О том, чем т.н. «Заложные покойники» отличаются от «нормальных»

[Цила]

Еще Зеленин, который ввел сам термин «заложные», подарил нам данную модель, где (утрированно) — есть «нормальные» Предки, а есть «заложные» — упыри и чудовища, от которых исходят только опасность и вред. И есть четкая разница между теми и другими. Современные язычники некритически восприняли такое «черно-белое» восприятие мира посредством чтения Рыбакова, ну и.. имеем то, что имеем.
В общем, не так все это. Совсем не так.

Собственно, как написано здесь — https://vk.com/wall-119055965_12280 — «Для перехода в категорию «Предков» необходимо умереть «своей смертью» (слово * sъ-mьrtь (ср. * sъ-čęst-je, * sъ-bož-je) связано со *svo- «свой», первонач. «своя, естественная смерть». Ср. русск.: умере́ть свое́й сме́ртью; лит. sãvо smerčiù mir̃ti). «Своя смерть» предполагает выполнение двух условий: во-первых, совпадение кончины с концом «века» (не раньше (ср. «умереть молодым»), но и не позже (ср. «пережить свой век») и, во-вторых, наделенность умершего его «долей» (о чем см. далее), которую обеспечивает правильно проведенный погребальный обряд.»

Какая смерть, согласно традиции, — «своя»?
Кто, согласно традиции, перейдет в Мир Иной, а кто останется (как описано в недавней статье про «русалок») — здесь, в нашем мире?
Понятно, почему это волнует нас — мы, естественно, пытаемся примерить все это на себя и на своих близких.
Мы ищем четкие критерии и простые ответы, но ищем их там, где их просто не может быть.
Вместо этого я постараюсь описать вам, как это все устроено В ПРИНЦИПЕ.

Славянская традиция, и не только она, описывает жизнь человека как путь. И этот путь – он прямой. Его вектор задан. Взросление, свадьба, рождение и воспитание потомства – вся жизнь целиком имеет некую «правильную» траекторию. И данная траектория должна продолжиться в момент смерти, ритуальным оформлением которой служат похороны.
Правильные похороны должны способствовать прямому пути «туда». В этом, кстати, смысл трупосожжения (ср. у Ибн Фадлана «мы сжигаем его во мгновение ока, так что он немедленно и тотчас входит в рай»). Не углубляясь в тему трупосожжения, скажу, что тема посмертного пути (в мир иной) возникает при любом типе обряда (см. обычай класть в могилу еду, питье и обувь – «в дорогу»). Это – некая общечеловеческая универсалия.

С вашего разрешения я воздержусь от спекуляций на тему конечного пункта назначения. Кто знает?
Разве что, приведу здесь цитату из Олега Николаевича Трубачева, настолько сказанное им – глубоко (ср. наше дохристианское рай/ирий/вырий и заимствованное греческое А(и)д в сравнении с тем же английским, где, наоборот, исконное дохристианское Hell (ср. скандинавское «Хель») – ад и заимствованное греческое paradise – рай): «Для выявления славянского (и русского) культурного своеобразия важен ряд нижеследующих положений, не привлекавших должного внимания: христианство в славянских странах переняло у наших предков-язычников слово рай и не заимствовало, к удивлению, греческого названия рая, в отличие от германских, романских и других народов Европы. Оппозиция ‘рая’ и ‘ада’ была усвоена вместе с христианством; этому предшествовало расплывчатое представление наших предков-праславян об ином мире по ту сторону водной преграды. Далее, внимание культурологов главным образом сосредоточивается на отличии восточнохристианской, православной модели загробного мира (рай — ад) от западнохристианской, католической (рай — чистилище — ад), откуда делаются выводы о большей якобы гуманности западных представлений. Но древность и народность понятия ‘чистилище’ (лат. purgato-rium) сомнительны. Гораздо важнее другое, более фундаментальное отличие, не привлекшее внимания: у большинства неславянских народов Европы ситуация с номенклатурой рая и ада принципиально противоположна славянской. На Западе Европы, как уже сказано, понятие и название ‘рая’ заимствовано с приходом христианства из греческого, а народными, дохристианскими там оказываются как раз названия ‘ада’ как ‘нижнего, пещерного мира’. Унаследованность светлого понятия ‘рай’ от своей народной языческой, дохристианской древности, кстати, до сих пор все еще объединяет всех славян — католиков и православных, и культурную значимость этого феномена трудно переоценить. Кардинальное культурнотипологическое отличие двух христианских регионов Европы — западного и восточного — в этих двух параметрах (народность идеи и термина «ад» на Западе и наоборот — народность идеи и термина «рай» на Востоке) до настоящего времени практически еще не ставилось на обсуждение, тогда как оно достойно всестороннего изучения, взять хотя бы, например, наблюдаемую светлость православия и оптимизм нашей церковной архитектуры как возможное проявление наследия нашего же (славянского) язычества, не знавшего посмертного возмездия.»

Но вернемся к теме «прямого пути». С этой точки зрения легко описать Суть того, кто такие т.н. «заложные». Они – это ТЕ, КТО ЗАБЛУДИЛИСЬ:

«В любой из своих конкретизаций путь, который моделирует погребальный обряд, противопоставлен «блужданию» «нечистых» покойников как прямой, невозвратный, достигающий цели. См. такой термин заложных, как блр. звихлéнники: они сло´няюцца по рáзныму стáтку, хóдят, сну´ются [Владимирская 1963,230]. Характерно, что среди дурных последствий нарушения обрядовых предписаний есть и блуждание, плутание: «Не правила дедов, поехала навоз возить — заблудилась» (гом, [ПА 75]). «Если некрещеного похоронят на кладбище (некрещеных нельзя было хоронить за оградой, удавленников, утопленников, кто вином обопьется), то в Закудице (лужайка между двумя перелесками) заводило. Сидят двое или трое, или возьмутся проводить, или попросят довести — и заводят» (влад., запись автора).» (https://vk.com/wall-67741956_8398)

Поэтому и нет никаких четких критериев. Тот, кто умер до срока, может перейти в мир иной благодаря правильному обряду, тот, кого правильно похоронили, может остаться здесь, потому что привязан к чему-то здесь. Тот, кто и в срок умер и погребен правильно, может не перейти «туда» просто из-за того, что время неудачное (ср. «у восточных славян девушек, родившихся и умерших на Русальной неделе, ожидала участь превратиться в русалок» Т.А. Агапкина). Все это бесчисленное кол-во условий – оно лишь усиливает или ослабляет вероятность. Смотрите на посмертие с точки зрения «пути» и поймете. Обязательно ли заблудится тот, кто без компаса? Обязательно ли найдет дорогу тот, у кого он есть?



P.S.: Любопытно, кстати, что через тот же самый образ прямого пути/блуждания описывается Сумасшествие:
«…Сумасшествие представляется блужданием, потерей пути (праслав. ‘blęsti, ‘blǫdъ, * brediti, * bredъ). С образом кругового движения, наделенного негативными коннотациями, связан семантический переход ‘мутить, мешать’ → ‘путать, волновать, сводить с ума’ (праслав. *měšati (sę), *męsti, ‘balamǫtiti).
…
На древнерусском этапе сохраняют актуальность представления о сумасшествии как о потере пути (др.-русск. ц.-слав. блядь и заблуждение, сбрести с ума), сдвиге в сторону (др.-русск. отъходити ума, др.-русск. ц.-слав. подвижение), верчении, кружении (ц.-слав. отъвращати ‘затмевать разум’)…»

Максим Сухарев
http://novoyazychestvo.ru/