Рунные амулеты в Восточной Евроме

[Thorkild]

Среди находок предметов со скандинавскими руническими надписями в Восточной
Европе наиболее интересную группу, без сомнения, происходящую из скандинавской
культурной среды, составляют амулеты с руническими надписями-заклинаниями. К на-
стоящему времени их обнаружено три. Все они принадлежат к наиболее ранним млад-
шеруническим надписям на территории Восточной Европы, датируемым временем до
конца X в., и найдены при археологических изысканиях в двух древнейших центрах Се-
веро-Западной Руси, где имелось скандинавское население, – в Старой Ладоге и на Го-
родище около Новгорода (ныне в черте г. Новгород).
Амулеты с руническими надписями широко распространены в древнегерманской и
древнескандинавской культурах (Nordén 1943. S. 186-188; Fuglesang 1989). Вера в
сверхъестественные силы, оказывающие воздействие на природу и жизнь людей, и в
возможность влиять на судьбу с помощью словесной магии была неотъемлемой частью
верований и до, и после принятия христианства (см.: Lid; Gering; Linderholm; Brix). B
сагах, рунических надписях, средневековых книгах, посвященных черной и белой магии
(Daviðsson), сохранилось большое число магических формул: охранительных (например,
от дурного глаза: Bang), запретительных (от повреждения памятников, от мертвецов и их
дурного влияния на живых: Jacobsen 1935), от кражи (см., например, Б-III.7.18), лечебных
(кровоостанавливающих, от лихорадки и других болезней; см., например: Runmärkt.
№ 66, 67), любовных (Runmärkt. № 64) и т.д. (Moltke 1976а. S. 180-188; Grambo).
Руническое письмо, как и другие виды письменности, с самого момента его возник-
новения использовалось в магических целях (Düwel 1992а; Düwel 1995; Düwel 1997b):
письменные знаки в бесписьменном до того обществе казались исполненными силы,
дающей возможность оказывать воздействие на настоящее и будущее, а люди, владевшие
руническим письмом, видимо, занимали особое положение (ср. надписи с формулой
ek erilaz: Hultgård. S. 716-725). Не случайно, подавляющее большинство наименований
рунических знаков отражает ключевые мифологемы и понятия, связанные с верованиями
а также их хтонические противники (þurs), явления природы (sól, hagal, íss), животные и
растения (*ūruz, *algiz, *ehwaz; *īwaz, *perþo, *birkanan, *laukaz), важнейшие социаль-
ные понятия (ár, óðal). Наделение рун символическим содержанием (в дополнение к фо-
нетическому) делало их пригодными для широкого употребления в ритуалах, в первую
очередь в гадании, о чем писал Тацит, а также в качестве идеограмм (Düwel 1992a).
Возможно, магическое значение придавалось не только отдельным знакам, но и всему
алфавиту, древнейшее изображение которого на каменной плите от саркофага из Kylver
(Готланд, вторая половина IV–V в.) сопровождается руной t (Тýr) с шестикратным на-
бором ветвей и палиндромом sueus, которые, по общему мнению, имеют магический
смысл (Jansson 1987. Р. 13-14).
Магические надписи-заклинания появляются в старшерунический период (Flowers).
Они наносились на предметы (например, на рукоять ножа из Kragehul, ок. 300 г.: KrauseJankuhn.
№ 28, DR. 196; на скребок из Fløksand, Норвегия, ок. 350 г.: Krause-Jankuhn.
№ 37), на специально изготовленные амулеты (например, в форме рыбы – Lindholm,
ок. 300 г., Krause-Jankuhn. № 29), на брактеаты (Düwel 1988). В целях благопожелания
употреблялись отдельные руны: s (sól «солнце»), a (áss «ас»), f (fé «скот, имущество»)
(Nordén 1937. S. 180-181). Заклинания могли быть представлены отдельными словами:
alu (вероятно, от глагола *alan «расти») и laukaR «лук» (DR. В. I. Sp. 629-630),
и формулами auja gibu «приношу удачу» (на брактеате № 2 с о. Зеландия: DR. Вг. 61; так
же интерпретируется надпись gaŎна древке копья из Kragehul: Krause-Jankuhn. № 28, DR.
196, и на брактеате из Сконе: DR. Вг. 67) и просто auja «удача» (Olsen 1907. S. 34-37; ср.
надписи на ряде брактеатов: DR. Вг. № 8 и др., а также NlyR. № 21), выражением ek
erilaz (см. выше). Много реже, но встречаются и индивидуальные заклинания, как,
например, на оселке из Strøm (Южный Трёнделаг, Норвегия, вторая половина V в.):
«Намочи этот камень, рог! Губи, коса! Лежи то, что скошено!» (Antonsen 1975. Р. 55.
№ 45).
В переходный период значительно увеличивается количество пространных заклина-
ний, прежде всего охранительных («запретительных») на рунических камнях: «Да будет
беззащитен от (или: из-за) злобы и [от] насильственной смерти (или: Да будет во власти
беспокойства и злобы) тот, кто разрушит это (т.е. камень)» (Stentoften, Блекинге, Шве-
ция, первая половина VII в.: Antonsen 1975. Р. 85-87. № 119; Makaev. P. 89. № 87); «Да
будет вне дома беззащитен от злобы, [обречен] на насильственную смерть тот, кто раз-
рушит это (т.е. камень). Дурное предзнаменование» (Björketorp, Блекинге, Швеция, вто-
рая половина VII в.: Jacobsen 1935).
С VIII в. появляется особый вид амулетов, который продолжает существовать – ви-
доизменяясь по форме и содержанию – вплоть до XV в. Это металлические пластинки
прямоугольной, подтрапециеаидной или овальной формы, которые, как правило, исполь-
зовались в качестве подвесок и потому имели ушки или отверстия для привешивания.
Надпись – заклинание – располагалась вдоль пластинки в один или два ряда, реже – на
полосе, окаймляющей пластину (Vassunda I).
Древнейший амулет подобного рода – медная прямоугольная пластинка длиной 41 и
шириной 104 мм со сдвинутым к краю отверстием датируется началом VIII в. и проис-
ходит из погребения (Hallbjäns, Готланд: Gustavson // Runfynd 1980. S. 186-191). Надпись
располагается на одной стороне подвески (полноветвистые руны прочерчены от края до
края) и состоит из двух частей, вторая из которых была написана после поворота
пластинки на 180°. Надпись А отчетливо читается þunurþurus, но ее интерпретация не-
ясна: слово þurus, вероятно, передает др.-исл. þurs «туре, великан», первое же, возможно
и ритуальной практикой германцев: среди них человек (maðr) и боги (áss, Тýr, Yngvi),
определение к þurs, убедительному толкованию не поддается. Надпись В читается не
полностью: ---hatrn---. Х.Густавсон, публикатор находки, отмечает, что рунические над-
писи, встречающиеся в захоронениях, как правило, связаны с погребальной магией
(Gustavson // Runfynd 1980. S. 188).
От IX в. тоже сохранилось несколько подвесок: из погребения в Ulvsunda (Швеция)
с заклинанием покойного не тревожить живых (Nordén 1943. S. 146-154; Johnsen 1968. S.
128-129), из погребения в Бирке (серебряная округлая пластинка: Nordén 1937. S. 160-
168; Johnsen 1968. S. 127). Но особое распространение этот тип амулетов получил в XIXII
вв., причем не только в Швеции (например, амулет I из Сигтуны, середина XI в., из
Högstena, Вестеръётланд, XII в.; см.: Olsen 1940; Nordén 1943. S. 175-177; Svärdström
1967), но и в Дании (например, амулеты из Роскилле, XI в.: DR. 246, Оденсе и др.; см.:
Stoklund 1986. S. 198-208). Однако наибольшее их число происходит из Восточной
Швеции, включая о. Эланд.
Наряду с металлическими пластинками, для записи магических заклинаний исполь-
зовались деревянные стержни (значительное количество их было найдено в Бергене,
Норвегия: Liestøl 1963. S. 15-24, 37-40), а также фрагменты костей животных. Очевидно,
они служили амулетами, хотя и не предназначались для ношения в качестве подвесок.
Интерпретация значительной части текстов на амулетах вызывает большие трудно-
сти, в первую очередь потому, что во многих случаях надписи выполнены не обычными
полно- или коротковетвистыми рунами, а рунами, усложненными различными способа-
ми. В надписях на амулетах широко используются зеркальные руны, разнообразные уд-
воения или утроения знаков: например, руны þ, n и о в надписи из Лёдёсе (Швеция,
XII в.), повторены три раза, а руна þ соединяет в себе все три руны; содержание же
магической формулы, видимо, вытекает из понятийного значения каждой из рун:
þ «турc», n «нужда», о «ас» (Svärdström // Runfynd 1974. S. 172-173), На амулете из Рос-
килле представлены утроенные руны u в форме и þ в форме (DR. 243).
Широко применялись «тайные» руны (lönrunor), особенно один их тип – ветвистые
(kvistrunor) (Moltke E. Lønruner // DR. B. I. Sp. 847-848; Arntz. 1944. S. 233-248; Düwel
1997a). Система ветвистых рун основывалась на обозначении порядкового номера
изображаемой руны в соответствующем разделе (ætt) алфавита, обычно справа от ствола,
и номера раздела (ætt) – обычно слева, причем отсчет велся от конца. Таким образом,
руна 3/1, например, с тремя ветвями, обозначающими ætt, слева и с одной ветвью,
обозначающей порядковый номер руны в нем, справа соответствует f. Весьма частым
способом обозначения номеров были ветви (собственно ветвистые руны) или точки,
заключенные в петлю.
Наиболее широко и последовательно ветвистые руны использовались в средневеко-
вье: именно к этому времени относятся надписи, полностью выполненные этим видом
рун, как, например, на фрагменте ребра из Сигтуны, XIII в. (состоит из 12 знаков: Strid //
Runfynd 1982. S. 231-232), на стержне из Бергена (Liestøl 1963. S. 16). Чаще же они со-
ставляли часть текста: например, на ножнах меча из Лунда (XII в.; Strid // Runfynd 1981.
S. 244-249; на камнях из неолитической камерной гробницы в Maeshowe, Оркнейские о-
ва (середина XII в.: Barnes 1994a. Р. 95-102. № 9) и др. Иногда одна ветвистая руна
включалась в надпись обычными рунами, как в надписи 20 из Maeshowe (Barnes 1994a. Р.
144-158). Обычно тайными рунами зашифровывалась наиболее важная часть сообщения:
так, в надписи 9 из Maeshowe (Barnes 1994а. Р. 95-102) тайнописью выполнена часть
имени Эрлинг (rlingr), возможно, автора надписи. Впрочем, иногда зашифровыва-
лась часть текста, представляющаяся нам несущественной: надпись 20 из Maeshowe
(Barnes 1994а. Р. 144-158) открывается десятью тайными рунами, читающимися þesar
runar «эти руны»; далее следует пространное сообщение, в котором в слове maþr
«человек» руна m ветвистая.
Употребление же ветвистых рун началось значительно раньше: уже в первой поло-
вине IX в. часть рёкской надписи (Ög. 136) выполнена ими. В XI в. они встречаются на
амулете из Роскилле (DR. 246), на руническом камне из Rotbrunna (Up. 1145). Однако,
очевидно, что до XII в. их употребление было редким (в старшерунических и переходных
надписях они не встречаются) и не столь последовательным, как в средневековье. Надо
отметить и то, что в младшерунический период большинство надписей, где употреблены
ветвистые руны, происходят из Дании и Восточной Швеции, тогда как в средневековье
они распространены во всех Скандинавских странах.
В XII–XIII вв. становятся популярны амулеты в виде удлиненных и свернутых или
сложенных в несколько раз металлических пластинок или крестов с христианскими
формулами, часто латиноязычными: начальные слова молитв Pater noster и Ave Maria,
например, на пластинах из Скары (Вестеръётланд, Швеция: Svärdström // Runfynd 1972. S.
201), из Даларна, Швеция (Gustavson // Runfynd 1979. S. 229-231). Подавляющее
большинство текстов этого типа содержат благопожелания и являются формульными
(так, например, многократно встречена формула agla, аббревиатура др.-евр. Attah Gibbor
Leolam Adonaf). Появляются благопожелательные надписи и на древнескандинавских
языках, как, например, надпись из Orrestad (Рогаланд, Норвегия): likimunulifa . hnia «Да
будешь ты долго жить hnia» (Johnsen 1968. № 45).
Таким образом, амулеты из Старой Ладоги и из Городища имеют многочисленные
параллели в собственно скандинавском материале. Вместе с тем они обнаруживают не-
которые черты сходства между собой, которые, возможно, позволяют предполагать либо
их создание в рамках единой, довольно узкой традиции, либо их взаимозависимость.
В Старой Ладоге амулет был найден в остатках большого дома, разрушенного в
конце X в. На Городище амулеты находились вместе с другими предметами и фрагмен-
тами лепной керамики, что дало основание Е.Н.Носову датировать их концом X в. Таким
образом, все амулеты имеют археологические (стратиграфические) датировки, которые,
однако, являются не более чем terminus ante quem, поскольку указывают лишь на время,
когда амулеты попали в землю, т.е. вышли из употребления, а отнюдь не на время их
изготовления и функционирования. Справедливость этого соображения подтверждается
внешним видом двух из трех амулетов, которые явно существенно старше, нежели пред-
полагает их археологическая датировка. Староладожский амулет имеет следы починки:
имеющееся ушко было либо заменено, либо припаяно наново, закрыв несколько знаков
надписи. На амулете 1 с Городища края отверстия для подвешивания амулета сильно
потерты. Оба обстоятельства указывают на длительность использования амулетов. По-
этому вопрос о времени их изготовления может быть решен только на основании графи-
ческих и языковых особенностей самих надписей.
По своей форме, размерам, материалу все амулеты принадлежат к описанному выше
типу металлических подвесок-пластинок, широко распространенному в Восточной
Скандинавии с VIII по XII в. Ближайшие аналогии им – амулеты-подвески VIII–X вв. из
Hallbjäns, Готланд (начало VIII в.: Gustavson // Runfynd 1980. S. 186-191), из Ulvsunda
(Швеция, начало IX в.: Nordén 1943. S. 146-154; Johnsen 1968. S. 128-129), а также из
Ingelstad (Эстеръётланд, Швеция, середина - вторая половина X в.: Johnsen 1968. S. 134-
136), из Järfälla (Упланд, Швеция, ок. 1000 г.: Gustavson 1969) и др. Их размеры
колеблются в сравнительно небольших пределах. Одинаково на них и размещение над-
писей: вдоль пластинки на одной (городищенский 2) или на обеих сторонах, причем ру-
ны занимают все пространство от одного края пластины до другого.
Древнейшим среди трех был, очевидно, городищенский амулет 1, который первона-
чально нес только одну надпись – на стороне А. Об этом свидетельствует использование
в ней старших рун. Более того, многочисленные соответствия надписи А на амулете 1
надписи на Рёкском камне в выборе старших рун, их аллографов, использовании корот-
коветвистых и тайных рун позволяют допустить, что амулет 1 был изготовлен в тради-
циях «рёкских» рун, т.е. в тех традициях рунической письменности, которые сложились в
Восточной Швеции (Эстеръётланде) в IX в. (Loman). Предположительное же содержание
надписи говорит о том, что амулет, предназначенный для человека, отправлявшегося в
дальнее и опасное путешествие, был сделан непосредственно в Швеции (Эстеръётланде?)
и вместе со своим владельцем оказался на Северо-Западе Руси.
Позднее, и, видимо, много позднее, когда употребление старших рун прекратилось,
и надпись, быть может, стала непонятна, на другой стороне амулета (Б) была сделана
новая надпись, по содержанию не имеющая никакого отношения к первой. Однако мас-
тер, вырезавший ее, взял надпись на стороне А за образец. Он заимствовал общее распо-
ложение надписи, сохранил то же количество знаков, использовал тайную ветвистую
руну в завершении текста для обозначения центрального понятия формулы, наконец,
руна Тюра на стороне А могла дать ему идею «избыточного» элемента, с одной стороны,
усложняющего чтение надписи, с другой – усиливающего ее магическую силу. Ни время,
ни место создания этой надписи достоверно установлено быть не может, но вряд ли аму-
лет покидал пределы Приладожья (Старой Ладоги?), поскольку в конце X в. он оказыва-
ется на Городище. Можно предполагать также, что формула на стороне Б была написана
за некоторое время до того, как амулет был утерян. Об этом свидетельствует старола-
дожский амулет.

[Thorkild]

Графика надписи на староладожском амулете соединяет черты, свойственные над-
писям А и Б городищенского амулета 1. С надписью А ее роднит использование старших
рун, хотя и в более ограниченном числе, причем тех же самых, что и на амулете с Горо-
дища. С надписью Б ее объединяет широкое использование «зеркальных» рун, более по-
следовательное, чем в любом из известных нам случаев их применения. Староладожский
амулет занимает как бы промежуточное положение между двумя надписями городищен-
ского амулета 1, но в целом ближе надписи Б. Вместе с тем староладожский амулет, как
указывалось выше, использовался долго, возможно не одно десятилетие, поскольку по-
требовал починки. Все это, как кажется, указывает на то, что староладожский амулет и
надпись Б на городищенском амулете 1 были сделаны в первой половине – середине X в.
в Старой Ладоге (?) в среде скандинавского населения этого крупнейшего центра Северо-
Запада Восточной Европы.
К концу X в. городищенский амулет 1 оказывается на Городище, где изготавливает-
ся амулет 2 и с надписи Б делается копия. Предпочтение, оказанное надписи Б, может
быть вызвано как невозможностью прочесть надпись А с ее сочетанием старших и
младших рун, так и содержанием магического текста. Как бы то ни было, оба амулета не
возвращаются к своим владельцам, а по каким-то причинам оказываются в земле. При-
мерно в то же время, в конце X в., такая же судьба постигает и староладожский амулет,
который оказывается погребенным под руинами большого дома в Ладоге.
Находки амулетов в Приладожье представляют большой интерес и в рунологиче-
ском, и в культурно-историческом, и собственно в историческом отношениях. В них
представлены особые, не встречавшиеся ко времени их обнаружения способы усложне-
ния (зашифровки) надписи: исключительное использование зеркальных рун, включение в
состав руны элементов магических знаков. Это указывает не только на активное владе-
ние письмом человека, процарапавшего надпись, его творческое преобразование тради-
ционных письменных знаков, но и на внутренние возможности развития самого письма,
его динамичность.
Весьма существенно обнаружение двух идентичных надписей – крайняя редкость и
для находок в Скандинавских странах. Нам известен лишь один другой случай, когда в
вотивном кладе римского времени (ок. 200 г.) в долине р. Иллеруп (Дания) среди других
предметов оказались два наконечника копья с одинаковыми надписями wagnijo (Ilkjær,
Lønstrup. S. 49-65; Stoklund 1987), третья аналогичная надпись была выявлена позднее в
Vimose (см. подробнее Введение).
1.1. Городище под Новгородом. См. илл. 29.
Место хранения: Новгородский исторический музей, инв. № 1650/8.
Литература: Мельникова, Носов. С. 210-222; Melnikova 1987. Р. 165-167; Мельникова 1994. С.
231-239; From Viking to Crusader. № 282. P. 302; Melnikova 1997b. S. 38; Westlund B. S. 45-47.
Бронзовая подвеска трапециевидной формы с закругленным верхним краем, где
пробито отверстие для подвешивания диаметром 2 мм, в которое продето проволочное
колечко (диаметр 1,2 см) с завязанными концами. Ширина подвески от 1,6 см (в верхней
части) до 2,15 см (в нижней), длина 5,8 см. При находке подвеска была согнута в середи-
не и распрямлена при реставрационных работах в Государственном Эрмитаже.
Подвеска найдена в 1983 г. при многолетних археологических исследованиях под
руководством Е.Н.Носова Городища под Новгородом (ныне в черте г. Новгород), во-
шедшим в литературу под именем «Рюрикова» городища. Она обнаружена одновременно
с амулетом 2 во время раскопок центральной, возвышенной части памятника в 45 м к югу
от церкви Благовещения. Подвеска 1 находилась в заполнении округлой в плане
хозяйственной ямы (диаметр 1,2-1,4 м, глубина 0,5 м), вырытой в материке (кв. 121, 122).
Наряду с подвеской в заполнении хозяйственной ямы встречены железный ледоходный
шип, 64 фрагмента раннегончарной керамики и 3 обломка лепной. Подобное
соотношение лепной и раннегончарной посуды, судя по раскопкам в Новгороде, на Го-
родище и на других поселениях Поволховья, характерно для второй половины X – рубе-
жа X–XI вв. (Мельникова, Носов. Примеч. 1). Этим временем и следует датировать по-
падание в землю городищенских подвесок.
На вогнутой, сильно поврежденной коррозией стороне А при первоначальном ос-
мотре с трудом просматривались стволы нескольких рун. После реставрации, когда
пластинка была разогнута, а патина удалена, значительная часть поверхности стала до-
ступна для исследования, и на ней была выявлена надпись, состоящая, вероятно, из 12
знаков.
Надпись на стороне А содержит по крайней мере четыре старшие руны (1, 2, 3, 11) и
один своеобразный знак, вероятно ветвистую руну (12). Остальные знаки являются ко-
ротковетвистыми рунами.
Сочетание старших и младших рунических знаков в одной надписи встречается в
памятниках переходного периода и вплоть до IX в., когда на Рёкском камне часть текста
выполнена старшими рунами, и несколько старших рун вкраплены в младшерунический
текст (Friesen 1920b; Grønvik 1983). В надписях X в. и более позднего времени старше-
рунические знаки употребляются крайне редко и в функции идеограмм, а не графем. По-
этому можно предполагать, что мастер, изготовивший амулет с надписью А, следовал
традиции, существовавшей в раннюю эпоху викингов, причем по преимуществу в вос-
точном Эстеръётланде, ареале «рёкских» рун.

Руны 1 и 2 идентичны старшим рунам g и w.
Руна 3 имеет необычную форму. Такая же графема встречается в надписи на Рёк-
ском камне и на фибуле из Fonnås (первая половина VI в.: Krause-Jankuhn. № 17). В Рёк-
ской надписи она идентифицируется с руной а с фонетическим значением /а/. Происхо-
ждение графемы неясно, и О.ф.Фрисен колебался, следует ли ее отнести к старшему или
младшему ряду (Friesen 1920b. S. 23).
Руна 4 является зеркальным аллографом руны m M или R Y. Она встречается в ряде
надписей старшими рунами, но безусловно представляет R только в футарке на фибуле
из Charnay (Krause-Jankuhn. № 6). На староладожском амулете она бесспорно читается
как m (см. комментарий к А-III.1.3 руна 3).
К старшим рунам относится также предпоследняя (11?) руна, которая, вероятно, яв-
ляется зеркальной руной d (Pieper 1987. S. 71).
Набор старших рун в надписи и их графические особенности, в первую очередь
специфические аллографы рун and, представляют особый интерес, поскольку имеют
прямое соответствие в старших рунах Рёкской надписи: аллограф руны а не встречает-
ся в других надписях, руна w имеет закругленный, а не обычный треугольный карман.
Все старшерунические знаки, кроме знака 4, употребленные резчиком надписи А, есть и
в Рёкской надписи. Разумеется, невозможно говорить о прямой зависимости надписи А
городищенского амулета 1 от Рёкской надписи, однако указанные соответствия, видимо,
свидетельствуют о том, что эта надпись выполнена в традициях рёкских рун (Loman; к
этой же традиции Б.Луман относит и надпись на староладожском стержне: A-III.3.1).
Знак 5 является руной i.
Несколько следующих знаков до руны d сильно повреждены трещинами в металле,
особенно в верхней части. Поэтому не только их чтение, но даже определение количества
знаков вызывает сомнения. Если исходить из распространенной традиции использовать в
магических надписях количество рун, кратное 24 (числу рун в старшем футарке), то
можно предположить, что надпись состояла из 12 знаков. Укрепляет это предположение
то, что надпись на стороне Б, воспроизводящая в целом основные черты надписи А,
содержит 12 рун. В таком случае между рунами i и d должно находиться пять отдельных
знаков (6-10). Основываясь на данном предположении, можно предложить их следующее
чтение.

Руна 6 может быть f, у которой сильно опущена вторая ветвь, так что она не дости-
гает верха.
Знак 7, возможно, является руной а с ветвями слева от ствола.
Верхняя часть руны 8 сильно повреждена, так что можно разобрать лишь часть
ствола и наклонную ветвь справа в нижней половине. Это могут быть остатки или руны
u, или руны r. При том, что наклон ветви как будто таков, что она должна была начи-
наться не у вершины ствола, как руна u (в ее более обычном начертании), а несколько
ниже, более вероятным представляется ее прочтение как руны r. Слева от ветви этой
руны, между ветвью и стволом заметна небольшая реза, которая может быть как случай-
ной царапиной, так и ветвью руны а, соединенной с руной r. Тогда знак 8 является лига-
турой arŎ или raŎ.
Руны 9 и 10 имеют пересекающиеся ветви между стволами и могли бы быть интер-
претированы как руна d. Однако в таком случае число знаков в надписи было бы 11. На-
чертание самих ветвей также скорее указывает на две различные руны: одна из ветвей
руны 10 не достигает ствола предшествующего знака, ветви отходят от стволов на разной
высоте и имеют различную длину. Такая небрежность начертания в принципе возможна,
но для данной надписи она нехарактерна: все остальные знаки вырезаны аккуратно и
четко. Поэтому представляется предпочтительным чтение этих знаков как двух
отдельных рун l и а.
Надпись может быть транслитерирована следующим образом:
g w a R i f a r l a d 1/3(?)
1 5 10
Надпись начинается косым крестом. Так обозначалось начало текста в ряде средне-
вековых надписей (Stoklund 1995a. S. 284-285). Однако в дохристианскую эпоху кажется
более вероятным его отождествление с руной g, которая, видимо, является идеограммой.
Она заменяет слово: либо др.-исл. gefa по названию самой руны (ср. формулу на брак-
театах и амулетах auja gibu в виде лигатуры gaŎили agŎ, например, на амулете из Kragehul
(Krause-Jankuhn. № 27), либо др.-исл. goð «бог». Последнее кажется предпочтительным,
поскольку формула «приношу удачу» к IX в. выходит из употребления, тогда как слово
«бог» в старшеруническом написании (с руной g) или заменяющая его идеограмма в виде
руны g встречается на куфических монетах IX–X вв. как на территории нашей страны,
так и в Восточной Скандинавии. В кладах X в. более употребительным становится
младшеруническое написание слова kuþ (см. выше главу А-II). Таким образом, наиболее
вероятной представляется интерпретация первого знака как идеограммы – инвокации,
обращенной к богу или богам.
Руны 2–4 waR могут быть интерпретированы как др.-исл. varr, прилагательное
«осторожный, предусмотрительный» в форме ед. ч. им. п. мужск. рода (ср. др.-исл.
verja < *warjan «защищать, охранять»). В исходе слова должна была бы закономерно
стоять руна r, а не R (-rr соответствует r). Однако в надписях XI в. наблюдается
смешение этих рун благодаря исчезновению звука /ř/, что в XII в. вылилось в
исчезновение руны R. Но их нечеткое различение началось значительно раньше.
Непоследовательное употребление этих рун встречено уже в надписи на камне из Eggja
(ок. 700 г.: Krause-Jankuhn. № 101) и широко представлено в Рёкской надписи, где,
например, из четырех случаев употребления слова hvarr лишь один раз использована
руна r (huar), в трех же других – R (huaR – по тексту: Friesen 1920b. S. 28-29 строки II 1
и II 5, II 2, II 15; также kunaR – Gunnarr). Следует специально подчеркнуть, что форма
huaR имеется не только в младшерунической, но и в старшерунической части надписи
(строка II 5).
В старшерунических надписях встречается несколько производных от глагола
*warjan, в первую очередь композиты с существительным *warijaz «защитник» в качест-
ве второй основы: bidawarijaz «защитник клятвы» (Nøvling, Дания, ок. 200 г.: KrauseJankuhn.
№ 13а), stainawarijaz «защитник камня» (Rö, Богуслан, ок. 400 г.: KrauseJankuhn.
№ 73), ladawarijaz «защитник земли» (Tørviken, Норвегия: Krause-Jankuhn. №
91), а также warawnis «защищающий друг» (Næsbjerg, Дания, ок. 200 г.: Krause-Jankuhn.
№ 13). В надписи на камне из Tomstad (ок. 500 г.) представлено существительное waruz
(др.-исл. vr) «каменная ограда, огражденный причал». Чрезвычайная распро-
страненность производных от *warjan в старшерунических текстах, вероятно, связана с
важностью в социальном и культурном плане идеи защиты, покровительства.
Руна 5 может являться др.-исл. предлогом í.

[Thorkild]

В ряду farlad руны 9-11 могут быть интерпретированы как la(n)d, др.-исл. land
«земля, страна». Руны 6-8 допускают несколько интерпретаций, между которыми про-
вести различие невозможно: др.-исл. fár, сущ., ср. р., «опасность, вред, несчастье» (ср.:
fár-sott «опасная болезнь», fár-yrði «заговор, заклинание»); far, сущ., ср. р., «путешествие,
поездка» (ср.: farmaðr «путешественник, купец») и far, сущ., ср. р., «корабль» (ср. в по-
этическом языке: farland «земля кораблей», т.е. море). Аргументировать пред-
почтительность одной из этих интерпретаций нельзя, однако в любом случае первая
часть композита передает идею отдаленности (и соответственно опасности) земли, куда
совершается поездка.
Слово farland в сочетании í farland стоит в винительном падеже, хотя более обыч-
ным для обозначения места нахождения был бы дательный падеж: í farlandi. Конечно,
нельзя исключить возможность того, что руна i пропущена или представлена в виде
ствола руны 12, которая тогда является комбинированной (что маловероятно) или пред-
ставляет собой руну i (что не соответствует подсчету ветвей и делает присутствие тайной
руны бессмысленным). Возможно, что употребление винительного падежа имеет целью
подчеркнуть не место назначения, а само путешествие, путь в далекую и опасную страну.
Руна 12 напоминает ветвистые руны, хотя и имеет несколько необычную форму:
ветви, расположенные справа, образуют трехчастный зигзаг, который повторяется три
раза. Кажется, что резчик хотел умножить, трижды повторить обозначение требуемой
руны, возможно, в магических целях, и потому расположил необходимые ему три ветви
справа не вертикально, как обычно, поскольку вертикаль была занята утроением всей
руны, а горизонтально. Если это предположение верно, то руна имеет одну ветвь слева и
три ветви справа от ствола (1/3). В наиболее распространенном варианте (так читаются
ветвистые руны на Рёкском камне, в надписях из Maeshowe и др.) слева обозначается ætt
в обратном порядке, т.е. считая от конца, справа – порядковый номер руны. В этом слу-
чае зашифрованная руна является третьей в третьем ætt, т.е. m. Если же был избран про-
тивоположный, также встречающийся (например, на кости из Сигтуны, XIII в.) способ
кодирования руны, то здесь может быть представлена руна f (первая в третьем ætt от
конца) или руна t (первая в третьем ætt от начала футарка). Все три руны принадлежат к
числу широко употреблявшихся идеограмм (о руне m см. ниже, комментарий к руне 20
надписи на староладожском амулете – A-III.1.3; о руне f см. комментарий к надписи на
звенигородском пряслице 1 – А.III.5.1; о руне t см. ниже комментарий к надписи на сто-
роне Б). Интерпретация ветвистой руны как t представляется более вероятной в связи с
содержанием самой надписи, формула которой в этом случае имеет рамочную конструк-
цию: «Бог (или: боги) ... Тюр», и в связи со способом усложнения рун в надписи на сто-
роне Б, прототипом для которого была руна t.

Таким образом, чтение надписи имеет два равно вероятных варианта:
g varr í fárland t – «g защищенный [на пути] в опасную землю (или: в опасной зем
ле) t» и
g varr í farland t – «g защищенный во время морского путешествия t» или «g защи
щенный» [на пути] в отдаленную землю (или: в отдаленной земле) t».
Надпись состоит из инвокации, обрамляющей текст: g ... t «Бог (или: боги)... Тюр»,
и самого заклинания. Обе его интерпретации позволяют считать, что амулет был предна-
значен для путешественника, человека, собравшегося в дальний путь.
Мне неизвестны амулеты, специально предназначенные для отвращения опасностей
пути, как и специальные магические формулы для странствующих. Однако далекие по-
ездки и морские плавания были повседневной реальностью для скандинавов эпохи ви-
кингов и не могли поэтому не являться одним из объектов приложения магических сил.
Об этом свидетельствует надпись на фибуле второй половины VI в.: si(n)þwag(j)a(n)din
«для того, который странствует» (Krause-Jankuhn. № 156), где, впрочем, может иметься в
виду путешествие в загробный мир, т.е. смерть (фибула найдена в погребении).
В немецких и английских рукописях XI–XII вв. известны пространные заклинания
против опасностей пути (Топорова 19966. С. 131, 158-160).
...Пусть они (святые. – Е.М.) меня перевезут и защитят...
...Молю я теперь победоносного Господа о Божьей милости,
хорошем путешествии, ясном и светлом,
ветрах на берегу. Ветры он знает,
пусть он всегда укрощает водовороты
[и защищает] от всех врагов...
Оба заклинания насыщены христианской символикой, но, видимо, как и другие,
возникли в дохристианскую эпоху. Особое внимание как в приведенном английском, так
и в немецком (Вейнгартенском) заклинаниях уделяется идее защиты путешествующего,
что перекликается с формулой на стороне А рассматриваемого амулета.

Сторона Б:

На стороне Б ясно различимы 12 знаков, процарапанных острым предметом. Знаки
отчетливо распадаются на две группы. Знаки 1–11 принадлежат к скандинавскому
младшеруническому алфавиту, хотя их графика крайне своеобразна: во-первых, среди
них представлены зеркальные руны (1, 3, 6, 10), во-вторых, количество ветвей у подав-
ляющего большинства рун значительно превосходит допустимые возможности чтения.
Число ветвей в знаке 1, например, достигает восьми, в знаке 10 – шести, при том что в
обычных рунах число ветвей не превышает двух. Знак 12 идентичен ветвистым рунам
(см. выше).

Ко времени первой публикации надписи, 1987 году, подобная систематичность ум-
ножения ветвей не имела аналогий, хотя были известны надписи, в которых часть рун
имела слишком много ветвей, чтобы их можно было прочитать. Находки последних
десятилетий показали, что не всегда избыточное количество ветвей случайно или
бессмысленно. Так, на амулете из Kvinneby (о. Эланд), датируемом XI в. (Lindquist I.
1987; Westlund В.; Grønvik 1992), некоторые руны имеют дополнительные ветви в форме
или вверху или внизу ствола. Не имеющие фонетического значения ветви дополняют
руны в надписях из Køge, Дания (NoR.1995. № 10. S. 6), из Лунда, Швеция (NoR. 1993.
№ 8. S. 8). Наиболее показательно усложнение рун дополнительными ветвями в сред-
невековой надписи на металлической полоске из Heistad, Норвегия; Дж.Книрк называет
их «специально усложненными комбинированными рунами» (Knirk // NoR. 1993. № 8. S.
21-22). Однако в скандинавских текстах подобная избыточность ветвей никогда не
достигает таких размеров. По мнению исследователей, она призвана усложнять чтение
надписи, сделать ее непонятной для непосвященных. Действительно, если учитывать все
имеющиеся ветви как обозначения соответствующих звуков, то прочтение надписи
становится невозможным.
Сочетание зеркальных рун и избыточных ветвей беспрецедентно и поныне и, воз-
можно, его следует рассматривать как результат индивидуального творчества резчика.
Способ кодирования надписи Б с помощью избыточных ветвей состоит в начерта-
нии парных ветвей справа и слева от ствола. Они могут исходить из одной точки (знаки
1, 2) или располагаться в разных частях ствола (знаки 5, 9), но главный их признак в
данной надписи – они вместе образуют k
. Эта пара ветвей, исходя из вершины ствола,
соответствует старшей или младшей полноветвистой руне t t. В рунической письменно-
сти, особенно средневековой, знак , расположенный в средней части ствола, является
лигатурой anŎ(см.: DR. В. I. Sp. 297-298; в надписи из Рибе ок. 1250 г.: Moltke. 1976a. S.
395-396, 399; в письме Сигурда Лаварда из Бергена: Liestøl 1968. Fig. lb); иногда он
встречается наряду с обычным графом руны t (DR. В. I. Sp. 226; Krause-Jankuhn. Bd. I. S.
159; Bd. II. Taf. 32; Thompson 1975. P. 44. Fig. 4.11.III, V, VI, VIII). Однако в надписи Б
чтение всех парных ветвей как anŎили t невозможно, т.к. в некоторых случаях они уд-
воены (№ 2) или даже утроены (№ 1). Также невозможна их интерпретация как фонети-
чески значащих, когда они разнесены в разные части ствола (№ 5, 9). Поэтому неизбежно
напрашивается вывод о том, что «избыточные» ветви выполняют не фонетическую, а
иную функцию (ср. надпись на кости из Лунда, XI в.: Runfynd 1993. S. 222-223).
Руна t, Týr, с удвоенной, а иногда и многократно повторенной парой ветвей
(аналогичная по форме знаку 1 без нижних петель) встречается неоднократно. Она за-
вершает футарк на камне из Kylver (Готланд, V в.), где имеет шесть пар ветвей (KrauseJankuhn.
№ 1), на стержне из Nydam (Дания, ок. 400 г.) – 8 пар ветвей (Stoklund // NoR.
1998. № 12. S. 4-5), на камне из Malt (найден в 1987 г., Дания, поблизости от Рибе, IX
в.) – три пары ветвей (Stoklund 1994. S. 180). Х.Антонсен называет этот знак «ёлочкой»
(«fir-tree like figure»: Antonsen 1975. P. 47. № 30) и не сопоставляет его с руной t, тогда
как С.Янссон подчеркивает магическое значение этого знака на камне из Kylver и
связывает его с руной t и именем Тюра (Jansson 1987. Р. 14). Утроенный «Тюр» на брак-
теате № 2 с о. Зеландия (450-550 гг.) сопровождает магическую формулу auja gibu «при-
ношу удачу» (Sjælland bracteat 2. См.: Krause-Jankuhn. № 127; DR. Br. № 61). Удвоенный
«Тюр» встречается и на других брактеатах (Olsen 1907. S. 33, 39 и примеч. 37).
Руна «Тюр» как символ аса Тюра играла важную роль в древнескандинавской ма-
гии: без нее, как говорится в эддической песни «Речи Сигрдривы», магическая формула,
видимо, не может возыметь искомое действие:

«Руны победы,
коль к ней ты стремишься,
вырежи их
на меча рукояти
и дважды пометь
именем Тюра» (nefna tysvar Тý)
(СЭ. С. 110).

Поэтому «елочка» трактуется обычно как символ бога Тюра, призывающий его и
усиливающий действие магической формулы или придающий ей силу (Olsen 1907. S. 39;
Linderholm. S. 74; Arntz 1944. S. 227. Аналогично могло увеличиваться и число ветвей
руны a: Olsen 1907. S. 39—40). То, что избыточный элемент совпадает по графике с
руной «Тюр», представляется знаменательным и неслучайным: его функцией было не
только (а может быть, и не столько) усложнение надписи, сколько сообщение формуле
магической силы, придание заклинанию особой действенности.
Поэтому представляется допустимым попытаться прочесть надпись, рассматривая
все без исключения парные ветви (исходят ли они из одной или из разных точек ствола)
как магические символы, не имеющие фонетического значения. Надпись тогда будет
выглядеть следующим образом:

В «упрощенном», т.е. без парных ветвей, виде знаки 1-11 имеют характерное для
младшерунического письма начертание и могут быть прочитаны как нормальные руны.
Знак 1 имеет три «избыточных» элемента и является зеркальной руной þ (ср. на
староладожском амулете руны 1, 26, 29, 37), петля которой помещена внизу ствола из-за
размещения «избыточных» элементов в верхней половине ствола.
Знак 2 имеет два «избыточных» элемента в средней части ствола и ветвь слева,
примыкающую к стволу чуть ниже вершины. Такое начертание руны а, хотя и не являет-
ся типичным, встречается в надписях коротковетвистыми рунами и в средневековых
надписях.
Знак 3 не имеет «избыточных» элементов и представляет собой зеркальную руну r
(ср. руну 6 на староладожской подвеске, а также в магической надписи из Бергена, вы-
полненной ветвистыми рунами: Liestøl 1963. S. 16).
Знак 4 имеет один «избыточный» элемент в средней части ствола, к которому при-
соединена не имеющая пары ветвь справа. В коротковетвистом алфавите этот граф обо-
значает руну а, но нередко он употребляется и для обозначения n. Дифференциация рун
а и n по наклону ветви часто вызывала затруднения у резчиков вплоть до XII в. (см.:
Arntz 1944. S. 39, 68, 97; Thompson 1975. Р. 43. Fig. 4. 8.IV, VII; 4.9.Ш, X).


Знак 5 имеет две ветви, справа в средней части ствола и слева в его вершине. Анало-
гичную форму могла бы иметь лигатура tnŎили alŎ. Однако эти парные ветви, хотя и раз-
несены в различные части ствола, образуют «избыточный» элемент. Остающаяся без них
вертикальная реза является руной i.
Знак 6 может быть интерпретирован двумя способами. Удвоенная зигзагообразная
ветвь, очевидно, является удвоенной руной s со сглаженными углами; в таком виде она
нередко встречается в надписях, в том числе и в коротковетвистых. Наибольшую слож-
ность представляет ее вертикальная черта, которая, с одной стороны, может быть, и не
должна образовывать отдельную руну (но тогда ее присутствие необъяснимо), с другой –
в силу тщательности исполнения надписи и последовательности способов усложнения
знаков ее вряд ли можно рассматривать как случайность (она вырезана столь же глубоко,
как и остальные стволы) или ошибку резчика. Если же эта реза имеет фонетическое зна-
чение, то, вероятно, ее следует считать стволом руны, ветви которой совпадут с правой
или левой ветвью руны s. Наиболее вероятным представляется ее отождествление с ру-
ной k, ветвь которой, помещенная слева, одновременно является и верхней ветвью руны
s. Тогда знак 6 следует читать как лигатуру skŎ.
Знак 7 является лигатурой рун þ и ą (например, в надписях: Gotl. 2, Gotl. 177 и др.).
Фонетическое значение руны ą (*ansur > áss) претерпело существенные изменения в VII–
X вв.; более того, ни в один из периодов своего существования эта руна не была од-
нозначной. В конце IX – первой половине X в. руна постепенно утрачивает значение /а/ и
начинает употребляться для обозначения как назализованного, так и неназализованного
/a/ (DR. В. I. Sp. 938). В то же время она обозначала и назализованное, и неназализован-
ное /æ/ < /æ̃/, образовавшееся в VII–VIII вв. в результате палатальной перегласовки /а/:
stątR (= stœndr), sąm (= sœm) – DR. 217; ląki (= lœngi) – DR. 131; sąR (= sær) – DR. 42;
ąftiR (= æftir) – DR. 213. Таким образом, знак 7 может передавать þa, þá, þæ, þœ.
Знак 8 имеет «избыточный» элемент в средней части ствола и две длинные ветви в
нижней части ствола, доходящие до края подвески, что соответствует или симметрично
удвоенной руне u, или руне R.
Знак 9 имеет такие же разнесенные к вершине и к нижней части ствола ветви, как и
знак 5, которые могут аналогично рассматриваться как «избыточный» элемент. В сред-
ней части ствола находится длинная ветвь, которая в обычном (полноветвистом) алфави-
те соответствует руне а.
Знак 10 наряду с «избыточным» элементом в средней части ствола имеет четыре
ветви, по две с каждой стороны, в верхней части ствола. Эти ветви могут образовывать
как удвоенное f, так и учетверенное k.
Знак 11 имеет две группы пересекающихся в форме косого креста ветвей в средней
части ствола, что может рассматриваться как удвоенное h или как четырежды повторен-
ный «избыточный» элемент, помещенный на стволе руны i.
Знак 12, как уже упоминалось, имеет типичный облик ветвистой руны (см. выше
преамбулу к данному разделу). Если следовать наиболее распространенной системе
записи ветвистых рун, то знак 12 должен быть третьим по счету во втором ætt, что со-
ответствует руне i, название íss «лед» и символическое значение которой «холод, не-
счастья» плохо согласуются с содержанием надписи. Возможна и другая запись ветви-
стых рун: слева – порядковый номер руны, справа – ætt, считаемый от конца. В этом
случае ветвистая руна обозначает u. Таким же образом обозначена руна u в упоми-
навшейся выше надписи из Сигтуны (XIII в.); в ней же имеется и еще одна руна u, ко-
торая изображена с тем же количеством ветвей справа и слева, но ветви сдвинуты в
нижнюю часть ствола и имеют противоположный наклон (Strid // Runfynd. 1982. S. 231-
232).
Таким образом, наиболее вероятным представляется следующее прочтение надписи:
þa rni sḳŎþaŎR a k i 2/3(u)
1 5 10
Существенной палеографической особенностью надписи является употребление в
ней двух графов руны а: полноветвистого и коротковетвистого, обозначающих различ-
ные фонемы: знак 2 – /а/, знак 9 – дифтонг /ei/. В надписи на амулете из Ulvsunda
(Швеция, IX в.) представлены два аллографа руны a (jāra): Á и A. Аналогичные случаи
употребления различных графов руны а в одной надписи см.: Johnsen 1968. № 14, 15,21,
36 и др.
Текст состоит из трех слов и ветвистой руны. Первое слово þarnisk является фор-
мой сослагательного наклонения ед. ч. настоящего времени þarnisk от возвратного гла-
гола др.-исл. þarnask «быть лишенным». þaR соответствует форме дат. п. ед. ч. личного
местоимения 2 лица þœr > þer «тебя». Архаичная форма þœr (þœR) довольно долго со-
храняется в рунических надписях и встречается вплоть до XI в. (DR. B. I. Sp. 768). Третье
слово aki наиболее уверенно объясняется как отрицание eigi «не».
Очевидно, что тайнописью, особым, отличным от всей надписи способом, зашиф-
ровано дополнение, как центральное по смыслу слово, которое должно раскрывать со-
держание заклинания, и эта руна имеет не фонетическое, а смысловое значение. Известно
немало случаев и в старшеруническом, и в младшеруническом письме использования
отдельных рун как своего рода идеограмм («понятийные руны» – Sinnrunen: Arntz 1944.
S. 148-156). Так, в надписи из Stentoften (Швеция, VII в.) во фразе haþuwolafR gaf j
«Хадувольф дал урожайный год» слово «урожайный год», др.-исл. ár, являющееся на-
званием руны а, обозначено одной старшей руной, тогда как все остальные звуки /а/ пе-
реданы младшеруническим графом этой руны (Krause-Jankuhn. № 96; DR. 357). В над-
писи из Ingelstad (Швеция, вторая половина X в.: Ög. 43; Nordén 1937. S. 154-157), со-
держащей магическое заклинание, употреблена старшеруническая руна d («день»), на
амулете из Бирки (Швеция, IX в.) – старшеруническая руна m («мужчина») (Nordén 1937.
S. 154, 160). Этот вид записи, таким образом, был распространен, особенно в магических
текстах, вплоть до конца X в. Поэтому есть все основания интерпретировать и руну u
в данном заклинании как идеограмму. Название руны u – úrr «зубр», ее символическое
значение – «мужская сила» (Høst 1976. S. 22; Page 1978. P. 73-85; Arntz 1944. S. 188-189).
Вся надпись читается следующим образом: Þarnisk þœR eigi u.
Перевод: «Да не будешь ты лишен мужской силы!»
Надпись на амулетах с Городища представляет, как видим, благопожелательное за-
клинание. Эта формула неизвестна по другим памятникам.
1.2. Городище под Новгородом. См. илл. 30.
Место хранения: Новгородский исторический музей, инв. № 1643/3.
Литература: Мельникова, Носов. С. 210-222; Melnikova 1987. Р. 165-167; Мельникова 1994. С.
231-239; Melnikova 1997b. S. 38; Westlund B. S. 45-47.
Бронзовая прямоугольная подвеска шириной 1,2-1,3 см, длиной 4,8 см. На одном из
концов углы срезаны. Здесь же пробито отверстие для привешивания. Подвеска найдена
в 1983 г. на Городище («Рюриковом городище») под Новгородом (ныне в черте г. Нов-
город) одновременно с амулетом 1 во время раскопок под руководством Е.Н.Носова
центральной, возвышенной части памятника в 45 м к югу от церкви Благовещения в
культурном слое на глубине 0,6-0,8 м. Стратиграфия залегания подвески, обнаруженной
при разборке культурного слоя, ничего не дает для ее датировки, поскольку слой здесь
сильно перемешан вплоть до материка. Более показательно заполнение ямы, в которой
найдена подвеска 1, которое дало возможность датировать ее попадание в землю второй
половиной X – рубежом X–XI вв. Та же дата может быть принята и для подвески 2.
На одной из сторон подвески тонким острым предметом вырезано 12 знаков,
практически идентичных надписи на стороне Б городищенского амулета l (A-II 1.1.1).

[Thorkild]

Графическими отличиями от надписи на стороне Б городищенского амулета 1 явля-
ется, во-первых, двойная левая петля руны 1 þ и, во-вторых, отсутствие второй ветви
у руны 8. Ни одно из этих отличий не влияет на чтение рун и интерпретацию надписи.
Почти все наклонные резы (ветви) сдвинуты вправо от вертикального ствола. По мнению
сотрудников криминалистической лаборатории, в которую я обращалась в 1983 г., регу-
лярное смещение рез вправо свидетельствует о том, что человек, вырезавший руны, был
левшой.
Чтение и интерпретацию надписи см. в комментарии к надписи Б на амулете 1.
Находка двух амулетов с идентичными текстами – случай, по существу не имеющий
аналогий, – позволяет высказать предположение, что надпись на одной из подвесок была
скопирована с другой, причем образцом послужил городищенский амулет 1: он имеет
следы длительного использования (потертость краев отверстия), тогда как на амулете 2
таких следов нет. О том же говорят отмеченные выше незначительные различия в самих
надписях: на первой подвеске все знаки выполнены четко и без каких-либо ошибок; на
второй имеются две незначительные погрешности, естественные при копировании тек-
ста, особенно если человек, вырезавший руны, не очень хорошо владел руническим
письмом. В целом же на второй подвеске надпись выполнена менее тщательно: руны 6 и
7 почти сливаются, расстояние между их ветвями исчисляется долями миллиметра. Эти
отличия не влияют на чтение надписи, но показывают, что человек, вырезавший надпись
на второй подвеске, либо был менее опытен в рунописи, либо спешил.
1.3. Старая Ладога. См. илл. 31.
Место хранения: Музей-заповедник «Старая Ладога», инв. № САЭ-75. ЛП-1/1303.
Литература: Петренко, Кузьменко // CPH. № 144. С. 162-169; Petrenko, Kuzmenko 1979. S. 78-84;
Мельникова 1994. С. 231-239; Kuzmenko 1997. S. 181-201; Кузьменко 1997. С. 18-27.
Медная подтрапециевидной формы пластинка с ушком для привешивания. Высота –
4,8 см, ширина у плечиков – 1,42 см, ширина в нижней части – 1,8 см, толщина – 0,1 см.
Первоначальное ушко было сломано и на его место приклепано новое из тонкой бронзо-
вой проволоки шириной 5 мм.
Пластинка найдена в Ладоге (ныне – Старой Ладоге) во время раскопок под руко-
водством В.П.Петренко при разборке культурных отложений второй половины X в. в
развалинах «большой постройки» (№ II-V-5) на Варяжской улице. Площадь постройки,
прямоугольной в плане, – 120 м
2
, высота достигала 2-2,5 м. Она имела стены своеобраз-
ной конструкции: двухрядные, толщиной 0,6-0,7 м (Петренко. С. 91, 92 105-109, 111-112).
Постройка существовала долго: от времени первоначального освоения участка (середина
IX в.), являясь затем организующим центром окружающей застройки, и до конца X в.,
когда она была преднамеренно разрушена, а затем сожжена. В развалах дома было
обнаружено большое количество фрагментов деревянной посуды, антропоморфных и
зооморфных резных скульптурных изображений, а также много как целых, так и
фрагментированных черепов животных. Рядом с постройкой в слое, одновременном ей,
найдены два дирхема: один – чеканки 944/945 г., другой – со стертой датой чеканки, но
принадлежащий Наср ибн Ахмаду, т.е. чеканенный до 943 г. (это может быть и подража-
ние дирхемам Насра ибн Ахмада, датирующееся 950 г.). В.П.Петренко сопоставил по-
стройку со святилищем IX-X вв. в Грос-Раден (Германия), указав на такие функциональ-
ные черты сходства, как большие размеры помещения, наличие черепов и скульптурных
изображений животных, специфические типы посуды, и интерпретировал ее как святи-
лище (Петренко. С. 111-112). А.Н.Кирпичников рассматривает ее как помещение, слу-
жившее для торговых целей скандинавским купцам, и сравнивает с описанным Ибн Фад-
ланом домом купцов-русов в Булгаре (Ибн Фадлан. С. 142-143; см.: Кирпичников. С. 17).
После первой публикации надписи Ю.К.Кузьменко и В.П.Петренко (CPH. № 144. С.
162-169) подвеска была утеряна и нашлась лишь в середине 1990-х годов в фондах
Музея-заповедника «Старая Ладога». Это дало возможность вновь исследовать надпись
на подвеске, сделать ее новые прориси и фотографии. В 1997 г. Ю.К.Кузьменко впервые
предложил чтение нескольких частей текста.
Надпись располагается продольно на обеих сторонах пластинки в две строки на
каждой. Строки разделены прямой линией. Знаки около ушка сильно повреждены и час-
тично закрыты припоем, поэтому чтение их или невозможно, или сугубо предположи-
тельно.
В настоящее время надпись состоит из 46 знаков. На прориси, опубликованной
Ю.К.Кузьменко, автор также насчитывает 46 знаков, однако он рассматривает руну 15 в
моей нумерации как два самостоятельных знака (15 и 16), а руну 43 пропускает совсем (в
последующей транслитерации он обозначает ее под номером 44, и потому число знаков в
транслитерации 47, а не 46, как на прориси: Кузьменко 1997. С. 23-24). Учитывая, что
количеству составляющих надпись рун, кратному их числу в старшем ряде (24 : 12 : 8),
придавалось магическое значение, не исключено, что во всех строках число рун было 12,
а в целом надпись состояла не из 46, как в настоящее время, а из 48 знаков. При починке
подвески по одной руне в нижних строках около ушка на обеих сторонах могло быть
уничтожено. Однако восстановить эти знаки не представляется возможным.
Надпись выполнена зеркальными (т.е. симметрично удвоенными относительно вер-
тикальной или горизонтальной оси; см.: Pieper 1987) коротковетвистыми рунами. Хотя
применение зеркальных рун было относительно распространено, особенно в магических
текстах (см. выше), надписи, состоящие только из зеркальных рун, встречаются крайне
редко. К ним относятся выбитые штемпелем формулы alu на нескольких урнах из Sponge
Hill, Норфольк, Англия (V в.) и надписи на двух костях из масковичского комплекса (XII
в.: A-III.6.3, A-III.6.4). В остальных случаях зеркальные руны сочетаются с обычными
старшими (см. w – ª в надписи из Illerup, Дания, конец II в.) или младшими пол-
новетвистыми и коротковетвистыми рунами (см., например, в надписях на городищен-
ских амулетах 1 сторона Б и 2 – руны þ и r).
Поскольку пока в чтении надписи имеются пробелы и ее полная интерпретация от-
сутствует, определение ее начала остается неясным. Соответственно обозначение сторон
буквами А и Б, т.е. установление порядка чтения надписи, предположительно. В настоя-
щее время оно основывается на особенностях размещения надпили. В строках 1-3 руны
расположены равномерно, с примерно равными промежутками между ними. Последние
же пять рун в строке 4 (предполагаемом конце надписи) находят одна на другую, их вет-
ви пересекаются, стволы отделены один от другого расстоянием в 3-4 раза меньшим, чем
расстояния между стволами рун в других частях текста, в том числе и в начале-середине
этой же строки. Можно предполагать, что рунограф недостаточно хорошо рассчитал
пространство и, оставив слишком большие промежутки между рунами 37, 38, 39, был
вынужден ужать оставшуюся часть текста.

Сторона А. Первый знак в верхней и первые два знака в нижней строке сохранились
с повреждениями, особенно у края пластинки.
Строка 1 состоит из 12 знаков. Руна 1, по мнению Ю.К.Кузьменко, является зер-
кальной и комбинированной, объединяющей три руны – þ, u и R. Он интерпретирует
лигатуру как Þórr – имя бога Тора, ссылаясь на известные формулы с именем Тора в
рунических надписях (Кузьменко 1997. С. 20, 25. См.: Marold 1974; Hultgård. S. 726-735).
Не оспаривая возможность этого чтения, укажу все же, что интерпретация знака 1 как
лигатуры отнюдь не бесспорна. В нем отчетливо видны лишь ствол и округлые карманы
справа и слева от ствола (причем средняя часть левой петли затерта), однако они
начинаются в верхней точке ствола, что характерно для старшей руны w (именно так
читает Ю.К.Кузьменко руны 16 и 19 аналогичной формы), а не þ, ветви которой (в зна-
ках 5, 26, 28, 37) начинаются ниже вершины ствола. Вместе с тем карманы руны 1 зна-
чительно длиннее, нежели у рун w, и по этому признаку соответствуют аллографу руны þ
в данной надписи. Думается, что можно принять чтение þ, поскольку в целом графема
ближе к аллографу этой руны, нежели к употребляющемуся в надписи аллографу руны
w, а высота начала ветвей вообще подвержена изменениям. Ветвями руны u
Ю.К.Кузьменко считает неясные резы, начинающиеся на высоте примерно одной трети
от низа ствола. Слева от ствола, возможно, имеется короткая, чуть пересекающая карман
наклонная реза. Справа реза почти достигает разделительной линии, но начинается не у
ствола, а от линии, образующей карман. Учитывая плохую сохранность знака, не исклю-
чено, что эти резы действительно представляют руну u, однако во всех других бесспор-
ных случаях (№ 4, 7, 15, 24, 27) ветви начинаются либо у самой вершины ствола, либо
чуть ниже. Поэтому совершенно не исключено, что эти две (?) резы, отличающиеся от
остальных меньшей глубиной и толщиной (что отмечалось ранее: CPH. С. 166), не обра-
зуют руну, а являются случайными или имеют некое иное значение. В качестве руны R
Ю.К.Кузьменко рассматривает пересекающие ствол и спускающиеся немного вниз, но не
до разделительной линии резы в нижней части знака. На самом деле – и это хорошо
видно под лупой с 5-кратным увеличением – они являются не самостоятельными резами,
а продолжениями ветвей руны þ или w (то же см.: CPH. С. 166). Подобная пролонгация
ветвей, причем настолько, что они пересекают разделительную линию, встречается в той
же строке неоднократно: таковы ствол знака 5, ветви знаков 5 (в руне þ) и 6; так же
удлинены резы в строке 3 – ветви знаков 24, 27 и стволы знаков 26 и 28. Поэтому нет
никакой уверенности в том, что эти продолжения ветвей преднамеренны и образуют ру-
ну R. Таким образом, чтение знака 1 как лигатуры трех зеркальных рун, хотя и возмож-
но, но вызывает определенные сомнения; вероятнее, что это одна зеркальная руна þ.

[Thorkild]

Знак 2, идентичный по графике знаку 23, отождествляется Ю.К.Кузьменко с руной
а, а графема объясняется как либо зеркальная полноветвистая руна æ, либо ее распро-
страненный в переходный период аллограф h. Предпочтение должно быть отдано перво-
му варианту, поскольку руна h существовала очень недолго – в VII–VIII вв. и ее сохра-
нение в IX–X вв. не засвидетельствовано. Кроме того, использование руны h означало
бы, что надпись на подвеске выполнена не только зеркальными, но и обычными рунами.
Знак 3, по справедливому мнению Ю.К.Кузьменко, представляет зеркальную руну
m (с горизонтальной осью симметрии: ср. обычную – t и зеркальную – = графемы руны t
(Pieper 1987. S. 71). Именно отсюда, вероятно, проистекает позднейшее наименование
аналогичного по форме знака, входившего в «золотое число» – 19-значный футарк,
использовавшийся в средневековье и позднее в календарях (DR. В. 1. Sp. 276), tvímaðr
«двойной maðr» (от maðr «человек», наименование руны). Другие возможные интерпре-
тации знака менее вероятны. Он дважды встречается в старшерунических надписях, где
соответствует руне z (Krause-Jankuhn. № 6 и на фибуле из Balingen: Krause-Jankuhn.
№ 160). В младшерунический и средневековый периоды он известен в надписях по
преимуществу на амулетах: из Сигтуны (Olsen 1940. S. 23); из Роскилле (DR. 246; B.I. Sp.
276); из Alsnöhus, Упланд, Швеция (найден в 1993 г.: Gustavson // NoR. 1994. № 9. S. 26);
из Köpingsvik на о. Эланд, Швеция10
, а также в надписи на кости из Лунда (Stoklund //
NoR. 1993. № 8. S. 7-8). Однако во всех случаях его фонетическое значение неясно (см.
также: Strid // Runfynd 1981. S. 247-248).
Знак 4, равно как и 7, 24 и 28, является зеркальной руной u.
Знак 5, а также знаки 26, 29 и 37 представляют собой зеркальную руну þ.
Знак 6 является зеркальной руной r.
Знаки 8 (а также 25 и, возможно, 40) и 9 (а также 17, 33, 36, 38, 41) различаются
лишь наклоном ветвей, расположенных в середине ствола справа и слева. Если рассмат-
ривать их как зеркальные руны, то один (любой) из них может соответствовать коротко-
ветвистой руне а, другой – коротковетвистой руне n. Однако возможность чтения знаков
6-10 как слова runaR позволяет уверенно отождествить знак 8 (а соответственно и дру-
гие аналогичные ему) с зеркальной руной n, а знаки 9, 17 и пр. – с руной а. Это чтение
удовлетворяет и остальные случаи.
Знак 10, идентичный по графике знакам 27 и 39, определен Ю.К.Кузьменко еще при
первой публикации надписи как специфический аллограф руны R (CPH. С. 164-165),
соединяющий короткий ствол коротковетвистого и ветви полноветвистого аллографов
(Кузьменко 1997. С. 21). Этот аллограф встречен несколько раз, в частности, в надписях
на «кольце Абсалона», на пряжке из Snabersjö (DR. B. 1. S. 253, 263, 305, 487).
Знаки 11 и 12 сохранились плохо и сильно повреждены при ремонте ушка для при-
вешивания. Ю.К.Кузьменко предполагает, что первый из них может быть коротковетви-
стым, но не зеркальным аллографом а, второй – под большим вопросом – коротковетви-
стым s (Кузьменко 1997. С. 22). При изучении подвески я не увидела никаких следов
присутствия у руны 11 правосторонней ветви, отмеченной на прориси Ю.К.Кузьменко, и
потому полагаю, что руну можно уверенно отождествить с i. Знак 12, читаемый не пол-
ностью, имеет ствол не во всю высоту строки, а разделен на две части, сдвинутые отно-
сительно друг друга, от вершины нижней части ствола отходит косая реза, т.е. знак имеет
значительное сходство с полноветвистым аллографом руны s, хотя косая реза значи-
тельно длиннее, чем следовало бы, и достигает ствола предшествующего знака. Несмот-
ря на это, представляется, что руна 12 может быть прочитана как s.
Строка 2 состоит из И знаков (возможно, что исконно их было 12, но последний
оказался уничтожен при починке ушка). В этой строке, и только в ней, встречаются не-
обычные формы рун (см. руну 15), а также дополнительные резы – короткие черточки
или точки – между стволами и ветвями рун (№ 14, 16, 19, 21), которые пока не находят
объяснения.
Знак 13 сильно поврежден в нижней части, однако достаточно уверенно просматри-
ваются две ветви справа от ствола, вверху и внизу, и парная первой ветвь слева. Имеются
следы, хотя и слабые, левой ветви внизу. Если бы не разная длина ветвей вверху и внизу,
которая, впрочем, может быть результатом плохой сохранности знака, были бы все
основания предположить, что здесь изображена зеркальная руна о. Сходную графику
имеет знак 31.
Знак 14, вероятно, может быть отождествлен с зеркальной руной m, хотя нижние
ветви, затертые у края пластины, начинаются существенно ниже, чем у знака 3, бесспор-
но читаемого как m, а между правой верхней ветвью и стволом имеется еще одна ветвь;
однако она значительно тоньше основной, не доходит до разделительной линии и может
быть случайной (вырезанной неправильно, после чего мастер прорезал правее требуемую
ветвь). Необычным для этой руны является присутствие между ветвями и стволом по
одной короткой черточке, почти точке. Сходные резы имеются еще у трех знаков (№ 16,
19 и 21), причем все они расположены в одной этой строке. Значение этих рез или точек
неясно. При интерпретации знаков 16 и 19 Ю.К.Кузьменко счел их фонетически
незначащими. Однако говорить об их случайности вряд ли возможно. Они нанесены глубоко и уверенно, т.е. сделаны преднамеренно. В трех случаях из четырех точки нане-
сены по одной с обеих сторон ствола, т.е. симметрично относительно ствола, лишь
в четвертом (№ 21) обе точки находятся слева от ствола. Точки имеются у трех рун: m
(№ 14), k (№ 21 ?) и w ? (№ 16 и 19), которые в других строках подобных точек не имеют.
Означает ли сказанное, что точки несут какой-то особый смысл: меняют фонетическое
значение руны, придают ей некое символическое содержание? Пока, во всяком случае,
ответа на этот вопрос нет. Как отмечалось выше, в тайнописи использовалось коди-
рование номеров рун и œttir с помощью не только ветвей, но и точек. Однако таких над-
писей крайне мало. Одним из примеров служит бергенская надпись, где руна а передана
точками, помещенными внутри руны b с дополнительным карманом по другую сторону
ствола – (Page 1978. Р. 63. Fig. 12). Количество точек в рунах 14, 16 и 19 и располо-
жение обеих точек по одну сторону ствола у руны 21 указывают на то, что точки не
предназначены для обозначения руны по обычному для тайнописи принципу. Поскольку,
как будет видно ниже, однозначная интерпретация этой строки отсутствует, невозможно
сказать, повлияло ли присутствие точек на фонетическое значение рун и именно поэтому
интерпретация текста в строке 2 затруднительна.
Знак 15, также поврежденный в нижней части, тем не менее читается достаточно
отчетливо, но его интерпретация неочевидна. Он, бесспорно, представляет собой зер-
кальную руну (правая и левая ветви симметричны относительно ствола), и мог бы рас-
сматриваться как и, если бы, в отличие от других случаев (ср. знаки 4, 24 и др.), каждая
из ветвей не была образована двумя резами, нижние из которых параллельны стволу.
Мне не известны аналогии подобному знаку, и чтение его как u может быть только
предположительным.
Знак 16, аналогичный знакам 19 и 32, имеет карманы в верхней половине ствола, что
соответствует зеркальной руне w (так же трактует этот знак Ю.К.Кузьменко). Она
встречается в надписях IX в. только в буквенном значении: в первую очередь на Рёк-ском
камне (также с округлым карманом) и в других памятниках (например, на камне из
Sölvesborg, Блекинге: DR. 356). Однако, в отличие от обычной руны w, в каждом кармане
справа и слева от ствола, так же как и у руны 19, нанесено по одной короткой резе,
значение которых неясно (см. выше описание руны 14). Кроме того, от левой ветви от-
ходит небольшой отросток, смысл которого также непонятен. Не исключено, впрочем,
что все три знака, имеющие карманы в верхней части ствола, следует читать как млад-
шеруническую зеркальную руну þ.
Знак 18 можно рассматривать как зеркальную руну l или коротковетвистую зеркаль-
ную t. Отростка справа в средней части ствола, обозначенного на прориси
Ю.К.Кузьменко, я не увидела.
Знак 19 читается Ю.К.Кузьменко как комбинированная зеркальная руна waŎ, где вет-
вями руны а он считает находящиеся внутри карманов короткие резы. Однако они идут
параллельно стволу, а не под углом к нему, т.е. не образуют ветви. Более того, эти резы
соответствуют точкам в карманах руны 16. Поэтому даже если рассматривать их в дан-
ном знаке как обозначение руны а, то их следует читать тем же самым образом и в знаках
14 и 16, т.е. во всех случаях интерпретировать их как комбинированные руны maŎи waŎ.
Между тем никаких оснований для этого не усматривается. Представляется, что, как и в
случае со знаком 14, значение рез остается неясным, а руну 20 можно предположительно
читать как w или þ.
Знак 20 справедливо интерпретирован Ю.К.Кузьменко как зеркальный аллограф
старшей руны m (, встречающийся в младшерунической надписи на амулете из Бирки
(IX в.), где он читается как идеограмма «человек» (по названию руны – maðr. Nordén
1937. S. 165). Другая аналогия знаку 20 имеется на деревянном стержне с магической
надписью, выполненной фризскими рунами (Westeremden В, Голландия, VII – первая
половина VIII или VIII в). В этой надписи знак встречается два раза и относится к числу
спорных: наиболее вероятным его прочтением считается m (Quak 1994. S. 84-85, 88-89;
Grønvik 1994). Тот же знак имеется в надписи на стороне А городищенского амулета 1
(А-III.1.1), где он предположительно читается как зеркальное d. Вместе с тем в данной
надписи руна m по меньшей мере один раз представлена не старшеруническим, а млад-
шеруническим аллографом y, зеркальном варианте – Â (руна 3 и, возможно, 14). Поэтому
употребление иного, тем более старшерунического аллографа могло быть вызвано
необходимостью отличить его от обычной руны с фонетическим значением. В таком
случае зеркальная старшая руна может являться здесь, так же как и в надписи на амулете
из Бирки, идеограммой «человек» (ср. руну d d, использованную в качестве идеограммы
в надписи на амулете из Ingelstad, X в.: Nordén 1937. S. 154-157).
Знак 21 соответствует зеркальной руне k, но имеет две короткие резы между ство-
лом и левой ветвью, значение которых неясно (ср. аналогичные резы в рунах 14, 16, 20).
Знак 22 может быть отождествлен с зеркальной руной f.
Сторона Б. Правая часть надписи сильно повреждена при починке ушка для при-
вешивания и корродирована.
Строка 3 состоит из 11 знаков, причем большее количество знаков в этой строке
маловероятно, т.к. между руной 34 и краем пластинки практически не остается места для
какого-либо знака.
Знак 29, являющийся зеркальной руной þ, имеет на правой ветви два вполне отчет-
ливо прочерченных отростка, которые могут соответствовать руне а или n, но могут
иметь не фонетическое, а символическое или магическое значение.
Знак 30 представлен вертикальным стволом без следов каких-либо ветвей и является
руной i.
Знак 31 имеет двойной набор ветвей, как и знак 13, и читается, как и он, в качестве
зеркальной руны о. Чтение n, уверенно принимаемое Ю.К.Кузьменко (Кузьменко 1997.
С. 23), в высшей степени спорно, поскольку незеркальное дублирование ветвей (встре-
чающееся в других записях магических текстов: ср., например, надпись на кости из Лё-
дёсе, XII в.: Svärdström // Runfynd 1974. S. 172-173) в ней не отмечается. Принятый же в
надписи аллограф руны n, представленный в знаках 8, 25, 40, имеет одну пару ветвей.
Знак 32 графически идентичен рунам 16 и 19, которые Ю.К.Кузьменко читает как w.
Неясно поэтому, что заставило его интерпретировать эту руну как þ (автор не аргумен-
тирует свое чтение). Между тем нельзя исключить возможность того, что все три руны
сходной формы, 16, 19 и 32, действительно являются рунами þ, а не w, невзирая на вы-
соко поднятые карманы.
Знак 34, сохранившийся примерно на две трети высоты, является зеркальной руной l
или t.
Строка 4 состоит из 12 знаков.
Знак 35, вероятнее всего, соответствует зеркальной старшей руне h (Pieper 1987.
S. 71). Предположение Ю.К.Кузьменко о том, что это может быть также аллограф руны d
с удлиненными стволами (ср. в надписи на Рёкском камне) не соответствует его же
выводу о том, что вся надпись на амулете выполнена зеркальными рунами.
Знак 37, кроме ветвей, соответствующих зеркальной руне þ, имеет две дугообразные
резы, по одной внутри каждого из карманов, правая из которых примыкает концами к

[Thorkild]

стволу, левая, видимо, изначально симметричная правой, сохранилась не полностью.
Таким образом, можно предположить, что в данном случае действительно имеет место
дублирование ветвей (ср. руну 31), аналогичное, например, руне þ в надписи на
амулете из Роскилле (DR. 246).
Знак 40 имеет абсолютно ту же форму, что и руны 8, 25 и др., читаемые и
Ю.К.Кузьменко, и мной как n. Поэтому не ясны основания, по которым он предлагает
для этого знака альтернативные чтения: а и тем более h.
Знаки 42-46 расположены значительно теснее, нежели все остальные, и стволы рун
поставлены настолько близко друг к другу, что ветви соседних рун пересекают их, что
усложняет чтение и без того плохо сохранившихся рун.
Знак 42, вероятно, является зеркальной руной k, хотя ветви подняты значительно
выше, чем у руны 21.
Знак 43 (прорисованный, но не обозначенный цифрой на прориси, хотя и учитывае-
мый под № 44 в статье Ю.К.Кузьменко) является руной i.
Знак 44, по мнению Ю.К.Кузьменко, является обычным полноветвистым аллогра-
фом руны f. Однако вверху и слева от ствола просматриваются неясные следы рез, кото-
рые могут быть двумя зеркальными ветвями той же руны.
Знак 45, сильно поврежденный в нижней части, имеет в середине ствола (на прориси
Ю.К.Кузьменко ветви по непонятной причине помещены практически у основания
ствола) две наклонные ветви, соответствующие руне а.
Знак 46, также с трудом читаемый лишь в верхней части, интерпретируется
Ю.К.Кузьменко как лигатура kaŎ. Однако, как по его, так и по моей прорисям и наблюде-
ниям, просматривается одна ветвь слева вверху и две ветви справа. Левая и верхняя пра-
вая ветви, по моему наблюдению, начинаются в одной точке, т.е. соответствуют зеркаль-
ной руне k (меньшая длина правой ветви объясняется повреждением). Что касается резы
внизу справа, то она не имеет отражения слева (ветвь стерлась?) и, возможно, является
частью поврежденных ветвей, определить которые ныне невозможно.
Таким образом надпись читается:

11 Транслитерация не полностью совпадает с прорисью, что я отметила выше, а также с описанием
некоторых рун: Кузьменко 1997. С. 22 (прорись), 20-24 (описание), 24 (транслитерация). Отмечу лишь наиболее
очевидные неточности: 1 – ни в описании, ни в интерпретации текста возможность чтения þaŎне
рассматривается; 19 – возможность чтения i не рассматривается в описании знаков, но руна 19 читаться так не
может в силу наличия ветвей (при интерпретации текста Ю.К.Кузьменко однозначно читает знак как l); 30 –
должно быть þ.
12 Руной 36 должна начинаться строка 4.

Следует отметить ряд палеографических особенностей надписи, кроме того, что она
полностью выполнена зеркальными рунами. Во-первых, руны u, þ, w (þ?), r имеют толь-
ко округлые ветви (исключение составляет руна 15, но ее значение неясно).
Во-вторых, графика рун отличается большой устойчивостью: один и тот же алло-
граф представлен на протяжении всей надписи без существенных изменений. Единст-
венное исключение составляет руна a (*jāra), которая, как кажется, представлена двумя
аллографами: по мнению Ю.К.Кузьменко, полноветвистым – J и коротковетвистым – .
Первый аллограф встречается два (три? – 2, 23 и 41?) раза, второй – семь (или шесть?)
раз. Очевидно, что основным вариантом руны а является второй. Начертание J вообще
может быть случайным: у руны 41 пересекает ствол только одна ветвь: не исключено, что
и в других случаях продолжение ветвей по другую сторону ствола – результат такой же
небрежности, как и пересечение ветвями разделительной линии (см. руны 5, 6 и др.). В то
же время использование разных аллографов в одной и той же надписи вполне возможно
(ср. Городище 1-Б), однако чаще оно бывает мотивировано: различные аллографы
передают разные фонетические значения руны. Использование наряду с младшей также
и старшей руны m, видимо, объясняется их разным содержанием: младшая руна имеет
фонетическое значение, старшая – является идеограммой.
В-третьих, важнейшей особенностью надписи является использование в ней стар-
ших рун в фонетическом значении, наряду с коротковетвистыми (а, n) и полно-
ветвистыми (s) рунами. Это сочетание характерно в первую очередь для традиции
«рёкских» рун (Loman), существовавшей на протяжении IX в. в Эстеръётланде. Та же
картина наблюдается и в Дании, что позволило М.Стоклунд предположить, что период
сосуществования старшего и младшего алфавитов был значительно дольше, чем принято
считать (Stoklund 1994. S. 197). В надписи представлены бесспорно старшая руна n,
а также, вероятно, руна h (это чтение вероятнее, чем d). Эти руны присутствуют в
надписи на Рёкском камне, первая встречается в ряде надписей на амулетах (см. выше).
Старшие руны используются в надписи как в фонетическом (h), так и в идеографическом
(m) значениях.
Руны 1-12 (строка 1) интерпретируются Ю.К.Кузьменко как þuŎR a muþrunaR as –
ÞóR á móðrunaR ás «Top имеет руны гнева (мужества), ас» (Кузьменко 1997. С. 24-25).
Я полностью согласна с тем, что руны 3-10 соответствуют композиту móðrúnaR. Руни-
ческое muþ представляет др.-исл. móðr «настроение, гнев, ярость, боевой дух», сущ. м.р.,
и прилагательное «гневный, свирепый». Существительное широко употребительно в ка-
честве второго компонента двуосновных имен собственных, причем первая часть неред-
ко представлена именем Тор (Þórmóðr) или словом ас (Ásmóðr). Со специфическим ха-
рактером слова móðr связан и композит ásmóðr «гнев аса», т.е. «божественный гнев» (Cl.-
Vigf. P. 435). Являясь первой частью композита, слово móðr выступает в функции
определения к его второй части и означает «гневные руны», «руны гнева». Композиты со
словом «руны» неоднократно встречаются как в старших, так и в младших надписях и в
поэзии. В «Речах Сигрдривы» описывается магическое назначение рун и даются их
характеристики: sigrúnar «руны победы», hugrúnar «руны памяти», lrúnar «руны пива»
(СЭ. С. 110) и др. В надписи из Stentoften (Блекинге, Швеция, VII в.) руны определяются
как hidezruno и ginoronoz «яркие руны» и «могучие руны» (DR. 357), первое
определение встречено также на камне из Björketorp (Блекинге, Швеция, VII в.: DR. 360).
В то же время чтение Ю.К.Кузьменко двух первых и двух последних рун в строке 1
вызывает большие сомнения. Описывая выше руну 1, я указала на малую вероятность
того, что она может являться лигатурой þuRŎпо палеографическим соображениям. Кроме
того, имя Тора, др.-исл. Þórr (более ранняя форма Þunarr), в младшерунических над-
писях, начиная с X в., всегда имеет форму þur, а не þuR, с руной r в исходе слова (DR.
110, DR. 209, DR. 220, Vg. 150 и др.), что соответствует закономерной передаче конеч-
ного *-rR > -rr руной r, а не -R. Правда, в IX в. (в том числе и в надписи на Рёкском
камне) появляются первые случаи смешения рун r и R (см. выше комментарий к надписи
А на городищенском амулете 1: А-III.1.1), вызванные изменением характера звука,
передаваемого руной R. Однако имя одного из главных богов древнескандинавского
пантеона вряд ли могло быть в числе тех, которые быстро подвергались инновациям:
неправильное, нетрадиционное его написание могло свести заклинание на нет, а то и
вызвать гнев его носителя. Наконец, лигатуры из трех рун редки в старшерунических
надписях, которые в целом изобилуют комбинированными рунами (см., например, на
брактеатах – ekeŎ: DR. Br. 66, 74; ehwŎ: DR. Br. 71; на древке копья из Kragehul – emuŎ:
о.Фюн, Дания, ок. 300 г.; ср. лигатуру из четырех рун ekerŎна фибуле из Bratsberg, Теле-
марк, Норвегия, ок. 500 г. Krause-Jankuhn. № 16). К VII в. лигатуры практически
исчезают и вновь появляются в большом количестве только в средневековый период, но
и тогда трехкомпонентные лигатуры не часты. Поэтому само присутствие сложной,
состоящей из трех рун лигатуры в ранней младшерунической надписи было бы
необычно.
Чтение руны 1 определяет и интерпретацию Ю.К.Кузьменко руны 2 а в качестве
глагола eiga «иметь, владеть» в форме 3 л. настоящего времени á, сказуемого к подле-
жащему Þórr.
Представляется, что значительно более вероятно чтение знаков 1-2 как двух обыч-
ных, некомбинированных рун þа, что соответствовало бы др.-исл. þá, которое может
быть наречием «тогда, потом» или формой 1 или 3 л. ед. ч. прошедшего времени от гла-
гола þiggja «брать, принимать, получать».
Руны 11-12 читаются Ю.К.Кузьменко как as, др.-исл. áss, что, по его мнению, явля-
ется определением к имени Тора: «Тор... ас». Этой интерпретации, как отмечает и сам
автор, противоречит употребление руны æ jāra вместо ø *ansur, названием которой и
является слово «ас» (др.-исл. áss). Поэтому их смешение в данном случае крайне мало-
вероятно. Как указывалось выше, знак 11 вряд ли может быть руной а, скорее он являет-
ся руной i, и руны 11-12 должны читаться is, что соответствует наиболее распростра-
ненной форме в рунических надписях до XI в. (позднее – er: DR. B. 1. Sp. 745) относи-
тельного местоимения es «который».
Руны 13-15, открывающие строку 2, предположительно читаются ọṮụ. Руны 16-19
(в нумерации Ю.К.Кузьменко 17-20) walw или þalþ читаются Ю.К.Кузьменко walwaŎи
интерпретируются как др.-исл. vlva «вёльва, провидица, колдунья». Это прочтение
представляется весьма заманчивым, если бы не сомнительность отождествления знака 19
(20, по прориси Ю.К.Кузьменко) с лигатурой waŎ(см. выше), форма же vlv- невозможна.
Следующие четыре руны mkfa, по предположению Ю.К.Кузьменко, составляют два сло-
ва: др.-исл. mik (где i по каким-то причинам опущено), личное местоимение 1 л. ед. ч.
вин. п., и fá, сослагательное наклонение настоящего времени глаголала «получать». Все
вместе образует предложение: «пусть меня возьмет (получит) провидица» (Кузьменко
1997. С. 26).
Это толкование представляется мне неубедительным: во-первых, в нем не учитыва-
ются первые три руны, которые, исходя из интерпретации Ю.К.Кузьменко строки 1,
должны относиться к предложению, содержащемуся в строке 2. Во-вторых, пропуск ру-
ны не является нормой для рунического письма – он случается лишь в результате ошибки
рунографа; однако надпись на подвеске выполнена чрезвычайно тщательно, и других
случаев пропуска рун Ю.К.Кузьменко не отмечает. В-третьих, сам тип заклинания – про-
клятие-пожелание оказаться во враждебном человеку мире, во власти хтонических сил –
не может быть связан с образом вёльвы, которая является прорицательницей, но не
ведьмой (seiðkona, spákona). В ранних германских заговорах и заклинаниях вёльва во-
обще не упоминается (Bang; Kock), равно как не отмечаются подобные типы заклина-
ний – проклятий ни в древнегерманских письменных текстах (Топорова 1996 и др.), ни в
рунических надписях. Подобные формулы появляются в более поздних источниках, но в
них фигурирует Hel, богиня мира мертвых. Тем менее вероятно подобное проклятие,
обращенное на самого владельца амулета или человека, вырезавшего надпись.
Приходится признать, что хотя в строке 2 могут быть прочтены все руны, эта часть
надписи интерпретации не поддается, если принять чтение рун 16 и 19 как w. Однако не
исключено, что, невзирая на схожесть со старшеруническим w, эти знаки, равно как и
знак 32, являются рунами þ. В этом случае руны 13-19 могут быть прочитаны как о
muþalþ, что соответствует др.-исл. á móðld, где то же прилагательное, что и в строке 1,
móðr, сочетается с ld «век, время», сущ. ж. р., образуя композит «гневное, суровое вре-
мя», «время гнева» (ср.: vind-ld «ветреный век», varg-ld «волчий век», skálm-ld «век
мечей»: Vluspá 13). Весьма типичным для текстов-заклинаний представляется повторе-
ние слов и синтаксических конструкций: móðrúnaR и móðld.
Знак 20 – зеркальная старшая руна m, которая вряд ли употреблена в фонетическом
значении: в других местах надписи для обозначения звука /m/ используется также зер-
кальная, но младшая руна m. Поэтому кажется вероятным, что старшерунический знак
употреблен здесь преднамеренно, чтобы обозначить не фонетическое, а понятийно-
символическое значение руны, т.е. он является не буквой, а идеограммой со значением
«человек» (по ее названию maðr).
Последовательность рун kfa не поддается интерпретации.
Руны 24-34 (строка 3) Ю.К.Кузьменко читает unþR uþin þat и интерпретирует их
как др.-исл. Unnr Óðinn þat или Uinþr Óðinn þat «свершит Один это». Слово unþR он
рассматривает как иппr, хейти Одина неясной этимологии (Кузьменко 1997. С. 26. Отме-
чая отсутствие надежной этимологии этого обозначения, Я.де Фрис указывает две воз-
можности его происхождения: иппr «любимый» от глагола unna «любить» или произ-
водное к vínr «друг», т.е. «бог дружины»: Vries. S. 635). Форму unþR Ю.К.Кузьменко
объясняет диссимиляцией -nnR > -nþR (ср. аналогичное др.-исл. vinnr l viðr, 3 л. ед. ч.
наст. вр. от глагола vinna). Второе слово Ю.Е.Кузьменко читает uþin и интерпретирует
его как имя Óðinn. Однако отождествление руны 31 c n весьма сомнительно из-за того,
что она, так же как и руна 13, имеет две пары ветвей. Все остальные знаки, бесспорно
являющиеся зеркальной руной n (8, 25, 40), имеют одну пару ветвей. Более вероятным ее
чтением является о (в зеркальном варианте), что заставляет читать руны 28-31 uþio.
Следующие три руны интерпретируются Ю.К.Кузьменко как þat, указательное место-
имение ср. р. ед. ч. вин. п. «это».
Строка 3 читается, таким образом, unþR uþiow(þ)at. Слово unþR может быть ис-
толковано как хейти Одина или как иппr «меч», сущ. м. р. (менее вероятны по семанти-
ческим соображениям чтения uðr < *unþio «источник» и имя дочери морского великана
Эгира и богини Ран). Следующая за ним группа uþiowat поддается толкованию, если
принять для руны 32 чтение þ, по аналогии с рунами 16 и 19. Тогда в группе uþioþat
могут быть предположительно выделены слова uþioþ at, первое из которых является
др.-исл. úþjóð «дурной народ, злые существа, дьяволы, нежить», сущ. ж. р. в форме ед. ч.
вин. п. at – предлог, употребляющийся с дат. и вин. падежами.
Строка 4 читается haþaR nakifak. Слово haþaR легко обособляется благодаря
окончанию -R и может быть интерпретировано как др.-исл. hð, сущ. ж. р., «битва, сра-
жение» в форме ед. ч. род. п. или мн. ч. им./вин. п. Группа nakifak не интерпретирована.
Таким образом, надпись читается предположительно и с большими пробелами:
Þá móðrúnaR es / á móðld m[adr] kfa / unþR úþióð at / haðaR nakifak
«[Я (или он)] получил гневные руны, которые / в гневные времена (человек)... / Унн
(Один, или: меч) нежисть после битв...».
Надпись, таким образом, представляет собой, видимо, заклинание от сил, вопло-
щенных в неких несущих злое начало существах. Возможно, что формула заклинания
имеет стихотворный характер: в первых двух строках аллитерируют слова на m-, причем
в первой и второй строках повторяется прилагательное móðr: móðrúnar, moðld и maðr.
В третьей строке два слова начинаются гласным u-: unþr и úþióð.

Источник Е. А. МЕЛЬНИКОВА. СКАНДИНАВСКИЕ РУНИЧЕСКИЕ НАДПИСИ.
МОСКВА
Издательская фирма
«ВОСТОЧНАЯ ЛИТЕРАТУРА» РАН
2001