ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ СВ.ИЛЬЯ – ЭТО НЕ ГРОМОВЕРЖЕЦ, А ПЕРСОНИФИКАЦИЯ ИЛЬИНА ДНЯ

Аватара пользователя
Цила
Сообщения: 4893
Зарегистрирован: Ср янв 24, 2018 11:49 pm
Откуда: Россия
Род занятий: Некромагия, магия Хаоса

ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ СВ.ИЛЬЯ – ЭТО НЕ ГРОМОВЕРЖЕЦ, А ПЕРСОНИФИКАЦИЯ ИЛЬИНА ДНЯ

Непрочитанное сообщение Цила » Чт июл 08, 2021 10:54 am


ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ СВ.ИЛЬЯ – ЭТО НЕ ГРОМОВЕРЖЕЦ, А ПЕРСОНИФИКАЦИЯ ИЛЬИНА ДНЯ

Максим Сухарев
08.07.2021

Источник -https://novoyazychestvo.ru/etnografiche ... -dnya.html

ОПУБЛИКОВАНО: 8 ИЮЛЯ, 2021 BY МАКСИМ СУХАРЕВ
Со стороны может показаться, что я испытываю какую-то особенную нелюбовь по отношению к богам. Это не совсем так. Точнее будет сказать, что я не одобряю не “богов”, а вообще в принципе – ПЕРСОНАЖЕЙ. Любого уровня.
Взгляд на мифологию с т.з. персонажей – это то, что, говоря словами Морфеуса, заключает нас в тюрьму, которую мы не видим, потому что это тюрьма для нашего разума.
Нам просто привычно и удобно классифицировать мифологию таким образом – через персонажей: “А” – “Авсень”, “Б” – “Белобог”, “В” – “Водяной”, “Г” – “Горыня”, “Д” – “Домовой” и т.д. И понятно, как-то же нужно классифицировать… Но это всего лишь схема из учебника, а не нечто реальное. По факту разные люди в разное время в разных местностях вкладывают в одниковые имена совершенно разный смысл. Вот возьмем того же “Водяного”: очевидно, что севернорусский Водяной, который живет в подводном дворце и которому служат русалки – это не то же самое, что закарпатский Водяной-упырь, или белорусский Водяной, который после Крещения переходит из воды на лозу (и начинает называться Лозовиком), затем перемещается на сушу, в прибрежную траву и только после Спаса вновь попадает в воду, или западнославянский Водяной, который любит бывать на ярмарках и жену которого приглашают в крестные матери. Но внутри шаблонного мышления “через персонажей” данные различия неизбежно будут ускользать от нашего внимания, потому что совершенно разные, в сущности, образы в нашей голове оказываются связанными в одно посредством имени “Водяной”(и это тут еще в самом имени есть прозрачная связь с водой, но даже несмотря на это, сами видите, – совершенно разные образы).

То же самое и со св. Ильей. Что получается, когда мы начинаем воспринимать его как персонажа? Вроде довольно целостный образ – первоначально библейский пророк, связанный с огнем и вознесенный на небо в огненной колеснице, в народном сознании превратившийся в Громовержца. Ну, все эти поверья типа “молния – это оружие Ильи, которым он поражает чертей”, или “гром гремит от колес колесницы, в которой Илья едет по небу” (а зимой, кстати, грома нет, потому что вместо колесницы Илья ездит на санях – заметьте, все очень логично ;-)) и проч. В общем получаем готовое и, казалось бы, самоочевидное: ” св. И.[лья] является христианским заместителем славянского языческого бога-громовника Перуна”[1]. Все бы ничего, да только Св. Илья как целостный персонаж – это во многом кабинетный образ, слепленный из разрозненного материала подобно Водяному выше.
Собственно, именно на этом основании А.А. Панченко подверг критике теорию Б.А. Успенского (https://novoyazychestvo.ru/istinnaya-ve ... kniga.html) о св. Николе как о заменителе древнего Велеса-Волоса: “…здесь, очевидно, стоит вообще усомниться в правильности постановки проблемы. Почему-то обычно предполагают, что на основе разнородных (как правило, этнографических, фольклорных и иконографических) материалов можно реконструировать некий общерусский (восточнославянский) «образ» святого в народном православии (или, как у Б. А. Успенского, «специфику восприятия и трансформацию» греческого образа (Успенский 1982, с. 4)). Это утверждение берется a priori и никак не обосновывается. Между тем нельзя быть уверенным в нем до конца. Трудно сказать, насколько различались между собой местные верования в разных частях восточнославянского мира (то же самое, кстати, можно сказать и о культах языческих божеств) … Кроме того, сама специфика фольклорной культуры подразумевает вариативность и окказиональность актуализации религиозно-мифологических воззрений; и, следовательно, реконструкция единого и целостного «культа» святого может оказаться неадекватной этнографической реальности”[2].
Реально, если копнуть образ того же Ильи, то там выясняется всякое – от “классического” облика Громовержца весьма далекое. Не хочу углубляться, чтобы не раздувать объем текста (хотя образ Ильи, который сидит на месяце и пожирает его (как объяснение его убывания) – см. https://novoyazychestvo.ru/proekt-lunno ... -2021.html – это очень круто), приведу только известный пример с завиванием т.н. “бородки св. Илье” – нескольких последних несжатых колосьев на поле. Эта “бородка”, присущая скорее богу земли и урожая, нежели чем тому небесному Громовержцу, колесом чьей колесницы является солнце, а дорогой – Млечный путь[1], – неизменно ставит в тупик родноверов, потому что совершенно не вписывается в шаблонные образы Перуна и Велеса (вот у Мирослава об этом было немного – https://novoyazychestvo.ru/o-bogax-i-sv ... henie.html).

Я сегодня все же хотел написать немного о другом – о связи св. Ильи-громовника и Ильина дня. Не хочу вновь повторять тезис о том, что современный “Перунов день” не имеет под собой исторического основания (см. https://novoyazychestvo.ru/o-vremeni-pr ... -dnya.html), суть вообще не в этом.
Суть в том, что Ильин день с самим Ильей-то, как с персонажем, связан чисто номинально, не то что с Перуном.

Вот смотрите, если есть некий св. Илья как целостный персонаж (Громовник), то все верно – у него есть свой праздник, посвященный ему как персонажу – 20 июля/2 августа. Но так ли это? Традиционная культура мыслит не столько персонажами, сколько персонификациями, поэтому этнографический “Илья” – это не столько Громовник, сколько, наоборот, персонификация определенного праздника – Ильина дня (ср. такие обращения как “Батюшка св. Троица” – к одноименным праздникам). Поэтому Ильин день как день, посвященный персонажу-Илье – это, конечно, официальная церковная позиция, но в народе, наоборот, “хвост виляет собакой” И “Илья” – это персонифицированный Праздник. Ну то есть, если бы вместо Ильина дня был бы какой-нибудь “Христофоров день”, то традиция легко бы переключилась с Ильи на огненной колеснице на Христофора с собачьей головой. В традиции первичен сам период времени, а то, празднование какого святого приходится на какой-нибудь конкретный день внутри этого периода – это уже вторичное нечто. Имя святого – не более чем ярлычок для чего-то действительно значимого – для Праздника.

Если копнуть обрядность Ильина дня, то там на самом деле не так уж много всего, с Громовержцем связанного. Есть, конечно, многочисленные запреты работать с мотивировкой “иначе Илья спалит грозой”, – но это, пожалуй и все (мотивировка, кстати, не уникальна – угроза грозы в случае нарушения запрета работать действительна и для некотрых других праздников). Иногда еще общую трапезу с закланием быка пытаются к этому подтянуть (бык – древний символ Громовержца), но это уже такое себе (тем более, что там и баран бывает и петух – южных славян).
Что по настоящему есть про Ильин день – так это переходный момент, смена (под)сезонов. Ильин день считается концом “красного лета” (про лето в узком смысле слова есть немного здесь – https://novoyazychestvo.ru/leto.html) и началом осени у восточных славян (ср русск. “на Илью до обеда лето а после обеда осень”), – а у южных, для которых лето начинается в конце апреля и заканчивается в конце декабря, Ильин день считается “серединой лета” (некий “пик года”, после которого начинается спад, по аналогии с современным восприятием летнего солнцеворота).
Жителям средней полосы Ильин день как переходный, рубежный момент времени наиболее известен по запрету купаться после него. Типа “Илья бросил в воду ледышку”, “Илья (или его конь) в воду нассал” и т.д. Но опять же, не надо понимать это с т.з. персонажа: что наш “народно-христианский Громовник” определенным образом охлаждает воду (прям целый миф нарисовается ;-)). Не, это просто определенный Праздник (в данном случае – Илья (= Ильин день)) охлаждает воду. Так же как ранее, другой Праздник, наоборот, эту воду разогрел: “…к определенному празднику вода бывает достаточно согрета для купания, причиной чего считается вмешательство Бога или святого, «вкладывающего в воду тепло / согревающего воду», ср. пол. «Swiqty Marek wlozyl (rzucal) do wody ogarek» [Св. Марк ВЛОЖИЛ (бросил) в воду головню] (МААЕ, 1900, t. 4, 119); рус. заонеж. «В Духов день Боженька горячий камень в Онегу опускает» — начало купания в реках и озерах (Логинов, рукопись)… Названные даты второй половины весны и начала лета открывают сезон купания в водоемах, а завершается он в конце лета — самом начале осени (в Ильин день, день Усекновения главы Иоанна Предтечи идр.). Завершение купальского сезона мотивируется действиями и событиями, обратными тем, которые имели место при его открытии: Бог/святой опускает в воду кусочек льда, подкову”[3].

Кроме того, не будем забывать о том, что Ильин день – это не нечто прямь уникальное. У восточных славян, например, он входит в триаду “Петров день (29 июня/12 июля)- Ильин день (20 июля/2 августа) – Спас (1/14 августа, хотя с ним можно до конца месяца считать, потому что “Спасов” – три)”. Кстати, пользуясь случаем, хочу сказать, что указывать две даты – по старому и новому стилю – очень удобно, потому что в зависимости от конкретной местности, реальные природные перемены будут тяготеть то к одному, то к другому полюсу этого 13ти-дневного периода. Так вот, связь этих трех праздников у восточных славян как Главных Летних подтверждается разного рода пословицами и поговорками типа “Пётр лето зачинает, Илья лето кончает”, или “до Петрова дни взорать, до Ильина заборонить, на Спас засевать”. Причем если персонификацию Ильина дня еще легко принять за персонажа – “Громовника Илью”, то Петров день, например, это “день святых апостолов Петра и Павла”, поэтому у нас получается немного монструозный “Пётр-Павел, Петро-Павло, Петропавля”[4]. Со “Спасом” все еще интереснее, потому что это вообще никак не персонаж, а праздники “Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня, Преображения Господне и Перенесения Нерукотворного Образа Спасителя”[5]. В общем, перед нами типичные персонификации Праздников (см. https://novoyazychestvo.ru/chto-takoe-prazdnik.html), еще и связанных, кстати, некоторыми общими мотивами: так, легенда о том, что в древности из леса к людям выходил олень, ради добровольного принесения себя в жертву известна и для Петрова дня и для Ильина дня, а для “Мокрого Спаса” или Маккавея актуальна тема освящения воды и запрета купаться после него[5].

В общем, мораль в чем – осторожнее с персонажами. Не, разумеется, и они в традиции тоже присутствуют, но там ничуть не меньше и персонификаций. В случае с “народно-христианскими святыми” – персонификаций Праздников, называемых именами этих святых (с этой т.з., новогодние тексты типа “Илья по полям ходил, жито родил” – это не про персонажа, а опять же про реалии Ильина дня, который “лето кончает, жито зажинает”), то есть – персонификаций определенных периодов времени внутри года.



ИСТОЧНИКИ:

[1]. «Славянские древности: Этнолингвистический словарь», в 5 т.;
[2]. Панченко А. А. “Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Запада России” https://my.zlibcdn2.com/book/2519434/c3c485;
[3]. Агапкина Т.А. “Мифопоэтические основы славянского народного календаря. Весенне-летний цикл”;
"Покажите им, на что вы способны. Украдите у них надежду, как тень крадёт свет. Тогда покажитесь сами. Инструмент никогда не меняется, дети мои… Оружие всегда одно и то же... Страх." Конрад Керз ©

Ответить

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость