Древнейшие следы славянского почитания Небесных лосих. Головные уборы
Добавлено: Сб апр 14, 2018 3:58 pm
"Древнейшие следы славянского почитания Небесных лосих относятся к земледельческой трипольской культуре (4–3 тысячелетия до н. э.). Здесь мы имеем в виду разнообразные предметы, обнаруженные археологами на территории современной Украины: чары для волхования, расписные сосуды, украшения, поясные бляхи, в орнаментальных мотивах которых присутствует изображение лосихи-подательницы дождя. С магией плодородия связана и традиционная символика расписных яиц, среди которых встречается композиция с двумя Небесными оленями в верхней части, а ниже расположены восходящее и заходящее солнце, а за ними, ниже, земля. Прямым подтверждением существования в Древней Руси мифологического сюжета о Небесных оленихах, посылающих на землю новорожденных оленят, является свидетельство летописца князя Мстислава Владимировича, который оставил в Ипатьевской летописи запись под 1114 годом.
Передавая услышанное от посадника Павла и других ладожан, летописец сообщил, что на Севере в самоедских и Югорских краях бывает туча, из которой падают оленьцы малые и возрастают, и расходятся по земле : «…Мужи старии ходили за Югру и за Самоѥдь. ѥко видивше сами на полунощныхъ странахъ спаде туча и в тои тучи <…> спадають оленци мали в нѣи и възрастають и расходѧтсѧ по земли сему же ми есть послухъ посадникъ Павелъ Ладожкыи и вси Ладожане». Прежде всего, следует отметить, что поклонение зооантропоморфным Оленихам со временем слилось с почитанием языческих богинь-рожаниц Лады и её дочери Лели, которое продолжалось вплоть до начала XX в. Что же касается культа бога Вселенной Рода, то он утвердился лишь с полным торжеством патриархата в эпоху возросшего значения земледелия и исчерпал себя значительно раньше. Согласно предположению Б.А. Рыбакова, Небесные оленихи, посылавшие на землю оленят, выступали в народном понимании как «рожаницы», покровительницы женщин, семьи, домашнего очага и плодородия.
В дошедших до нашего времени рассказах о языческой «жертве-общении» с тотемом она не вызывает сомнений. Так, на Ваге, под Каргополем, Тихвином и на Белоозере было записано севернорусское предание о двух важенках (самках оленя), в котором отчётливо просматриваются более поздние наслоения на исходный миф: «В день рождества Богородицы самки оленя ежегодно приводили с собой детёныша, которого крестьяне закалывали и варили и им угощали приходящих, а мать отпущали. Когда же праздник приходился в постный день, тогда олени приходили накануне и праздновали накануне, что делается и до настоящего времени (1902 г.), но теперь олени уже не приходят, и крестьяне приносят в жертву рогатый домашний скот» [Там же]. На Новгородской земле вплоть до конца XIX в. также существовало предание: в первое воскресенье после Петрова дня (29 июня) у церкви устраивали трапезу («мольбу», или «жертву») с освещением и песнопениями, для которой забивали до 30 голов скота. При этом крестьяне сообщали, что раньше для жертвоприношения к церкви приходили два оленя. Одного из них можно было «брать для убоя», а другого отпускали на волю. Но когда однажды закололи обоих «против заповеди», олени больше никогда не приходили.
В «Поэтических воззрениях славян на природу» А.Н. Афанасьев также приводит ряд преданий, свидетельствующих о связи лосих / олених с рожаницами. Так, в Вологодском крае «на ильин день появлялись две лани; одна была закалаема, а другая исчезала; теперь же они более не показываются за великие неправды народа. Во многих деревнях 20 июля устраиваются общинные обеды в складчину, и для этого убивают быка или телёнка. В Пермской губернии на пир собирается вся волость. Так чествуют поселяне начало жатвы». Это же предание о двух ланях было записано на Новгородской земле: «В старое время 8 сентября прибегали на погост Комоневского прихода две лани; одну из них резали и варили, а другая уходила. Но после того как поп Ванька заколол обеих, лани уже не появлялись. Усердные богомольцы вздумали их заменить приводом домашнего скота» [16. С. 256)]. «Обычай “богоядения”, когда торжественно съедалось «священное животное рода, родовое божество, умервщляемое как бы в жертву самому себе» [17. С. 591], присутствует в украинских, молдавских и румынских преданиях есть легенда о двух оленях, которые сами приходили в Ильин и Юрьев день, затем одного из них приносили в жертву, а другой убегал.
Народная память не сохранила более обстоятельное предание о Матери-лосихе, готовой ради благополучия людей принести в жертву своё дитя. Но её почитание, как представляется, оставалось ценностной доминантой бытия, прочно укоренённой в женской среде, которая оберегала традиции предков от забвения. В подтверждение этому сошлёмся на образы Лосих, вышитые на скатертях, полотенцах, женской одежде, постельных принадлежностях, которые издревле выполняли сакральную функцию в различного рода ритуалах (сговор, свадьба, рождение ребёнка, похороны, поминки и др.) и календарных праздниках. В этом отношении показателен дошедший до нас фрагмент скатерти XVI в. (район Белоозера), насчитывающий 143 изображения оленихи. Магическое назначение вышитых изделий был настолько укоренено в языческом сознании, что отказ от следования установленному канону вышивания был вряд ли возможен даже после того, как Православие прочно утвердилось в народном мировосприятии. В итоге Лосиха-рожаница традиционно изображалась на вышитых изделиях в широкой юбке (сарафане) с рогатой оленьей головой, раскинутыми в стороны руками и ногами. В более поздних изделиях связь с архаичным мифом становилась всё менее выраженной, а «заветные смыслы» (Н.Б. Мечковская), связанные с культом рожаниц, постепенно слились с почитанием Богоpодицы как воплощения материнства и высшей духовности. Так, например, вышивки с тремя pожаницами в центpе хpама вполне могли восприниматься как образы Богоpодицы (в центре), её матери Анны (справа) и Елизаветы, матери Иоанна Пpедтечи (слева). Таким образом, для русских вышивок наиболее значимой, а поэтому и востребованной оказалась доминанта материнства, в течение многих веков сохранявшая связь с образом небесной Матери-оленихи."
Источник: Т.Е. Владимирова «О мифологических истоках религиозных верований»
КИЧКА, кика, старинный русский головной убор замужних женщин. «Чело кичное» впервые упоминается в документе 1328. Кички носили преимущественно в южных губерниях (Тульской, Рязанской, Калужской, Орловской и др.), а так же казаки-некрасовцы.
«Из восточных славян двурогие женские головные уборы лучше всего сохранились у южновеликоруссов под названиями: кичка, рогá, рóжки, дожив даже и до наших дней. Из двух главных разновидностей этого убора, в одной рога торчат прямо кверху, в другой они обращены остриями (концами) назад. Первую (рис. 15) нужно признать древнейшею. Рога её делались из луба, из дерева или из плотно настеженного холста. Вышина их доходила до 20 ст. и даже более. Рога эти, как и вся кичка, прикрывались обычно сорокой (§ 7), но часто передняя часть сороки выкраивалась по форме рогов и была похожа на два футляра для них. Даже и прикрытая такой сорокой, кичка производила яркое впечатление рогатого убора, и это давало повод некоторым сельским священникам объявить ей войну; священники не допускали женщин в рогатых уборах к причастию св. тайн, а иногда и вообще в церковь, и часто достигали того, что крестьянки меняли рогатую кичку на безрогую или на простой платок. Меньший успех имели, по видимому, помещики-реформаторы, которые запрещали носить своим крепостным «безобразные и тяжелые» кички; И. С. Тургенев (в рассказе «Два помещика») упоминает о таком помещике-самодуре, который «приказал своим крепостным бабам носить кокошники по высланному из Петербурга образцу; и действительно, до сих пор в имениях его бабы носят кокошники . . . только сверху кичек».
Источник: Зеленин Д. «Женские головные уборы восточных славян».
Передавая услышанное от посадника Павла и других ладожан, летописец сообщил, что на Севере в самоедских и Югорских краях бывает туча, из которой падают оленьцы малые и возрастают, и расходятся по земле : «…Мужи старии ходили за Югру и за Самоѥдь. ѥко видивше сами на полунощныхъ странахъ спаде туча и в тои тучи <…> спадають оленци мали в нѣи и възрастають и расходѧтсѧ по земли сему же ми есть послухъ посадникъ Павелъ Ладожкыи и вси Ладожане». Прежде всего, следует отметить, что поклонение зооантропоморфным Оленихам со временем слилось с почитанием языческих богинь-рожаниц Лады и её дочери Лели, которое продолжалось вплоть до начала XX в. Что же касается культа бога Вселенной Рода, то он утвердился лишь с полным торжеством патриархата в эпоху возросшего значения земледелия и исчерпал себя значительно раньше. Согласно предположению Б.А. Рыбакова, Небесные оленихи, посылавшие на землю оленят, выступали в народном понимании как «рожаницы», покровительницы женщин, семьи, домашнего очага и плодородия.
В дошедших до нашего времени рассказах о языческой «жертве-общении» с тотемом она не вызывает сомнений. Так, на Ваге, под Каргополем, Тихвином и на Белоозере было записано севернорусское предание о двух важенках (самках оленя), в котором отчётливо просматриваются более поздние наслоения на исходный миф: «В день рождества Богородицы самки оленя ежегодно приводили с собой детёныша, которого крестьяне закалывали и варили и им угощали приходящих, а мать отпущали. Когда же праздник приходился в постный день, тогда олени приходили накануне и праздновали накануне, что делается и до настоящего времени (1902 г.), но теперь олени уже не приходят, и крестьяне приносят в жертву рогатый домашний скот» [Там же]. На Новгородской земле вплоть до конца XIX в. также существовало предание: в первое воскресенье после Петрова дня (29 июня) у церкви устраивали трапезу («мольбу», или «жертву») с освещением и песнопениями, для которой забивали до 30 голов скота. При этом крестьяне сообщали, что раньше для жертвоприношения к церкви приходили два оленя. Одного из них можно было «брать для убоя», а другого отпускали на волю. Но когда однажды закололи обоих «против заповеди», олени больше никогда не приходили.
В «Поэтических воззрениях славян на природу» А.Н. Афанасьев также приводит ряд преданий, свидетельствующих о связи лосих / олених с рожаницами. Так, в Вологодском крае «на ильин день появлялись две лани; одна была закалаема, а другая исчезала; теперь же они более не показываются за великие неправды народа. Во многих деревнях 20 июля устраиваются общинные обеды в складчину, и для этого убивают быка или телёнка. В Пермской губернии на пир собирается вся волость. Так чествуют поселяне начало жатвы». Это же предание о двух ланях было записано на Новгородской земле: «В старое время 8 сентября прибегали на погост Комоневского прихода две лани; одну из них резали и варили, а другая уходила. Но после того как поп Ванька заколол обеих, лани уже не появлялись. Усердные богомольцы вздумали их заменить приводом домашнего скота» [16. С. 256)]. «Обычай “богоядения”, когда торжественно съедалось «священное животное рода, родовое божество, умервщляемое как бы в жертву самому себе» [17. С. 591], присутствует в украинских, молдавских и румынских преданиях есть легенда о двух оленях, которые сами приходили в Ильин и Юрьев день, затем одного из них приносили в жертву, а другой убегал.
Народная память не сохранила более обстоятельное предание о Матери-лосихе, готовой ради благополучия людей принести в жертву своё дитя. Но её почитание, как представляется, оставалось ценностной доминантой бытия, прочно укоренённой в женской среде, которая оберегала традиции предков от забвения. В подтверждение этому сошлёмся на образы Лосих, вышитые на скатертях, полотенцах, женской одежде, постельных принадлежностях, которые издревле выполняли сакральную функцию в различного рода ритуалах (сговор, свадьба, рождение ребёнка, похороны, поминки и др.) и календарных праздниках. В этом отношении показателен дошедший до нас фрагмент скатерти XVI в. (район Белоозера), насчитывающий 143 изображения оленихи. Магическое назначение вышитых изделий был настолько укоренено в языческом сознании, что отказ от следования установленному канону вышивания был вряд ли возможен даже после того, как Православие прочно утвердилось в народном мировосприятии. В итоге Лосиха-рожаница традиционно изображалась на вышитых изделиях в широкой юбке (сарафане) с рогатой оленьей головой, раскинутыми в стороны руками и ногами. В более поздних изделиях связь с архаичным мифом становилась всё менее выраженной, а «заветные смыслы» (Н.Б. Мечковская), связанные с культом рожаниц, постепенно слились с почитанием Богоpодицы как воплощения материнства и высшей духовности. Так, например, вышивки с тремя pожаницами в центpе хpама вполне могли восприниматься как образы Богоpодицы (в центре), её матери Анны (справа) и Елизаветы, матери Иоанна Пpедтечи (слева). Таким образом, для русских вышивок наиболее значимой, а поэтому и востребованной оказалась доминанта материнства, в течение многих веков сохранявшая связь с образом небесной Матери-оленихи."
Источник: Т.Е. Владимирова «О мифологических истоках религиозных верований»
КИЧКА, кика, старинный русский головной убор замужних женщин. «Чело кичное» впервые упоминается в документе 1328. Кички носили преимущественно в южных губерниях (Тульской, Рязанской, Калужской, Орловской и др.), а так же казаки-некрасовцы.
«Из восточных славян двурогие женские головные уборы лучше всего сохранились у южновеликоруссов под названиями: кичка, рогá, рóжки, дожив даже и до наших дней. Из двух главных разновидностей этого убора, в одной рога торчат прямо кверху, в другой они обращены остриями (концами) назад. Первую (рис. 15) нужно признать древнейшею. Рога её делались из луба, из дерева или из плотно настеженного холста. Вышина их доходила до 20 ст. и даже более. Рога эти, как и вся кичка, прикрывались обычно сорокой (§ 7), но часто передняя часть сороки выкраивалась по форме рогов и была похожа на два футляра для них. Даже и прикрытая такой сорокой, кичка производила яркое впечатление рогатого убора, и это давало повод некоторым сельским священникам объявить ей войну; священники не допускали женщин в рогатых уборах к причастию св. тайн, а иногда и вообще в церковь, и часто достигали того, что крестьянки меняли рогатую кичку на безрогую или на простой платок. Меньший успех имели, по видимому, помещики-реформаторы, которые запрещали носить своим крепостным «безобразные и тяжелые» кички; И. С. Тургенев (в рассказе «Два помещика») упоминает о таком помещике-самодуре, который «приказал своим крепостным бабам носить кокошники по высланному из Петербурга образцу; и действительно, до сих пор в имениях его бабы носят кокошники . . . только сверху кичек».
Источник: Зеленин Д. «Женские головные уборы восточных славян».