И, заметьте, вообще без без "фэнтезийно-звучащих" славянских имен и названий! :-)
На самом деле, если принять предлагаемое мною видение богов, то мы обнаружим, что у нас с вами есть вполне себе мифы про них. То есть повествование о том, что эти боги делают, как вступают во взаимодействие друг с другом, что происходит с ними и т.п.
Причем все это не какие-то отвлеченные истории о былом, - непонятно зачем нам теперь нужные, - а то, что случившись впервые во времена творения, повторяется с тех пор вновь и вновь, в окружающем нас мире, здесь-и-сейчас
Земля беременеет и разрешается от бремени, Солнце едет по небосводу на различных средствах передвижения в разное время дня, Месяц пасет души на ночном небе — в загробном мире и прочая - т.е. в принципе, вполне полноценные мифы.
В общем, давайте обо всем этом подробнее.
Среди современных язычников бытует убеждение, что годовой цикл в славянской мифологии связан, в первую очередь, с Солнцем. Я, возможно, скажу сейчас нечто новое и неожиданное для вас, но год в славянской мифологии конкретно с солнцем связан очень слабо, поскольку-постольку. Год в славянской мифологии связан в первую очередь с Землей. Да, мифология годового цикла -это мифология Земли, а не Солнца. В чем она заключается:
«Преимущественно у восточных (хотя и не только) славян широкое развитие получил комплекс представлений о годовом цикле земли — о том, что начиная с поздней осени и до определенного момента весной земля «закрыта»: она «спит», «замерла» и т. п., ср., например, показательные в интересующем нас смысле устойчивые выражения, обозначающие замерзшие на зиму источники, типа озеро уснуло, река спит и др. До этого момента, приходящегося на весну (на момент пробуждения земли), ее нельзя трогать: нельзя рыть, копать, городить заборы, вбивать клинья, пахать и сеять...
Сон земли как один из двух основных этапов годового цикла сопрягается в традиционном мировосприятии с состоянием «беременности» земли, когда в ней скрыто пребывает то, что в определенный момент, при ее «пробуждении», выходит наружу. К тому, что дремлет в земле, относят как находящихся в ней гадов, насекомых, корни растений и пр., так и дождевую влагу, поэтому нарушение запрета трогать землю до открытия земли чревато летней засухой (…). «Земля весной „поросная“ [беременная]... и бить по ней в это время вообще грешно, кроме того, забивание кольев в землю до запашки полей лишает ее оплодотворяющих летних дождей или, как говорят иные крестьяне, „забивая спор у земли"» (Виленский вестник, 1895, № 68, с. 1); «До Благовешчанья земля шчэ чэрэвата [беременная]. И дупцом ее нельзя бить, и кола убивать, и копать» (ПА Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл,; аналогично см.: Сержпутоускі 1930, 96— 97; Moszynski 1929,162).
Завершение периода сна земли описывается в фольклорных поверьях в уже известных нам терминах. На Руфа «земля рушитца» (Резанова 1901, 183, Курская губ. Обоянский у.); «На Благовешчэне, кажутъ старые людзи, земля рождаеца. Одным словум, кажды корэньчык пуйдзе жывуй на Благовешчэне» (ПА, Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл.); о том же дне: «Тоды уся земля колыхнеца у етый празьник, усе коренья здвинуца и пойдёт ужэ у ройст, пойдет ройсти» (ПА, Дяковичи Житковичского р-на Гомельской обл.).»[1]
То есть, зимой Земля спит. Но сон этот — не столько смерть (сравните с Мореной — богиней зимы и смерти у родноверов), сколько беременность. А начало Весны (весеннее равноденствие) — рождение (сейчас не буду спекулировать на тему того, что за девять месяцев до рождения — летнее солнцестояние, Купала, на который приходится момент зачатия; у меня пока не достаточно данных).
Справедливости ради, существует и альтернативная точка зрения (всегда есть альтернативная точка зрения — так устроена мифология), где весеннее равноденствие связывают с зачатием, а не с родами, но я сейчас склонен считать это достаточно поздним и вторичным (кстати, мало кто из современных язычников знает, что Рождество Христово совпало с зимним солнцестоянием не потому, что до него были некие античные культы солнечных богов с праздником в эту дату, а потому, что ранние христианские богословы, основываясь на ветхозаветных пророчествах, связывали момент зачатия Христа с весенним равноденствием; после чего, руководствуясь той же логикой отсчета девяти месяцев, они вышли на зимнее солнцестояние).
Зачинает Земля, понятно от Неба, но мифологема Неба-Отца и Земли-Матери требует отдельной статьи. Кого же рождает Земля? В итоге получается, что Земля рождает саму себя (ср. мотив «Весняночки и ее дочки» в весенних закличках). Данный мотив непрерывного самопорождения можно сравнить с распространенным сюжетом русского народного искусства XIX в., где женщина в позе роженицы рождает из себя такую же.
Я не утверждаю, что сюжет XIX в. означает именно это, — для такого утверждения у нас не хватает данных. Однако для новоязычества данный образ — рожающая женщина рождает рожающую женщину — является очень удачной метафорой (ср, противоположное этому — т.н. «Змей Уроборос», где змея (также тесно связанная с мифологией Земли) поглощает саму себя).
Зато на мифологии Солнца полностью построен суточный цикл. Солнце (все-таки изначально ж.р.) встает или «рождается» из Нижнего Мира, из Моря (забегая вперед, я согласен с т.з., что представление о «нижнем мире» появилось у человека из-за наблюдениями за светилами, которые уходят вниз за горизонт и возвращаются оттуда вновь). Утренняя Заря (как правило, Сестра Солнца) отправляет его в путь, но про Зарю/Зори я планирую написать отдельно. Дневной путь солнца четко делится на две половины — до полудня/зенита, и после него. В славянской мифологии широко распространено представление, о том, что разные участки пути Солнце преодолевает на разных животных — «гелиофорах» : например, до обеда — на быке, после обеда — на коне или зайце (т.е. в основе этого — разная скорость движения). В полдень солнце останавливается и отдыхает. Ночью Солнце возвращается в свой дом, расположенный в Нижнем Мире (!), к Своей Матери (соответственно, Хозяйке Низа; в принципе, в сказках, этот Образ очень тесно связан с Бабой-Ягой).
С другой стороны, Ночное небо (а Небо вообще в принципе, как ночное, так и дневное, мыслилось состоящим из воды — ср. «воздухо-плавание» или даже «космо-навтика») представляет собой Нижний Мир:
«Согласно Ф.Б. Я. Кёйперу, «в ночном аспекте космоса космические воды образуют ночное небо и автоматически оказываются над землей» и, таким образом, «это небо представляет нижний мир в положении вверх дном» (Кёйпер 1986, 158, 159). Или, по уточнению Т. Я. Елизаренковой из вступительной статьи к русскому изданию избранных трудов Ф.Б. Я. Кёйпера, ночью «нижний мир Варуны простирается как ночное небо над землей. Подземные космические воды становятся небесным океаном, звезды выступают как соглядатаи Варуны. Таким образом, Варуна является одновременно богом изначальных вод под землей, ‟каменного дома” и ночного неба. В архаичной индоиранской космологии считалось, что ночью солнце возвращается через нижний мир с запада на восток.
Нижний мир ночью выглядит как висящий над землей в перевернутом положении» (Кёйпер 1986, 14), т. е. «ночью нижний мир нависает над землей в перевернутом виде как ночное небо» (Кёйпер 1986, 17). Или же, по словам Б. Я. Волчка, «статус владыки нижнего мира непременно предполагает власть Варуны и над ночным небом. Так как солнце, луна и звезды заходят за горизонт, то необходимо было постулировать наличие нижнего мира, аналогичного верхнему. Дневное небо — верхний мир, ночное небо — нижний; отсюда идентификация подземных вод и нижнего мира с ночным небом и луной. Поэтому бог-покровитель нижнего мира одновременно управляет и ночным небом. Представление о Варуне как о владыке ночного неба характерно для древнеиндийских памятников начиная с вед» (Волчок 1986, 100). Как и само представление о небесных и подземных водах: ср., например, «Айтарея упанишаду» 1.1.2: «Он создал эти миры: небесные воды, частицы света, смерть, воду. Небесные воды — над небом, небо — [их] опора, воздушное пространство — частицы света, земля — смерть; что находится внизу, то — вода» (Упанишады 2003, 500). Ср. др.-инд. útsa- ‘ключ, родник, источник’, метафорически применяемое к туче; также taviṣá-, tavīṣá-, tāviṣá-, tāvīṣá- одновременно ‘море’ и ‘небо’ (Monier-Williams 1999, 181, 441, 445–446; Кочергина 1996, 238), на что справедливо обратил внимание уже А. Н.Афанасьев (Афанасьев II, 64). В том же духе древнескандинавский кеннинг sandhimmin, буквально ‘небо песка’, обозначает море (Елизаренкова, Топоров 1984, 39).
Суточную мену местами подземных и небесных вод также, видимо, подразумевает предание австралийского племени дьяуан о «Мундьярра, утренней и вечерней звезде», которое повествует: «Когда-то очень давно, еще во Времена сновидений, один из темнокожих мужчин отправился к реке, чтобы искупаться и собрать мидии. Когда этот человек вошел в воду, то увидел блестящий камень: он лежал на дне реки. Мужчина достал его из воды. Теперь мокрый, сверкающий камень лежал у него на ладони, и он смотрел на него. Но как только ему захотелось получше рассмотреть камень, тот вырвался из рук и взлетел в небо… А камень этот был на самом деле темнокожим человеком, и звали его Мундьярра», и впоследствии «он стал первой яркой звездой как раз над тем местом, где Морвей [Солнце] погас, сойдя с неба»; в конце концов, Мундьярра сам предсказывает свою судьбу так: «Я ухожу сейчас и опускаюсь в морскую пучину. И там, под водой, я буду ждать, пока Морвей, солнце, уйдет, завершив свой долгий путь. Только тогда настанет мой час снова подняться по другую сторону моря» (Кудиновы 1987, 106–107).
По мнению Г. Береснявичюса, в литовской космологии также «считалось, что посмертный мир, будучи под землей, при вращении сфер (или небесного свода) ночью находится над землей» (Beresnevičius 1990, 105). А. Ю. Греймас в свое время даже имел смелость утверждать, хотя с явным преувеличением, что «в литовской религии все, что происходит на небе, в первую очередь является отражением жизни на морском дне» (Greimas 1990, 140). Как бы то ни было, небо в литовской традиции, особенно в загадках, действительно нередко представляется морем или другим водоемом, например, созвездие Плеяд (Sietýnas) загадывается как Vidury marių virkščių saujelė ‘Посреди моря стержней горсть’ (Būgienė 1999, 66; LF, 161, № 312). Ср. также загадки с ответом «Солнце»: Mėlyna jūra ugnies kamuolys rieda ‘По синему морю огненный шар катится’ (MS, 99); Gale lauko katilėlis plauko ‘На краю поля котелок плавает’ (LLM, 10, № 9; LTs V, 451, № 5371); в связи с образом перевернутого водоема ср. также загадки с ответом «месяц (луна)»: Sūris šuliny или Šuliny sūris ‘В колодце сыр’; Vidur prūdo kraštas bliūdo ‘Посреди пруда край блюдца’ (LTs V, 454, № 5413, 5414; ср. LLM, 11, № 20, 21); Kas tai, kas tai: vidur prūdo kraštas bliūdo? ‘Что это, что это: посреди пруда [виден] край блюдца?’ (Dieveniškės 1968, 373, № 73); Gale lauko aukso lėkštė plauko ‘На краю поля золотая тарелка плавает’ (MS, 75). « [2]
Таким образом, Месяц не только уходит в Нижний Мир во время новолуния/безлуния, но и вообще, в принципе, властвует над Нижним Миром/Ночным Небом. Ср. общеславянскую загадку «Поле не меряно, овцы не считаны, пастух рогат» с отгадкой 'ночное небо, звезды и месяц'.
Вообще, в славянской мифологии Звезды — это человеческие души: ««Универсальные в европейской мифологии поверья о звездах как душах людей представлены у славян в разных вариантах. По одной версии, звезда загорается на небе в момент рождения ребенка и светит, пока человек живет, а затем падает или гаснет; по другой, наоборот, звезды — это души умерших людей, переселившиеся на тот свет. В Полесье падающие звезды воспринимались как души умерших некрещеных детей; чтобы помочь им перейти в страну предков, увидевший падающую звезду должен был перекрестить ее и сказать: “Коли ты хлопец, то — Адам, коли девка — то Ева”. Аналогичным образом поступали пожилые женщины мазовецких сел Польши, когда перекрещивали в ночном небе светящиеся метеоры. По другим польским свидетельствам, душа вылетала изо рта умирающего человека в виде яркой звезды и улетала в небо…»[141] О древности подобной практики говорит одно средневековое поучение против язычества: «проклинаю полагающи(х) звЪздамъ члвч(с)кая имена»[142].»
Если вспомнить водную природу неба, то открываются очень интересные перспективы (ср. «За море к Велесу»), но думаю, на сегодня уже достаточно. Это же все-таки статья для социальной сети, а не глава для книги :-)
*******
Старался везде давать ссылки на уже существующие посты в вмсм, но вот ссылки на три работы, приведенных у меня здесь цитат из которых там нет:
[1] Агапкина Т. А. «Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл».
[2] Разаускас Д. «Символика рыбы в связи с верхним миром: небесные светила и атмосферные явления».
[3] Криничная Н.А. «ПРОРИЦАНИЯ ВОДЫ/ВОДНЫХ БОЖЕСТВ В СЕВЕРНОРУССКОЙ МИФО-РИТУАЛЬНОЙ ТРАДИЦИИ»
P.S.: Вообще, под конец мы затронули очень интересную тему стихий в славянской мифологии. Хочу кратко выделить Три основных момента (так, на «призадуматься напоследок»):
Человеческая жизнь — это Огонь (вот и у нас мал-мала об этом);
Огонь рождается из Воды ("В свою очередь, в заговорах «нередко огонь находится в самой воде, что перекликается с мифами о происхождении огня из воды: … И есть зеленой огонь в море, всем огням царь, жжет и палит отпадшую нечистую силу, диаволов, еретиков и всех людей… (заговор на оберег скота)» (Завьялова 1998, 383). По свидетельству А. Коссажевского (1821–1882), к записанным им в Литве представлениям о небесном огне вроде зарницы некий Girdwoin dodał że takie ognie często i to w jesieni tylko dają się widzieć i pochodzą z morza (pasikiał isz mares v. juras) ‘Гирдвойн добавил, что такие огни часто и то только осенью видны и происходят из моря (поднимаются из моря)’ (Kossarzewski 1937, 146)…(ŠmLPT I, 380, № 196.2). Тем более выражен образ «огня в воде» в ведийской традиции, где Агни зарождается в водах (иногда буквально под именем Apṁ nápāt ‘от-прыск вод’), в водах находится, в водах скрывается. 6 См. МНМ I, 35–36, 91; Keith 1989, 135–136, 155–156. Ср., например, гимн «Ригведы» III.9.1–2, обращенный к Агни: «Друзья (твои), мы выбрали тебя, Бога, (мы,) смертные, для помощи, Отпрыска вод, счастливого, чудесно сверкающего, Легко преодолевающего (препятствия), незлобивого. Любящий дерево, когда ты Отправился к (своим) матерям — водам, Ты не должен забывать о возвращении, (Даже) будучи далеко, (о том) что ты был здесь» (Ригведа 1989, 300, см. 694).»[2]);
Вода самым непосредственным образом связана с понятием Судьбы (»Эти существа едва дифференцировались от стихии, которой принадлежат. Наделенные всеми силами воды, они, будучи персонифицированными, стали принимать участие в жизни людей19 . В скандинавской мифологии, например, это три норны – «мудрые девы». Они возникли из источника/ключа. Урд, т. е. из «источника судьбы», над которым вечно зеленеет ясень Иггдрасиль – мировое древо и вместе с тем древо судьбы. Омытый его влагой, Иггдрасиль и сам источает росы на долины (Старшая Эдда. Прорицание вёльвы. 19–20). В этих норнах узнаваемы женские божества, определяющие судьбу людей при рождении: «Ночь была в доме,/ норны явились / судьбу предрекать / властителю юному; / судили, что он/ будет прославлен, / лучшим из конунгов / прозван будет. / Так нить судьбы / пряли усердно, / что содрогались / в Бралюнде стены…» (Старшая Эдда: Первая песнь о Хельги… 2–3). .. Аналогами им в германской мифологии служат никсы (Nixe). Выходя из вод, эти женские существа являются к роженицам, помогают в родах и предвещают будущее младенцу. Известна их связь с прядением и полотном как атрибутами сотворения человеческой судьбы»[3]) — а то был у нас в «ответах на вопросы» вопрос о том, как связаны понятия «мокрый» и «прядение» (понятно, что речь шла про этимологии имени богини Мокошь).
P.P.S.: А, — и еще, наверное, все же надо было пару слов о том, какова ценность всего этого для нас с вами в современности — в эпоху телескопов Хаббл и прочего.. Видите ли, я верю, что все описанное выше — это не «просто метафоры», а точное (наряду с современным научным, просто с другой стороны) описание мира. Мира сновидений, возможно…
⋈ Автор — © 2018, Максим Сухарев. Специально для «Славянского новоязычества».
∾ Иллюстрации — © Максим Сухарев (разумеется, кроме аутентичной «Тарногской Борушки»)