Образ "дерево-конь" в славянской народной культуре

Аватара пользователя
Цила
Сообщения: 4893
Зарегистрирован: Ср янв 24, 2018 11:49 pm
Откуда: Россия
Род занятий: Некромагия, магия Хаоса

Образ "дерево-конь" в славянской народной культуре

Непрочитанное сообщение Цила » Ср дек 26, 2018 8:57 am



В русской народной вышивке нередко встречаются фантастические изображения коней, которые "несут на себе <...> дерево, растение, либо "на корпусе коня вырастают веточки". Иной раз ими "прорастает" конская грива. Но чаще всего бывает показан хвост коня состоящим из веток. Благодаря этому такой хвост иногда даже выглядит, как ветвистая вершина горизонтально расположенного дерева. В результате такие, казалось бы, совершенно несопоставимые понятия, как "дерево" и "конь", здесь нередко сливаются в едином фантастическом образе "дерево-конь". И, хотя общих признаков между деревом и конем в современном восприятии абсолютно не наблюдается, свидетельства таких отождествлений встречаются в народной культуре, следовательно, когда-то они все-таки существовали. Отождествление образа коня и образа дерева, совершенно невообразимое в современном восприятии, могло бы стать понятным, если руководствоваться особенностью мифологического мышления. Она заключается в том, что в древности "одно явление сопоставлялось-отождествлялось с другим, хотя с ним и не связанным, но обладающим общим с ним признаком".

Как известно, в древности мировое дерево являлось универсальным космологическим символом. Конь тоже некогда считался космологическим символом, о чем свидетельствуют, в частности, древнеиндийские представления о Вселенной как о жертвенном коне, отраженные в древних текстах и в ритуалах жертвоприношения коня. В славянской культуре коня тоже было принято приносить в жертву, а потому нет сомнения в том, что и у древних славян он также являлся космологическим животным.

Космологические признаки вселенского коня, по всей вероятности, отразились и в русских загадках. Например, в загадке о громе: "Конь бежит, / Земля дрожит", "Сивый жеребец / На все царство ржет", "Сивый жеребец / По полю ржет, / А везде слышно" и др. Здесь ржание либо топот бегущего жеребца по своей силе сопоставляется с мощным, далеко разносящимся грохотанием грома, что сравнимо с описанием коня как космологического животного в "Брихадараньяка-упанишаде": "Когда он зевает, сверкает молния; когда он встряхивается, гремит гром; когда он мочится, идет дождь. Голос - это поистине его голос". Черты вселенского коня угадываются и в народных представлениях о ночи как о черном коне, а о дне как о светлом коне.

Дерево и конь когда-то могли являться взаимозаменяемыми в погребальном обряде. Достаточно сравнить архаический обычай хоронить умерших в деревянной колоде (впоследствии замененной деревянным гробом) с еще более архаическим обычаем хоронить умерших в шкуре либо в трупе животного, в том числе и в шкуре либо в трупе коня. Традиция хоронить в дереве известна у различных народов с древнейших времен. У старообрядцев Забайкалья и до недавнего времени сохранялся обычай приготавливать для похорон колоду из дерева, которое для этого свалят, ошкурят, отпилят нужной длины. Когда умрет человек, деревянную колоду разрубают вдоль топором на две части, выдалбливают внутри нее углубление соответствующих размеров и кладут туда умершего. Затем обе половины колоды совмещают таким образом, чтобы ствол опять выглядел целостно.

Старинный способ хоронить умершего в трупе или в шкуре животного, существовавший во многих архаических культурах, по всей вероятности, бытовал и в древнеславянской традиции. В русских народных сказках порой встречается любопытный сюжет, который В. Я. Пропп трактовал как способ переправы на "тот свет" и видел в нем отражение древнего обычая хоронить умершего в трупе животного: "...купец достал нож, убил ледащую клячу, выпотрошил, положил парня в лошадиное брюхо, <...> и зашил". В западноукраинских "обмираниях", где "герой былички, вернувшийся с "того света", оказывается не в гробу, а в трупе смердящего коня", видимо, тоже запечатлелся такой же способ захоронения.

Если сравнить способ захоронения в дереве со способом захоронения в трупе коня, то можно заметить, что между ними существует определенное сходство. Здесь по всему видно, что и дерево, и конь выполняют одинаковую ритуальную роль, потому что с ними производятся практически одинаковые действия: срубание дерева = умерщвление коня; разрубание дерева = разрезание коня; выдалбливание дерева = потрошение трупа коня; положение умершего вовнутрь колоды = положение умершего вовнутрь трупа (или шкуры) животного; соединение краев разруба дерева = соединение краев разреза на трупе коня (для придания дереву или животному изначально целостного вида). Такая ритуальная эквивалентность коня дереву не случайна. Нет сомнения, что и дерево, и конь здесь семантически тождественны друг другу, поскольку, как дерево здесь символизирует древо мировое, так же и конь здесь используется как космологическое животное. Процедура помещения трупа человека в "труп" дерева либо в труп животного с последующим обязательным приданием дереву или коню изначально целостного вида, по всей вероятности, выполнялась как ритуальное восстановление космологической целостности, нарушенной фактом смерти. Такое совпадение роли дерева и роли коня в погребальном обряде наглядно свидетельствует о ритуальной эквивалентности коня и дерева.

"Иногда именно середина дерева, связанная с копытными, выступает как замена всего дерева", а поэтому один лишь его ствол (или часть ствола) мог также соотноситься с конем. И поскольку, согласно архаическим представлениям, "душа дерева продолжает жить в бревне постройки и в любой вещи", выполненной из этого дерева, то такая вещь могла наделяться образно-семантическими признаками, изначально присущими этому дереву, или его стволу. Иными словами, согласно представлениям такого рода, дерево-конь после своей "смерти" продолжает "жить" в прежнем качестве в той вещи, которую из него сделали. Наиболее наглядным примером отождествления образа коня и дерева в декоративно-прикладном искусстве является довольно распространенная традиция размещать на крышах северорусских изб охлупень с изображением коня, выполнявшимся из комля дерева, - так называемый конек. Для этого у дерева, выкопанного с корнем, отсекали все ветки и все лишние корневые отростки, оставляя лишь один, который вместе со стволом "составляет основу наиболее распространенного пластического мотива: плавно очерченный крюк, округло вырастающий из прямого ствола и постепенно утончающийся к концу". Из него вырезалось изображение головы, шеи и груди коня, увенчивающее щипец крыши. Ствол дерева, из которого изготавливался такой охлупень, в своем горизонтальном положении как бы воспроизводил "тело", "спину" коня, а его верхушка, выступающая над задним щипцом избы, - его "хвост". Если такой конек сравнить с изображением коня на вышивках, то можно отметить определенное сходство. На вышивке тело коня тоже является как бы стволом горизонтально расположенного дерева, конский хвост - его верхушкой (правда, здесь "хвост-верхушка" показан с веточками), а передняя часть изображения животного (голова, шея и грудь) моделируется так же, как и изображение конька на охлупне, т. е. имеет большое сходство с корневым отростком.

Предметы домашнего обихода, которые выполнялись из дерева, отождествляемого с конем, тоже могли соотноситься с образом коня. Возможно, поэтому им порой придавались "конские" формы (например, ковшам, солоницам, швейкам и др.). Об этом, в частности, свидетельствуют резные деревянные ковши, ручки которых выполнялись в форме головы коня. Показательно, что деревянный ковш (иногда с двумя ручками) в русских народных говорах имеет названия конюк, или конюшок, а деревянная кружка с ручкой и крышкой - конявка, конявочка.

Подобные деревянные ковши археологи порой находят на месте древних братчинных пиров, сопровождавшихся жертвоприношениями, а порой - и под срубами некогда строившихся домов, под которыми обычно размещали останки домостроительной жертвы. Это говорит о том, что изначально такая посуда была ритуальной, и, возможно, такие ковши, наполняемые сначала мясом или кровью жертвы (впоследствии - вином или другим хмельным напитком, заменившим эту кровь), могли дублировать настоящую жертву (в данном случае - жертвенного коня). На основании этого можно сделать вывод, что ковши, выполненные из дерева-коня, которые использовались как ритуальные, могли в известной степени символизировать жертву-коня, а потому им нередко придавались "конские" формы.

На основании приведенного и проанализированного материала становится понятным фантастический образ "дерево-конь", запечатленный в славянском народном искусстве (на вышивках и в резьбе по дереву). Становятся объяснимыми "конские" названия деревянных предметов, бытующие в русских народных говорах, и взаимозаменяемость образа коня и образа дерева, наблюдаемая в славянском фольклоре и традициях. Все это говорит о том, что в древнеславянском мировоззрении были допустимы отождествления образа коня и образа дерева.

(Отрывки из одноименной статьи С.Д.Синчук )
"Покажите им, на что вы способны. Украдите у них надежду, как тень крадёт свет. Тогда покажитесь сами. Инструмент никогда не меняется, дети мои… Оружие всегда одно и то же... Страх." Конрад Керз ©

Ответить

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость