Народный концепт "порча" у русских

[Алексей Минский]

Народный концепт "порча" у русских

автор Н.Е. Мазалов

В русской традиции порчу обычно понимают как деструктивное влияние одного человека на другого, или, иначе, порча – это вред, причиненный человеку,животному, объекту природы в результате злой воли колдуна, его действий или с помощью нечистой силы. Порчей также называется заболевание, вред, причиненный с помощью колдовства. Порча – один из культурных концептов традиционной картины мира. Под концептом следует понимать «некое представление о фрагменте мира или части такого фрагмента, имеющее сложную структуру, выраженную разными группами признаков, реализуемых разнообразными языковыми способами и
средствами» [19, c. 126].

В мифологическом сознании концепт порча – сложное структурное образование.Он структурируется с помощью нескольких релевантных признаков: витальных,вегетативных, антропоморфных, характеристик смерти и др.

В представлениях русских, основными причинами порчи являются внедрение мифологического персонажа в тело жертвы в результате злой воли колдуна,магические действия «знающего» (колдовство) и утрата вследствие этого жизненной силы.«Виновником» порчи считали колдуна.

Основные функции колдуна в социуме, по народным представлениям, заключаются в причинении вреда, нарушении порядка,благополучия, здоровья, прежде всего –наведении порчи. Это нашло отражение в некоторых диалектных названиях колдуна – портежник, порчельник, портинник, икотник, килятник и др.

Анализ функций колдуна в обрядах наведения порчи показывает, что болезнь колдун обычно наводит при содействии помощников, в которых заключена его магическая сила [13, c. 19]. Колдун получает помощников после прохождения обряда инициации; например, после поглощения его собакой: «…мужик один колдовство перенять решил, в баню с колдуном пошел, а в бане собака. Колдун велел ему в пасть
броситься, и тут у его бесей в помощниках стало, стал он им задачи задавать, людей портить» [6, c. 99].

Помощники колдуна могут выступать в образе животного; например, севернорусская икота выступает в виде хтонических животных – лягушка, ящерица, мыши и т.д, реже – мушки, паука, комара и т.п. В соответствии с более поздними, христианскими представлениями, помощник имеет «облик дьявольский» (беса). Нередко помощники колдуна выступают в антропоморфном облике, именуют их маленькие, мальчики, солдатики и т.п. [14, c. 87].Колдунов и колдуний иногда номинируют по их помощникам: так, колдунья – чертиха, бесистая, чертистая, колдун – чертистый, вражной (от враг – черт) и др. [23,c. 19]. Л.Н. Виноградова дает следующую характеристику этих мифологических персонажей: «Это… некое множество слабо персонифицированных мелких духов неясного происхождения с единственной достаточно выраженной функцией проникать во внутренности человека, вызывая тем самым различного рода недуги» [4,c. 290–291].

Чрезвычайно важным является представление о происхождении помощников:колдун получает их из мира природы, а затем они локализуются в мире людей: «У нас был один старик, у его биси жили в корчаге, в углу она стояла. Сосед… поглядел через плечо. Видит: в корчаге что-то шевелится. Насчитал тринадцать мышек,бесову дюжин» [23, c. 19].

Помощники в народных представлениях наделены признаками живых существ: они обладают способностью передвигаться, есть, разговаривать и др.Колдун должен кормить своих помощников; так, «бесованный» Тарас – колдун, у которого есть помощники – бесы в виде маленьких солдатиков, должен был постоянно их кормить: «Их солдатиков. Кормить надо. Так же едят, как люди…» [14:№ 243].

Чаще всего их кормят зерном, кашами, мучными изделиями: «Колдуны-то,те чертей кормят… Налепят они много пельменей, и отец их, Трофимов, перву тарелку покладёт и в голбец несёт. А зачемих туды нести, как не чертям?» [23, c. 19].В.Я. Пропп следующим образом объяснял мотив вкушения пищи сказочным героем
в царстве мертвых: «Пища мертвых придает им специфическую волшебную, магическую силу, нужную мертвецам» [22,c. 297]. Вероятно, вкушение мифологическими персонажами пищи людей можно рассматривать как приобщение их к миру людей. Кроме того, зерно является жертвой помощникам, с его помощью они поддерживают свои силы.

Функции помощников следующие: они постоянно требуют от колдуна «работы»,например, «вселить их в кого»; в противном случае они будут мучить самого колдуна. Колдун отправляет помощников по ветру с наговором на определенное имя,они внедряются в тело жертвы через естественные отверстия – уши, рот, нос и др.
[12, c. 15].

Исследователи выявили регулярную связь между универсальными представлениями о «сверхъестественных» силах, причиняющих болезни (в результате нарушений запретов и др.), и управляющими поведением социальными нормами.Так, в русском традиционном социуме считалось, что колдун мог наслать болезнь на человека, нарушившего правила поведения с потусторонним миром. Так,
существовали запреты на произнесение определенной лексики, связанной с мифологическими персонажами,— нельзя чертыхаться, «лешакаться» (браниться,упоминая лешего) и т.п., в противном случае в него «влетала икота» (болезнь в виде животного), нельзя не оказывать почтение колдуну, занимавшего достаточно высокий социальный статус в силу обладания им магической силой.

Как показывает структурно-семантический анализ концепта порча, его важными характеристиками являются следующие. Прежде всего, порча воспринимается как нечто внешнее, вторгшееся в тело человека, а глагол деструкции «портить» означает «приводить в негодность, делать плохим, вредить». В «Этимологическом словаре русского языка» М. Фасмера:

праслав. *port— ‘пронзать’, ‘прокалывать’,
‘проход’, ‘ехать’ [31, c. 332].

Таким образом,слово «портить» ассоциируется с представлениями о вторжении, повреждении, разрушении, нарушении целостности, и, кроме того, – движении.В концепте порча можно выделить вегетативные признаки, которые могут быть
представлены некоторыми морфологическими характеристиками растения. Процесс вселения икоты (один из видов порчи) в человека называется сажать, посадить,всадить икоту. Одно из значений слов «сажать», «посадить», «всадить» – поместить во что-либо, то есть внедрить икоту в тело жертвы. Кроме того, «сажать» обозначает
посадку растений и выращивание их, то есть один из семантических признаков концепта порчи – «растительный код» – посадка семени и его рост.

Дефиниционный анализ основных номинантов концепта порча показывает их связь с представлениями о беременности и рождении. К полисемантической группе por-, per- относятся слова «запорток» – ‘испорченное насиженное яйцо’; «выпороток» – ‘маленький ребенок’, ‘незаконнорожденный ребенок’, ‘недоношенный детеныш животного’ «выпороть» – ‘родить детеныша’ (о самке животного) [26, c. 347]. Корень por-, некоторые исследователи возводят к словам со значением ‘высиживать’, ‘носить во чреве’, ‘рождать’: лит. рereti – ‘высиживать (яйца)’, лат. pario, -ere – ‘производить
на свет’ [21, c. 234].

Концепт порча также обладает еще одним признаком – `искусственно созданного`. Наведение порчи в некоторых русских говорах обозначается как «сделать» – «было сделано на вине (рыбнике и т.п.)». В других славянских языках слово «дело» имеет значение «ремесло». Таким образом, слово «делать», соотносится с идеей создания, зарождения нового (ср. просторечие «сделать ребенка»), а также с идеей воздействия и разрушения.

Структура концепта порча содержит антропоморфные и зооморфные признаки. Так, порча – вселение в человека мифологического персонажа; сопоставима с беременностью; иначе говоря, мифологема «порча» может быть представлена в виде идеи «два в одном» [13, c. 99–103). Порча связана с представлениями о беременности и родах. Состояние человека на стадии наступления болезни сопоставимо с зачатием (в его тело попадает инородная субстанция), затем – с беременностью (наличием в теле мифологического персонажа).

Как отмечает Д.А. Баранов, «беременная представляла определенную опасность для окружающих из-за наличия у нее двух душ» [20, c. 55], а именно: своей души и души ребенка. По народным представлениям славян, «двоедушие»— признак демонических персонажей. Испорченный человек напоминает «двоедушных» по следующего признаку – наличию мифологического персонажа внутри его тела.
В судебном деле 1737 г. описано состояние испорченной женщины. Ее болезнь, именуемая «скорбь» (синоним порчи), начинается с «зачатия» подобия ребенка, а сама болезнь сравнивается с беременностью: «Она скорбь ей Анны случилась тому
ныне одиннадцатый год; во-первых, у нее зачалось во утробе на подобие младенца, и учинилась в животе ей великая и нестерпимая тоска и ломота… И с того времени учинился у ней крик и тоска, а отчего та скорбь ей учинилась или ее кто испортил,
она не знает, .… а та скорбь бывает у нея тако в животе, как ребенок, и тоска великая и как бы огнем внутри ея всю жгло; и сделается вся красна и кричит «тошно»…» [20, c. 405]. Следует отметить, что одной из характеристик магической силы, локализованной в теле ритуального специалиста, как и порчи в теле больного, является жар[34, c. 162].

В структуре концепта порча содержатся признаки хтонического животного: так, болезнь нередко имеет облик мыши, которая движется по животу, а иногда поднимается вверх, к ротовой полости: «Меня с хозяйкой в свадьбу испортили… А пуще тоски боль в брюхе меня доймала, особенно на полном месяце… А у меня в брюхе жила нечистая сила мышью: как зачнет она, бывало, ползать по кишкам, живот и станет дуться, того и гляди, лопнет… А как зачнет к глотке подползать, как в шерсти ворочается» [20, c. 317–318] По народным представлениям, плод в утробе матери сравнивается с крысой: например, в загадке о беременной женщине: «Хлеб на краю
избы лежит, а в хлебе крыса сидит» [8: №1703].

Так же как беременная, больной ощущает тяжесть (одно из названий беременной – тяжелая, быть в тяжести): «О тяжести как признаке нечеловеческого мира свидетельствуют широко распространенные представления об «отягощенности» животных, имеющих хтоническую природу (например мышей)» [2, c. 57]. Увеличение объема и ощущение тяжести как признаки «беременности» могут быть как у
испорченных женщин, так и у мужчин [13,c. 101]. Сами испорченные описывают свое болезненное состояние в тех же терминах,в которых описывается беременность, так крестьянка д. Смильково Трушковской волости Пошехонского уезда Ярославской губернии: «В желудке… была постоянная тяжесть, постоянно она чувствовала тошноту, бессонницу» [24, c. 201]. Колдунья привораживает к своей «страшной лицом»дочери красавца-пастуха. По народным представлениям, приворот – вид порчи: «Они, привороженные, мало живут, сохнут быстро» [15: № 211]. У «привороженного»
растет живот, как у беременной женщины: «Стал мужик толстеть. Живот вырос – страх смотреть. Дышать тяжело стал.

Думали, что помрет скоро» [15: № 211].Находится «ненашенский дедусь» – «знающий», который вылечивает парня, извлекая порчу из его тела: «Много лягушек в печь поскидал».

Порча в теле человека ведет себя как плод – человека или животного: она движется, растет: черкаска Матренка жаловалась, что «испортила де ее Кузкина жена Крючка Оринка… и с тех де мест и по сю пору она болит нутром, а внутре де у нее шевелитца и ныне не ведает, что от того времени» [18, c. 95].


Порча обладает признаками смерти; так, один из видов порчи назывался «сухие роды» («сухой» в значении «мертвый», «бесплодный»), и порча эта обычно насылалась на мужчин; так, колдун Гришка (собирал куски) давал им что-то в питье,
«начнут рожать и мужчины, а разродиться не могут, потуги делались родильные у мужчин» [3, c. 70].

Порча (икота), наделенная зооморфными признаками, несовместима с плодом человека, она его уничтожает: «Икота ребенка в брюхе съедает… она у ребенка уши да затылок, да пальцы у рук съела» [17, c. 88].

Вторгшийся тело жертвы помощник осмысляется как нечто «неправильно рожденное», или иначе, порча – это «животное», рожденное в теле человека [17, c. 194].Таким образом, доминантными в концепте порчи являются зооморфные признаки.Порча связана с представлениями о беременности и рождении – олицетворением
плодородия. Однако порча – это «неправильное» рожденное, она ассоциируется со смертью.

Лишить человеческого тела природных признаков, то есть «изгнать» из него порчу можно с помощью различных магических средств и приемов, например, катанием яйца и чтением заговора и др. Извлечение мифологического персонажа из тела больного ассоциируется с родами: «Женщина ее (икоту – Н.М.) может родить. Полечится, она ее родит» [32, c. 175]. В предложенной Г. Кабаковой типологии лечения в соответствии с «семантическими моделями»одна из моделей обозначается как «роды»:возвращение к начальной ситуации – освобождение тела от болезни и «новые роды», отсылка болезни к ее виновнику, просьба о здоровье у потусторонних сил, уничтожение болезни [9, c. 44–45].


У мифологических персонажей (порчи, икоты) и плода разные направления «выхода» из тела женщины: у икоты – вверх,
через рот, у плода – вниз. По народным представлениям, через рот человека выходит душа. Таким образом, порчу и икоту
можно сравнить со второй душой человека, следовательно, концепт порча включает признаки смерти.

Концепт порча также включает эмоциональные характеристики: наступление болезни приводило к изменению внутреннего состояния человека. Обычно первой эмоцией испорченного человека являлась тоска; слово «тоска» восходит к «тощий», семантика слова связана с представлениями о пустоте, опустошении [1], то есть больной чувствует, что он лишается чегото. Так, в рассказе женщины, которую испортили магическими средствами – «поддали в еде»: «А перед этим кто-то проткнул у нас кашу в чугунке, должно, соседка по сердцам подделала. Мы всю эту кашу с хозяином и поели. На него напала тоска, хоть со двора долой иди, ничего не мило,
а меня лихорадка затрепала вовсе» [20, c. 314]. В судебном деле 1826 г. в Томской губернии пьяный крестьянин А. Пришвицын насильно поцеловал крестьянку Марфу и дунул на нее: «…с этого времени она почувствовала величайшую грусть, как будто что-нибудь потеряла» [10, c. 8].

Таким образом, испорченные люди вначале ощущают появление внутри себя «инородного» существа, а затем – тоску, которая сопровождается потерей жизненных сил или утратой каких-либо свойств– памяти и разума; или, наоборот, первоначально испытывают тоску, а затем чувствуют чужое присутствие.

Зооморфные признаки концепта порчи проявляются в том, что эта болезнь напоминает хищное животное. Так, крестьянин из Нижегородской губернии рассказывал, что «в его брата порча вползла в виде змеи и жила там внутри, сосала и душила его» [17, c. 195]. По традиционным представлениям русских, порча похищает
жизненную силу больного. В сибирском заговоре «От живой порчи» встречается образ порчи – нечистой силы, которая «ломает кости», «сушит сердце», «пьет кровь», «ест тело», то есть уничтожает целостность организма и забирает жизненные силы
больного:

«Пока нечистая сила
у раба крестьянского (имярек) стояла,
желту кость ломала,
серое сердце сушила,
кровь пила…» [25, c. 393];
«Отойди, нечистая сила,
от крестьянского сердца (имярек),
не пей горячую кровь,
не ешь белое тело» [25, c. 393].
Среди симптомов порчи – ломота, то
есть нарушение целостности тела; слово


«ломота» родственно словам со значением ‘бить, разбивать’, ‘искалеченный’. В судебных делах XVII в.: тотемский крестьянин испортил ( здесь порча имеет название ломота) местную женку и «напустил на нее ломоту, и кричит она позверски» [5, c. 326]. Нарушение целостности тела приводит к приобретению признаков животных. В заговорах также встречается мотив «колдун ест мясо, пьет кровь больного»;так, в заговоре «От колдуна» заклинающий меняет ситуацию на желаемую, с иным смыслом, он требует от колдуна есть собственное мясо и пить собственную кровь: «Колдун, режь свое тело, пей свою кровь, а до моего тела нет тебе дела»[16, c. 231].

Состояние испорченного человека определяется как «сохнет», «чахнет», здесь также присутствуют признаки растения.Слово «сохнуть» применительно к человеку имеет значение ‘худеть’, к растению –‘засохнуть, умереть’; слово «чахнуть», родственное ‘исчезать, усыхать’, имеет значение ‘терять жизненные силы, болеть, сохнуть’. В судебном деле XVII в. читаем: Дарьица,жена дьячка, заподозрившая в воровстве своего платья односельчанина крестьянина Евтифея, «похвалялась»: «„И сделаю его де така черна, как в избе черен потолок, и согнется так, как серп согнулся“. И после де той Дарьициной похвалки тот Евтюшка заболел вскоре, и три годы ходе сох, и сохши умер» [18, c. 382]. Испорченная на свадьбе женщина становится неподвижной и «высыхает»; после свадьбы она в течение 5 лет «сидит в углу» (так в Пудожье говорят о тяжело больных, неподвижных людях). В.П. Кузнецова о такой женщине пишет: «Ее покинули силы, и она вся засохла» [11, c. 125].


Мифологический персонаж, внедрившийся в тело человека, «пожирает» жизненную энергию, поддерживая, таким образом свою силу: «Применительно к человеку физическому сухой означает недостаток “тела” и жизненной субстанции» [29, c. 386]. Кроме того, заимствование жизненных сил людей способствует продолжению существования мифологического персонажа в человеческом мире.
Сходные представления встречаются и у других народов. Медленно текущую болезнь азанде рассматривают как результат колдовства: «смерть наступает после того, как колдун съест всю душу жизненно важного органа»[33, c. 317].Внедрение порчи приводит к изменению «состава» тела больного человека, его внешних границ, его реконфигурации (изменению структуры тела), а также к изменению его душевных качеств; так, в уральском рассказе «они (злые люди),
как сделали с ним, с сыном, переродился, злой такой стал, родителев не почитал» [27, c. 61]. Кроме того, испорченный человек, обычно женщина, приобретала новые свойства: она наделялась провидческими способностями. Вхождение икоты в женщину напоминает прохождение обряда инициации колдуна, во время
которого он проглатывает в себя животное, например, лягушку. Вкушение животного в обрядах инициации приводит к получению магического знания. Исследователи отмечали, что и.-е. gen – ‘знать’ тождественно gen – ‘рождать (ся)’ и происходит из него [30, c. 74]. Таким образом, в представлениях о порче соединяются представления о рождении и вещем знании.

Отличие колдуна от больного состоит в том, что первый управляет этим мифологическим животным, а больной находится во власти мифологического персонажа в облике животного, которое, в свою очередь, подвластно колдуну.
Таким образом, народный концепт порча обладает значительным количеством культурных коннотаций, которые в сумме составляют важную часть культурного кода духовной культуры русских, прежде всего – народной медицины.

Основные аспекты народного концепта порчи у русских следующие. Блок признаков «живая природа» концепта порча представлен фитоморфными, зооморфными признаками, что свидетельствует о ее происхождении из мира природы. Порча персонифицирована, она воспринимается как живое существо, которое обладает
способностью передвигаться, есть, говорить и др. Порча связана с представлениями о беременности и рождении – олицетворением плодородия. Однако порча – это «неправильное» рожденное, она ассоциируется со смертью. Базисными признаками концепта порча как болезни являются «нарушение целостности организма», «слабость человека». Порча приводит к изменению состава и конфигурации тела больного, однако она же является причиной появления у человека магического знания. Концепт порча в мифологической картине русских максимально взаимодействует с такими суперконцептами как «жизнь», «смерть», «плодородие», «природа».