейских народов праздники Бельтайна, Самайна, летнего и зимнего солнцестояний, ритуальным центром которых всегда был священный огонь. Эти праздники были призваны увеличить жизненную силу и благосостояние людей, которое напрямую зависело от плодовитости животных. В тяжелые годы, когда наступали мор, засуха и голод, зажигали даже, так называемые, «огни нужды», призванные обеспечить плодовитость скота и защитить его от болезней. В этом ритуале участвовали двое девственных подростков, мальчик и девочка, которые разжигали посредством трения сухих деревянных палочек два костра на некотором расстоянии друг от друга. Затем между этими кострами прогоняли скот, чтобы тот оставался здоровым и плодовитым.
АНТИЧНЫЕ ГИМНЫ, ПОСВЯЩЕННЫЕ БОГИНЕ ОГНЯ
К ГЕСТИИ
Почесть большая на долю тебе, о Гестия, досталась:
Вечно иметь пребыванье внутри обиталищ высоких
Всех олимпийцев и всех на земле обитающих смертных.
Дар превосходный и ценный тебе: у людей не бывает
Пира, в котором бы кто при начале его возлиянья
Первой тебе и последней не сделал вином медосладким.
Также и ты, сын Кронида и Майи, Аргоубийца,
Вестник блаженных бессмертных, с жезлом золотым, благодавец,
Помощь пошли благосклонно с Гестией почтенной и милой!
Оба в прекрасных жилищах людей, населяющих землю,
Вы обитаете, зная душою, что мило другому,
Разум и молодость в людях успехом прекрасным венчая.
Радуйся, Кроноса дочь, и ты, о Гермес златожезлый!
Ныне же, вас помянув, я к песне другой приступаю.
ГЕСТИИ
Гестия, о благовластного Кроноса дочерь, царица!
Ты, чей дом — средь огня величайшего, сущего вечно!
К таинствам чистым своим допусти этих мистов и сделай
Вечно цветущими, полными святости, счастья, веселья!
Дом всеблаженных богов, опора могучая смертных,
Зеленотравная, в образах многих, желанная всеми,
Вечная, с ясной улыбкой, прими эти жертвы охотно,
Счастьем повей на меня и здоровьем с целящею дланью!
К ГЕСТИИ
Дом священный метателя стрел, Аполлона - владыки,
Ты охраняешь в Пифоне божественном, дева Гестия!
Влажное масло с твоих нистекает кудрей непрестанно.
Этот, владычица, дом посети, — низойди благосклонно
Вместе с Кронидом всемудрым. И дай моей песне приятность.