"РОБЯЧЬИ МУКИ"

[Цила]

"РОБЯЧЬИ МУКИ"

Среди всех народов на низкой стадии развития существовала масса обрядов, связанных с родами, немалая часть которых представляла из себя обрядовую имитацию родовых мук, которые симулировал муж рожавшей для "облегчения" её страданий. В науке все схожие действия и манеры поведения мужчин получили общее название "КУВАДА" (от французского слова couvade — «высиживание яиц»).
Под это определение подпадает огромное количество совершенно непохожих действ и ритуалов: где-то муж надевал юбку и катался по земле, изображая родовые хватки, где-то, наоборот, возлежал на ложе и принимал поздравления и пожелания здоровья младенцу...
Подобные курьёзы довольно подробно описаны в исторической литературе, так, Аполлоний Родосский писал, что у тибаренов, живших на юго—восточном побережье Чёрного моря, существовал обычай: «когда жёны их рожают детей своим мужьям, те ложатся в постель, кричат и хватаются за голову, а женщины балуют их вкусными блюдами и потчуют кушаньями, положенными для рожениц».
Миссионер 17 века Бретон, наблюдавший повадки индейцев Карибских островов, оставил любопытную запись: «У них существует довольно забавная церемония. После родов женщина тут же поднимается и принимается за работу. Муж тем временем располагается в гамаке, поглаживает живот и жалуется на сильную боль».
..................................................................................................................................
Среди современных простодушных российских мастериц, штампующих свои бесчисленные "обережные" куклы, давненько ходит кем-то пущенная "утка" о существовании у русских какой-то куклы "кувадки", это не только не находит никакого подтверждения в научной литературе, но и просто смешно - представить, что русские крестьянки 19 века называли какие-то свои куклы французским словом "высиживание яиц" абсурдно. Тем интереснее узнать как было всё на самом деле.
У русских обряды "кувада" конечно тоже существовали, но большая часть их представляла из себя простейшие действа типа того, что мужу рожавшей женщины подносили тарелку с очень пересоленной кашей, дабы он вкусил малую часть мук, которые испытывает в данный момент его жена, или же «...муж ложится после рождения ребенка в постель вместо роженицы и как-бы принимает на себя ее роль».
Конечно, мучительное рождение ребёнка, связанное с огромными рисками как для рожавшей, так и для рожаемого, не могло не воздействовать на поведение мужиков. Повсеместно для облегчения страданий мужья делали порой совершенно абсурдные вещи: в Олонецкой губернии они прыгали с лавки, в Вологодской ослабляли свой пояс и перешагивали через верёвку, во Владимирской отец ребёнка должен был снять с себя сапоги, на Нижегородчине муж трижды перешагивал через лежащую на полу жену, в Орловской надевал на голову платок, а в Архангельской «в некоторых местностях знахарки заставляют мужа роженицы для облегчения родов раздеться нагим, лечь в кровать и горько плакать».
Немногочисленные, но крайне интересные сведения о недобровольном принятии боли были зафиксированы в некоторых губерниях, так, на Ярославщине «при помощи колдовства можно „завенчать“ родовую болезнь, то есть сделать так, чтобы при родах мучился муж, а не жена», под Новгородом «колдуны всегда могут сделать, чтобы во время родов мучился муж, а не жена», а в Сургуте «в прежние времена, по словам сургутян, жены переводили свою болезнь при родах на мужей, то есть в это время, когда жене приходила пора родить, у мужа заболевала спина и живот и он начинал испытывать все муки роженицы, а жена ходила, как ни в чем не бывало».
Тем интереснее находки О.В. Христофоровой, которая нашла и зафиксировала сведения о "переносе" родовых мук у наших современников:

«РОБЯЧЬИ МУКИ», ИЛИ КУВАДА ПО-ВЕРХОКАМСКИ

"В верхокамских селах, населенных старообрядцами-беспоповцами поморского согласия, мне часто доводилось слышать выражение «робячьи муки», причем всегда в одном и том же контексте: «Наслать на мужика робячьи муки». «Что такое робячьи муки?» - спросила я как-то одну соборную старушку. «Вот роди, тогда узнаешь», - засмеялась она. Однако, судя по всему, не только женщины, но и многие мужчины в Верхокамье на себе испытали, что такое «робячьи муки».
Кувада, обычай имитации мужчиной женской родовой боли, существующий у многих народов мира, давно привлек внимание исследователей. Среди множества его интерпретаций преобладала гипотеза И.Я. Бахофена: имитация будущим отцом мук рожающей женщины призвана подтвердить его права на ребенка. Эта эволюционистская интерпретация кувады как обряда, возникшего на заре эпохи патриархата, за последние полтораста лет изменилась незначительно - к функции подтверждения отцовства, по-прежнему признаваемой исследователями, добавилось рассмотрение кувады как обряда повышения статуса - превращения мужчины в отца.

Однако верхокамские материалы демонстрируют иную функциональную направленность этого обычая.
В Верхокамье до сих пор сохраняется если не сам обычай «насылать на мужиков робячьи муки», то во множестве рассказы о нем. Судя по ним, мужчины часто становятся жертвой женского коварства и жестоко страдают, в то время как женщины безболезненно разрешаются от бремени. Считается, что женщине для этого достаточно надеть на мужчину свой пояс с неким приговором:
"-А еще нам говорили, что есть обычай, когда на мужиков насылают робячьи муки?
-Ну, это бывает, говорят.
-А как это?
-Вот какие-то там слова знают оне и одевают с себя пояс, пояс снимают, и с этой молитвой, с этими словами надевают на мужа. Муж мучится, а жена ничё. Вот это я слыхала тожо, я так нет... Чё там делать, какие слова... Это чернокнижники, наверно, такие бывают... Есть ведь которы грамотные, все делают."

"- Говорят, на мужчин насылают робячьи муки, не слышали?
- Это тоже слыхала. А вот старый вот был учитель у нас, у его подруга была. Она когда забеременела, ему в опушку вшила поясок с какой-то молитвой, не знаю, с какой. Вот подруга замаялась - ребенка она рожала - а он стал кататься по полу-то: «Ой, рожу скоро, ой, рожу, ой-ой!». Сколько-то она мучилась, родила - и он встал как ни в чем ни бывало. В опушку куда-то, в штаны, вшила какой-то поясок с молитвой, а он не догадался. А потом он осознал: «Чё это я хворал это место, ты ребенка рожала, в ту пору же я хворал! Ты ведь мне это сделала!» Вот это я слыхала.
Вот у одной, я слышала, это вовсе еще... она старуха уж была тогда, когда я молоденькой была... Она, говорит, какой-то пояс носила, пока забеременела, забеременила, да? Видимо, пояс носила, а потом, когда у ней начались уже эти, схватки, она надела на мужика. Он, говорит, крутится-вертится, это, как женщина, ну, а она, говорит, спокойно рожает. (Смеется.) Не знаю, сколько правда - не знаю.
-Ну надо же. На мужа на своего надела?
-Да! (Смеется) А я чё - не от мужа же родила... Семь человек. А не носили, пояса-те, не носили еще тогда. Ну, вот, просто такой... а чё, его ведь надо как забеременеет, тогда и одеть, и до самого конца. А мы чё, хоть на-девам, дак мы временно, раньше-то...
-А что с ним, мучило его как?
-Такие же схватки, как у женщины! Вот как, ну, ребенка родить. Такие же схватки были. Тоё, и другое, и тре... Как родила - всё, ниче не стало."

Приведенные сообщения кажутся неполными, неконкретными. Информанты подчеркивают свое незнакомство с упомянутыми магическими практиками: «вшила какой-то поясок»; «с какой-то молитвой, не знаю, с какой». Думается, это не только результат того, что сам обычай ушел в прошлое и о нем остались лишь скудные воспоминания, но и следствие нежелания информантов создать о себе впечатление «знатких», так как в строгой религиозной среде беспоповцев обладание каким бы то ни было магическим знанием расценивается как великий грех.

"-А вот вы столько детей... у вас. Наверно, вы знаете такой обычай, может быть, рассказывали - насылают на мужиков ребячьи муки?
-Не бывало, не делала этого, у меня!
-Ну, может быть слышали?
-Слыхать - я слыхала, но не интересовалась этим делом. Не интересовалась.
-Как это вообще делают?
-А вот не знаю. Не знаю. Сейчас не знаю.
-Такие истории случались?
-Нет, не случались у меня...
-А надо слова какие-то знать?
-Бог его знат, не знаю! Вот я век прожила и не знала это дело. Слыхать-слыхала, а вот знать - не знала. Сама это дело не делала."

"-А мы слышали, тут такой обычай есть - насылают на мужиков робячьи муки.
-Ой, не знаю, не знаю. Да, это я где-то слыхала, такое дело, что бабы, мол, как-то напускают муки или как, не знаю. Ничё не знаю. Я говорю, как-то этим не занималась, у меня не было... У меня времени не хватало.
-Это грех, наверно, так делать?
-Так наверно тожо."

Способ насылания «робячьих мук» остается не до конца ясным, столь же неясно, судя по материалам и других исследователей, в чем мужские страдания во время ритуалов типа «кувада», собственно, состоят. Описывая этот курьезный обычай, ученые прежде всего пытались выявить его социальное значение, акцентируя внимание на имитации мужчиной женского ролевого поведения и мало интересуясь физиологической стороной дела (возможно, расценивая рассказы о мужских страданиях как суеверие, не имеющее под собой реальной почвы, но также может быть, и за недостатком материала - уже в начале XX в. И.Я. Неклепаев писал, что «в прежнее время... жены переводили болезнь при родах на мужей, то есть в то время, когда жене приходила пора родить, у мужа заболевала спина и живот и он начинал испытывать все муки роженицы, а жена ходила как ни в чем не бывало... Но с какого времени и почему женщины утратили этот секрет переводить свою болезнь при родах на мужей, - сургутяне не объясняют».

В конце XIX - начале XX в. многие исследователи отмечали народную веру в возможность магической передачи мук роженицы ее мужу (ею самой, повитухой или же колдуном), но ни о способах такой передачи, ни о характере страданий мужчины речь, за редким исключением, не заходила. К уже приведенному сургутскому добавим смоленский пример: «В сельце Подборье Хмарской волости Ельнинского уезда был подобный случай. По просьбе жены крестьянина Ивана Горбачева был сделан бабкою поддел ее мужу: во время родов своей жены Иван Горбачев... стонал "не в голову" вследствие поддела... жена его не страдала, а у него сильно болела "середина" и живот».
Есть лишь единичные упоминания о точном характере боли, причем во всех этих случаях ее сознательно причиняет повитуха либо сама роженица. Так, по данным Добровольского, в Смоленской губернии «во время родов он (муж) помещался на полатях, вообще на каком-нибудь высоком месте, и был привязываем за нежное место; нитка проводилась от него ... к ложу родильницы. Когда стонала родильница, бабка, сидевшая подле родильницы, подергивала нитку, что вызывало невольные стоны у мужчины». Похожий обычай обнаружен в Полесье: «Повитуха привязывает нитку к члену мужа ... и дает другой конец роженице: при каждой схватке та дергает за нитку, и по этому импровизированному телеграфу боль передается супругу».

В других случаях, когда речь не идет о техниках, подобных только что описанным, о характере мужских страданий остается лишь догадываться. Некоторый свет на этот вопрос проливает следующая история. В 2000 г. в Верхокамье мы встретились с человеком, которому, по его словам, довелось на себе испытать, что такое «робячьи муки».
-А не знаете, такой обычай есть - насылают на мужиков, говорят, ребячьи муки.
-Какие?
- Ребячьи муки. Слышали такое?
-Дак есть! Это буват!
-А что это?
- Это буват (Посмеивается)Я сам попал. Да. Ишол из Верещагина, в Шобурах у нас квартира, отец заезжал туды, чё, и я, мол, зайду. У их дочь стала рожать. А меня пустили на полати: «Ложись на полати спать». Переночевать мне... Шобуры - 20 километров пройти, отойдешь от Верещаги-но, а оттуда еще 25, в середине дороги. А я вечером вышел, сколько шел, шел, и лег спать, устал. Ну и вот, чё-то получилось со мной, и всё. Чё-то я лежал-лежал, чё, живот заболел, всё... рассказывать не могу (смеется), во... И пока не родила, я всё бегал! Родила робёнка - всё, меня отпустило. Я утром встал - 6 часов токо... Дай Бог... рассчитался, и бежать.
-Это родственники Ваши были?
-Нет. Не, просто заезжали. Вот тут лошади, на конях йиздили дак, покормить лошадь да чё дак... Знакомые, в обшем-то. Вот я тожо бувал с ём-то (с отцом) у него в доме, зашел... Там ведь, те деревни, туды вот пойдешь, ближе к Верещагино, не кажный пустит ночевать. Там попросишься - походишь, пройдешь всю деревню и не найдешь, кто бы пустил ночевать.
-А на Вас никакой поясок не надевали там, на полатях?
-Бог его знат, я не видел! Я уснул дак. Уснул с дороги, дак чё, я скоруш-ший, ишо молодой был дак. Меня как раз в военкомат вызывали, призыв. Вот где-то мне 17-18. Вот я туды ушел да обратно пошел, пересчитать 50 километров надо. А 70 кил(метров оттопал, вот и лег отдохнуть (смеется). Сразу уснул, и всё. (Смеется) Ага, отдохнул! Лег отдохнуть... Лег, да где-то... сначала-то я часа два, наверно, отдохнул, действительно... Буват это, буват это, делают всё. Раньше были здесь такие люди, но их нету счас, счас нету их, нету. Мало <... > Молитвы есть. Молитвы ведь надо знать! Молитвы, всё."

История, приключившаяся с ныне покойным К.Л. Ильиных (к слову, имевшим в округе устойчивую репутацию колдуна), допускает два возможных толкования: во-первых, вера в возможность магической передачи мужчине родовых болей настолько велика, что не позволяет герою усомниться в наличии связи между присутствием роженицы и собственным расстройством желудка, во-вторых, не исключено, что хозяева действительно могли чем-то напоить-накормить путника, чтобы вызвать у него болезненную диарею для облегчения родов дочери - в соответствии с тем же поверьем.
Трудно сказать, насколько данная интерпретация «робячьих мук» уникальна. Возможно, об этом же говорится в следующем примере: «Говорили, что Анна Васильевна его напустила бабью муку. Вот как есть рожат. Муки! Уже вот-вот ему как рожать. Воды у его идёт и все. Как рожать».

В рассказе К.Л. Ильиных любопытно то, что объектом ритуала кувады оказывается не муж роженицы и не отец ее будущего ребенка. Возможно, это связано с особенностями брачно-семейных отношений в Верхокамье. Старообрядцы-поморцы относятся к «брачникам» - то есть они признают брак (традиционно он совершался по благословению родителей), однако в действительности ценность этого института невелика по сравнению с конфессиями, где брак считается таинством и освящается религиозными структурами. У мужчин часто бывали «подруги», иногда эти отношения были долговременными. Так, одна из наших информанток, никогда не бывшая замужем, смеясь, говорила о своих детях: «У меня семеро одного калибра!», имея в виду, что у них один отец.
Деторождение вне брака не считалось большим грехом. Младшей дочери родители могли сказать: «Детей носи, а взамуж не ходи», чтобы дочь оставалась с ними и помогала им в старости. Так, только что упомянутая информантка была последним ребенком своих родителей, мать родила ее в 52 года. В такой ситуации мужчина иногда поселялся в доме тестя (про женщину тогда говорили: «Взамуж не ходила, примака брала»), но так случалось нечасто: пойти в «примаки» соглашался лишь очень бедный человек, не имеющий своего дома и хозяйства, а таких неохотно брали в мужья. По рассказам, успех сватовства в таких случаях обеспечивало лишь присутствие «знаткого», «привораживавшего» девушку к жениху-бедняку. Возможно, именно этой причиной - рожавшая женщина не состояла в браке - и объясняется, почему от «робячьих мук» пострадал К.Л. Ильиных, совершенно посторонний хозяевам молодой парень. Справедливость этого предположения доказывается упоминанием рассказчика о том, что роженица приходилась дочерью хозяевам - при местном патрилокальном браке замужняя женщина рожала бы, конечно, в доме свекров.

При данных особенностях брачно-семейных отношений функция подтверждения отцовства должна, казалось бы, выйти на первый план, но, судя по некоторым текстам, она не актуализована, что заставляет отчасти усомниться в устоявшейся интерпретации феномена кувады."

Взято отсюда - https://vk.com/wall-167661875_9889