Брокенская ведьма
Добавлено: Чт мар 26, 2020 12:52 am
Брокенская ведьма
Галина ЛОГАЧЁВА
Анхен Шмельцер из города Альтштадта, вышла к Прегелю, села на корточки и обняла руками колени. Слёзы струились по её лицу.
Сегодня в полдень, 1 мая 1288 года, на перекрёстке четырёх дорог похоронили её бабушку Хильду.
Хотя, что значит похоронили… Разве можно такое кощунство назвать погребением? Вбили кол в сердце и сбросили в яму. Лицом вниз (в сторону Ада). На могилу навалили камень, чтобы всем было ясно: ведьма!
- Надо же! Сдохнуть даже подгадала в какую ночь! Вальпургиеву! - Всё злобствовала на «похоронах» соседка Шмельцеров одноглазая Магда. - На Брокен, наверное, на метле летала! На шабаш. Брокен же её родина! Видимо, так налеталась, что чёрт душу её и забрал!
(По старинной немецкой легенде в ночь с 30 апреля на 1 мая на горе Брокен в Нижней Саксонии собираются ведьмы на празднование Вальпургиевой ночи, - прим. авт.)
«Это Магда оклеветала бабушку! - Глядя на сухие стебли, мучимые на берегу ветром, думала Анхен. - Она ходила и к комтуру Кёнигсберга, и к судье, и по домам простых горожан. Всё нашёптывала...»
Вся жизнь Анхен была связана с бабушкой. Ведь мама Анхен умерла давным-давно, а отец, будучи помощником орденского оружейника, практически дома не появлялся - жил в замке Кёнигсберг, где поправлял железную окантовку на щитах рыцарей, подковывал им коней, чинил пор-
ванные кольчуги.
Наверное, он сейчас радуется, что тёща умерла. Надеется, что теперь его перестанут за глаза называть «ведьминым зятем» и потом втихаря креститься.
Анхен достала из кармана кусочек медной руды — бабушкин талисман. Это была частичка Нижней Саксонии, а именно, горы Брокен, родины бабушки Хильды, а также отца и матери Анхен.
Лет тридцать назад, поддавшись на уговоры вербовщика, присоединившись к обозу, тронулись Шмельцеры в далёкую Пруссию, взяв с собой корову, три овцы и чёрного козла.
Добирались долго и тяжело, но дошли. Бабушка рассказывала, что как только они с трудом обжились, построили деревянный домик у подножия горы под названием Твангсте (где стоял замок крестоносцев, а ныне — Дом Советов, - прим. авт.), как в поселение ворвались восставшие пруссы.
Они рубили всех, кто попадался им под руку — детей, священников, стариков… А дома жгли.
- Множество христиан полегло тогда, - печально рассказывала девочке Хильда. - Но нам повезло — мы смогли добежать до замка Кёнигсберг в последний момент. В чём были, в том из дома и бежали. Прямо босиком по снегу. Ворота уже закрывались. Один прусс метнул копьё, целясь в твоего отца, но оно вонзилось в уже закрывшиеся ворота.
… Осада замка Кёнигсберг началась в феврале 1261-го и длилась почти два года. За это время все крепости братьев-рыцарей Тевтонского ордена в Пруссии пали, не устояв под натиском восставших. Держались только три: Кёнигсберг, Бальга и Эльбинг.
Находясь в отчаянном положении, защитники крепости Кёнигсберг молились день и ночь. Несли вахту на крепостных стенах, отбивали атаки, которые предпринимались пруссами в основном со стороны Прегеля. Сами устраивали ночные вылазки в стан врагов.
Но как бы отважно они не сопротивлялись, не выстоять бы им, если бы не река. За неё воинство христово под предводительством братьев-рыцарей билось с самоотверженностью приговорённого к смерти.
Ни одна попытка пруссов перегородить Прегель ниже крепости не увенчалась успехом. Прегель фактически стал «дорогой жизни». По нему крестоносцам, находящимся в Польше, иногда удавалось перебрасывать кораблями в Кёнигсберг продукты, оружие и людей.
И тогда, под прикрытием стрел, выпускаемых со стен и башен, приходила в крепость такая долгожданная подмога. А вместе с ней и надежда.
- Ты и родилась в осаждённом Кёнигсберге. - Говорила девочке Хильда. - Мама твоя была очень слаба от постоянного голода, поэтому рождение ребёнка стало для неё непосильным испытанием. Она умерла, попросив назвать тебя Анхен.
… Первое время после снятия осады немецкие переселенцы и обращённые в христианство пруссы продолжали жить в замке. Оттуда они ходили укреплять берег реки и осушать низину между горой Твангсте и Прегелем. После чего проехал рыцарь верхом на коне по подготовленному к застройке участку и копьём расчертил его в форме решётки, чётко указав людям кварталы для построек.
Назвав город Альтштадтом, принялись его строить.
Тот день, когда Альтштадт, наконец, получил свои права, Анхен запомнила хорошо. Это был четверг 28 февраля 1286 года.
Помнится, отец надел свою лучшую одежду и, в числе других «именитых» альтштадтцев, явился в крепость Кёнигсберг. Там, в просторном зале под каменными сводами, ландмейстер Тевтонского ордена в Пруссии Конрад фон Тирберг Младший в торжественной обстановке зачитал горожанам грамоту, где, как сказано, были закреплены их права на самоуправление.
Но смысла грамоты никто не понял - она была написана на латинском языке. Поэтому ландмейстер разъяснил её на средненемецком, официальном языке Тевтонского Ордена.
Выходило, что альтштадтцы не партнёры Ордена и не основатели города, как обещали им ранее, до вербовки в Пруссию, а его подданные. Да и сам город, оказывается, основан Орденом. И альтштадтцы, подобно крепостным, должны теперь нести воинскую и другие повинности.
Однако взамен свободы крестоносцы наделили всё же горожан правом рыбной ловли вверх и вниз по Прегелю вплоть до Пайзе (ныне пос. Комсомольский на окраине Светлого, - прим. авт.), складирования леса, сена и зерна на островах Кнайпхоф и Ломзе, пользования большим участком земли вниз по Прегелю (современный Октябрьский район, - прим. авт.)
Понурые и расстроенные возвращались горожане из замка. В этот же день семейство Шмельцер ждало другое неприятное событие. Исчезла рыболовная сеть, сушившаяся во дворе. Бабушка Хильда, догадываясь, кем она украдена, как бы невзначай заглянула в сарай к своей соседке одноглазой Магде.
Конечно же, сеть была там!
Грянул скандал! Магда кричала, что вещь эта — её. Но Хильда вырвала сеть из рук соседки и убежала. А та завопила вслед: «Ве-едьма-а!»
Буквально на следующий день Магда обошла практически все дома в Альтштадте, где доказывала, что Хильда — ведьма. По ночам ходит доит чужих коров. Наводит порчу. Втыкает булавки в соломенные чучела коней, чтобы у них отпадали копыта, а кости ног гнили. (Магда сама видела: глаз у неё один, да зоркий!)
Явилась Магда и в крепость Кёнигсберг, пробилась даже к комтуру Альберту фон Мейссену. Тот выслушал и отправил восвояси.
И хотя мер он не принял, но клевета Магды сделала своё дело, проползая всюду. Не прошло и трёх дней, а весь город уже только и перемывал косточки несчастной Хильды, мол, чертовка, неравен час всех сглазит и заколдует…
Хильда тяжело переживала эту напраслину. И в ночь на 30 апреля (как на грех - Вальпургиеву!) отдала богу свою грешную душу...
Галина ЛОГАЧЁВА
Анхен Шмельцер из города Альтштадта, вышла к Прегелю, села на корточки и обняла руками колени. Слёзы струились по её лицу.
Сегодня в полдень, 1 мая 1288 года, на перекрёстке четырёх дорог похоронили её бабушку Хильду.
Хотя, что значит похоронили… Разве можно такое кощунство назвать погребением? Вбили кол в сердце и сбросили в яму. Лицом вниз (в сторону Ада). На могилу навалили камень, чтобы всем было ясно: ведьма!
- Надо же! Сдохнуть даже подгадала в какую ночь! Вальпургиеву! - Всё злобствовала на «похоронах» соседка Шмельцеров одноглазая Магда. - На Брокен, наверное, на метле летала! На шабаш. Брокен же её родина! Видимо, так налеталась, что чёрт душу её и забрал!
(По старинной немецкой легенде в ночь с 30 апреля на 1 мая на горе Брокен в Нижней Саксонии собираются ведьмы на празднование Вальпургиевой ночи, - прим. авт.)
«Это Магда оклеветала бабушку! - Глядя на сухие стебли, мучимые на берегу ветром, думала Анхен. - Она ходила и к комтуру Кёнигсберга, и к судье, и по домам простых горожан. Всё нашёптывала...»
Вся жизнь Анхен была связана с бабушкой. Ведь мама Анхен умерла давным-давно, а отец, будучи помощником орденского оружейника, практически дома не появлялся - жил в замке Кёнигсберг, где поправлял железную окантовку на щитах рыцарей, подковывал им коней, чинил пор-
ванные кольчуги.
Наверное, он сейчас радуется, что тёща умерла. Надеется, что теперь его перестанут за глаза называть «ведьминым зятем» и потом втихаря креститься.
Анхен достала из кармана кусочек медной руды — бабушкин талисман. Это была частичка Нижней Саксонии, а именно, горы Брокен, родины бабушки Хильды, а также отца и матери Анхен.
Лет тридцать назад, поддавшись на уговоры вербовщика, присоединившись к обозу, тронулись Шмельцеры в далёкую Пруссию, взяв с собой корову, три овцы и чёрного козла.
Добирались долго и тяжело, но дошли. Бабушка рассказывала, что как только они с трудом обжились, построили деревянный домик у подножия горы под названием Твангсте (где стоял замок крестоносцев, а ныне — Дом Советов, - прим. авт.), как в поселение ворвались восставшие пруссы.
Они рубили всех, кто попадался им под руку — детей, священников, стариков… А дома жгли.
- Множество христиан полегло тогда, - печально рассказывала девочке Хильда. - Но нам повезло — мы смогли добежать до замка Кёнигсберг в последний момент. В чём были, в том из дома и бежали. Прямо босиком по снегу. Ворота уже закрывались. Один прусс метнул копьё, целясь в твоего отца, но оно вонзилось в уже закрывшиеся ворота.
… Осада замка Кёнигсберг началась в феврале 1261-го и длилась почти два года. За это время все крепости братьев-рыцарей Тевтонского ордена в Пруссии пали, не устояв под натиском восставших. Держались только три: Кёнигсберг, Бальга и Эльбинг.
Находясь в отчаянном положении, защитники крепости Кёнигсберг молились день и ночь. Несли вахту на крепостных стенах, отбивали атаки, которые предпринимались пруссами в основном со стороны Прегеля. Сами устраивали ночные вылазки в стан врагов.
Но как бы отважно они не сопротивлялись, не выстоять бы им, если бы не река. За неё воинство христово под предводительством братьев-рыцарей билось с самоотверженностью приговорённого к смерти.
Ни одна попытка пруссов перегородить Прегель ниже крепости не увенчалась успехом. Прегель фактически стал «дорогой жизни». По нему крестоносцам, находящимся в Польше, иногда удавалось перебрасывать кораблями в Кёнигсберг продукты, оружие и людей.
И тогда, под прикрытием стрел, выпускаемых со стен и башен, приходила в крепость такая долгожданная подмога. А вместе с ней и надежда.
- Ты и родилась в осаждённом Кёнигсберге. - Говорила девочке Хильда. - Мама твоя была очень слаба от постоянного голода, поэтому рождение ребёнка стало для неё непосильным испытанием. Она умерла, попросив назвать тебя Анхен.
… Первое время после снятия осады немецкие переселенцы и обращённые в христианство пруссы продолжали жить в замке. Оттуда они ходили укреплять берег реки и осушать низину между горой Твангсте и Прегелем. После чего проехал рыцарь верхом на коне по подготовленному к застройке участку и копьём расчертил его в форме решётки, чётко указав людям кварталы для построек.
Назвав город Альтштадтом, принялись его строить.
Тот день, когда Альтштадт, наконец, получил свои права, Анхен запомнила хорошо. Это был четверг 28 февраля 1286 года.
Помнится, отец надел свою лучшую одежду и, в числе других «именитых» альтштадтцев, явился в крепость Кёнигсберг. Там, в просторном зале под каменными сводами, ландмейстер Тевтонского ордена в Пруссии Конрад фон Тирберг Младший в торжественной обстановке зачитал горожанам грамоту, где, как сказано, были закреплены их права на самоуправление.
Но смысла грамоты никто не понял - она была написана на латинском языке. Поэтому ландмейстер разъяснил её на средненемецком, официальном языке Тевтонского Ордена.
Выходило, что альтштадтцы не партнёры Ордена и не основатели города, как обещали им ранее, до вербовки в Пруссию, а его подданные. Да и сам город, оказывается, основан Орденом. И альтштадтцы, подобно крепостным, должны теперь нести воинскую и другие повинности.
Однако взамен свободы крестоносцы наделили всё же горожан правом рыбной ловли вверх и вниз по Прегелю вплоть до Пайзе (ныне пос. Комсомольский на окраине Светлого, - прим. авт.), складирования леса, сена и зерна на островах Кнайпхоф и Ломзе, пользования большим участком земли вниз по Прегелю (современный Октябрьский район, - прим. авт.)
Понурые и расстроенные возвращались горожане из замка. В этот же день семейство Шмельцер ждало другое неприятное событие. Исчезла рыболовная сеть, сушившаяся во дворе. Бабушка Хильда, догадываясь, кем она украдена, как бы невзначай заглянула в сарай к своей соседке одноглазой Магде.
Конечно же, сеть была там!
Грянул скандал! Магда кричала, что вещь эта — её. Но Хильда вырвала сеть из рук соседки и убежала. А та завопила вслед: «Ве-едьма-а!»
Буквально на следующий день Магда обошла практически все дома в Альтштадте, где доказывала, что Хильда — ведьма. По ночам ходит доит чужих коров. Наводит порчу. Втыкает булавки в соломенные чучела коней, чтобы у них отпадали копыта, а кости ног гнили. (Магда сама видела: глаз у неё один, да зоркий!)
Явилась Магда и в крепость Кёнигсберг, пробилась даже к комтуру Альберту фон Мейссену. Тот выслушал и отправил восвояси.
И хотя мер он не принял, но клевета Магды сделала своё дело, проползая всюду. Не прошло и трёх дней, а весь город уже только и перемывал косточки несчастной Хильды, мол, чертовка, неравен час всех сглазит и заколдует…
Хильда тяжело переживала эту напраслину. И в ночь на 30 апреля (как на грех - Вальпургиеву!) отдала богу свою грешную душу...