Женщина, ставшая жертвой демонов
Мы покажем, что великие святые и ученые и все, кто писал о моральном богословии, признавали возможность сообщения с воплощенным злым сознанием. Демонологи также все как один соглашались с этим мнением. Герман Тираус [226] в книге «De Spirituum apparitione» говорит: «Было бы весьма опрометчиво да и попросту глупо отрицать эти (вещи), поскольку, делая это, вы должны также отвергнуть и презреть сдержанные и выверенные суждения наиболее святых и авторитетных авторов; более того, для этого следует отказаться от данных человеку чувств и рассудка и в то же время показать свое непонимание мощи дьявола и той власти, которую могут иметь злые духи над человеком» [227] . Дель Рио в книге «Disquisitiones Magicae» еще более выразителен: «Столь многие глубокие авторы и священники поддерживали это мнение, что отличаться здесь чем-то от них было бы безрассудством и невежеством; помимо того, что отцы Церкви, богословы и все ученейшие философы соглашались по этому поводу, истина их суждений неизменно подтверждалась опытом всех эпох и народов». [228] Эрудит Шпренгер в «MalleusMaleficarum» говорит то же самое [229] . Иоганнес Нидер (1380 – 1438) в своем труде «Formicarium» (Муравейник), который можно считать трактатом, посвященным решению богословских, философских и социальных проблем тех дней, отмечает с присущей ему проницательностью: «Причина, по которой злые духи появляются как инкубы и суккубы, на мой взгляд, следующая... таким образом они наносят двойной урон человеку, как его телу, так и духу, для демонов же повредить человечеству, как известно, наивысшая радость». [230] Пол Гриллан в книге «De Sortilegio» (Лион, 1533) пишет:
«Демон принимает форму суккуба... Таково верное учение богословов». [231]
«Довольно часто случается, что, как нам известно из опытного наблюдения, женщины, несмотря на свое сопротивление, в конечном итоге становились жертвами демонов». Таковы слова знаменитого Альфонса де Кастро [232] , чье авторитетное толкование Писания имело большое влияние на Тридентский собор и который был избран архиепископом Компостеллы, где и умер. Петр Бинсфельд в книге «De confessione malefi-carum» подводит итоги: «Таковы несомненные и очевидные факты, не только доказанные насущным опытом, но также и мнением авторитетов всех эпох, что бы ни утверждали отдельные доктора и правоведы». [233]
Гаспар Скотт (1608 – 1666), физик, доктор и священник, «один из ученейших людей своего времени, чья скромная жизнь и глубокая религиозность сделали его объектом восхищения не только католиков, но и протестантов Аугсбурга», где прошли последние годы его жизни, пишет: «Столь многие авторитетные авторы поддерживали это мнение, что представляется невозможным его отвергнуть». [234] Боден, де Ланкр, Боге, Герр, Бизар [235] , Гуно де Муассе [236] настаивали на истинности тех же печальных фактов. И над всеми этими справедливыми утверждениями гремит гром буллы Иннокентия VIII, провозглашающей весьма недвусмысленно: «Дошло до нас и глубоко опечалило известие, что многие люди обеих полов, совершенно презрев радение о спасении своей души и, весьма удалясь от Святой католической веры, имеют связи со злыми духами, инкубами и суккубами». [237]
Итак, здесь были перечислены многие великие имена людей науки, людей ученых, людей авторитетных, тех, к кому и сейчас в мире относятся с уважением, более того, на кого взирают с любовью и признательностью. В то же время следует сказать, что для сегодняшнего человека весьма трудно, почти нереально поверить в возможность всех этих темных деяний демонов, в злобную похоть инкубов и суккубов. [238] Все это производит впечатление некоей фантазии, порожденной больным воображением средневекового человека, вполне возможно, поджариваемого на решетке над разожженным огнем, и затем записанной в давно забытые тома фанатиками, поверившими в детские рассказы и более невежественными, чем дикари. «Даже если подобные ужасы и имели место в Темные века, – думают люди, – то теперь это явно невозможно». То т же, кто знает, как обстоят дела на самом деле, священник, сидящий в зарешеченной исповедальне, говорит про себя: «Господи, если бы так оно и было!» Но пусть скептики остаются в счастливом неведении в своей простоте и отстраненности от мира. Пусть они никогда не узнают о чудовищных вещах, притаившихся на границе нашей гибнущей цивилизации с вечностью.
Вполне уместно задать вопрос о том, как стало возможным, что демоны и наделенные злым сознанием сущности могут не только представать в обличии человеческом, но и осуществлять сугубо телесный акт соития. Синистрари, следуя за мнением Гуаццо, утверждает, что или демоны способны оживить труп какого-либо человеческого существа, мужчины или женщины, или что они могут создать из различных материалов новое тело, наделенное способностью двигаться, и посредством его соединяются с человеком. «Ex mixtione aliarum materiarum effingit sibi corpus, quod mouet, et mediante quo homini unitur». [239] В первую очередь демоны, вероятно, пользуются тем преимуществом, которое дает им погруженность жертвы в медиумический транс или гипнотический сон. Вторая вероятность выглядит гораздо более правдоподобной. Не следует ли нам обратиться за разгадкой к феноменам, наблюдаемым в связи с проявлениями эктоплазмы? Следует заметить, что это объяснение основывается на изучении феномена, при котором во время сеанса материализуются предметы. Их можно потрогать и подержать в руках, и затем они быстро дезинтегрируются. Мисс Скетчерд на симпозиуме «Выживание» [240] поделилась своими впечатлениями, которые в значительной степени доказывают возможность частичной рематериализации мертвых с привлечением материальной субстанции и эктоплазмических эманаций живых людей. И если лишенные тела души могут при определенных условиях, пусть и редко достижимых, быть материализованными, то почему нельзя допустить возможность того, что порождения зла, чьи попытки обрести телесность опираются на длительные раздумья и концентрированную волю людей, их призывающих, могут проделать то же самое?
Это объяснение представляется тем более правдоподобным, что нередко фиксировалось явление инкуба ведьме в обличии того человека, чьи объятия были для нее особенно желанными. [241] Бриньоли в своем труде «Alexicacon» сообщает, что когда он в 1650 году был в Бергамо, молодой человек 22 лет, разыскав его, долго и подробно ему исповедывался. Этот юноша рассказал, что как-то раз, несколько месяцев назад, когда он лежал в постели, дверь помещения открылась и девушка по имени Тереза, которую он любил, быстро проскользнула в комнату. К его удивлению, она сообщила, что ее выгнали из дома и что она готова остаться с ним. И хотя он более чем подозревал некий подвох, в конце концов он поддался на ее приставания и провел ночь в ничем не сдерживаемых удовольствиях вместе с нею. Перед рассветом, однако, визитерша открыла свою истинную природу, и молодой человек понял, что возлег с суккубом. Те м не менее, столь сильно оказалось его любовное безумие, что ночь за ночью повторялось то же самое, пока, пораженный ужасом и раскаянием, он, наконец, не нашел священника, чтобы исповедоваться ему и получить освобождение. «Сия ужасная связь продолжалась несколько месяцев; но в конце Господь позволил ей завершиться благодаря моим скромным усилиям; юноша же весьма сожалел о совершенных им грехах». [242]
Нередко случалось, что дьяволом или фамилиаром, приписанным к новой ведьме на шабаше при ее приеме, выступал в действительности мужчина, один из ковена, который или приближался к ней в некоем демоническом наряде, или имел с ней общение известного рода и, не пытаясь скрывать свою личность, выступал в роли похотливого прислужника, и далее нередко ее посещавшего. Всегда следует помнить о том, что многое из показаний, данных на ведовских процессах, можно объяснить деятельностью людей, а не демонов; что отнюдь не снижает тяжести совершенных ими преступлений, поскольку они добровольно стали рабами Сатаны, выступая под его руководством и действуя по вдохновению, дарованному силами ада. Когда враг имеет немалое количество слуг, вероятно, у него становится меньше причин для того, чтобы являться in pro-pria persona. Однако вновь и вновь при чтении протоколов этих процессов мы сталкиваемся с тем, что часть описанных в них событий не может быть объяснена естественными причинами, но лишь материализацией властного злого интеллекта. Но несмотря на то, что мы обладаем весьма детализированными описаниями, нередко бывает чрезвычайно сложно определить в том или ином конкретном случае, действительно ли ведьма общалась и заключила договор с дьяволом или же она была одурачена демонами, которые посмеялись над ней, позволив полагать себя находящейся с ними в союзе и таким образом подводя несчастную к страданиям и смерти. В последнем случае несчастная простофиля становилась жертвой отца лжи, которому она продалась за иллюзию и бесприбыльное исповедание зла. Есть тут и немалое количество дел, которые находятся как бы на границе между галлюцинацией и реальностью. Сильвен де ла Плэн, ведьма 23 лет, была осуждена парижским парламентом 17 мая 1616 года. Ее случай относится к последней категории [243] . Антуанетт Бренихон, замужняя женщина в возрасте 30 лет, сделала признание практически теми же словами. Сильвин, ее муж Бартелеми Минге и Бренихон были повешены, а их тела сожжены.
Анри Боге, судья Высшего суда Бургундии в труде «Discours des Sorciers» посвящает главу 12 «плотскому общению демонов с ведьмами и колдунами». Он обсуждает здесь следующие пункты: 1. Дьявол знает всех ведьм и почему. 2. Он принимает обличье женщины для соблазнения колдунов, и почему. 3. Другие причины, по которым дьявол так поступает с ведьмами и колдунами. [244] Франсуа Секретен, Клод Йан-прост, Якима Паже, Антуан Турнье, Антуан Гандильон, Клод Йангиллем, Тьюн Паже, Роланд дю Вернуа, Жан Плате, Клод Паже и немало других ведьм призналось «в связях с дьяволом». [245] Пьер Гандильон и его сын Жорж также признались, что общались с Дьяволом. В третьем разделе своего труда Боге подробно высказывается по этому поводу. [246]
О специфичном холоде, исходящем от демонов, говорили многие ведьмы всех стран Европы и во все века, когда они подвергались преследованиям. Как говорилось выше, в некоторых случаях, видимо, имела место полная материализация в силу неких процессов, связанных с превращением эктоплазмы. Эктоплазма описывается [247] как холодная и вязкая на ощупь ткань, прикосновение к которой сравнимо с прикосновением к рептилии. Некоторые детали, таким образом, начинают проясняться. Возможно, здесь и заключен ответ на многие тайны. В 1645 году вдова Бэш, ведьма из местечка Бартон в Суффолке, сказала, что представший перед ней дьявол был темнолицым молодым человеком, «холоднее обычного мужчины» [248] . Изабель Гуди и Джанет Брейдхейд из ковена в Олдерне в 1662 году признались, что дьявол «темный человек, очень холодный; этот холод напоминал воду из весеннего колодца». [249] Изабель, которая была перекрещена на шабаше, проведенном в полночь в олдернской церкви, и которой был приписан фамилиар по имени Red Riever (хотя он всегда был одет в черное), рассказывает и многое другое о дьяволе: «он умеет обращаться с женщинами лучше, чем любой мужчина, только слишком уж он велик, его (фаллос) холоден как лед» [250] .
Во многих случаях присущего шабашам разврата, о чем весьма подробно и полно рассказывали на допросах ведьмы, их партнерами были, несомненно, присутствовавшие там мужчины; Великий магистр, писарь или председатель ковена, которые могли ради своего удовольствия выбрать тех женщин, которых они желали. Это следует из одного отрывка в книге Де Ланкра: «Дьявол на шабаше осуществляет браки между колдунами и ведьмами и, соединяя их руки, он громко произносит:
Esta es buena parati
Esta parati lo toma». [251]
Наконец, очевидно, что в ряде случаев использовался искусственный фаллос. [252]
Искусственный пенис – достаточно обычный предмет в эротической практике многих древних цивилизаций; существует немало сведений о его использовании в Египте, Ассирии, Индии, Мексике и других странах. Его находили в гробницах; часто он изготовлялся по обету [253] , в несколько измененной форме он дошел до нас как талисман-маскот, известный всем, кто бывал в Южной Италии [254] . Нередко его изготовители и не пытались как-то изменить форму этого предмета. Аристофан упоминает его в «Лисистрате» (411 до Р. Х.), один из наиболее известных диалогов (VI) Герода (300 – 250) повествует о том, как Коритто и Метро весело обсуждают свои Вбэвюг, а в другом представлении (VII) женщины посещают Кердона-кожевника, который изготавливает шедевры в этой области. Герод не менее современен в сегодняшнем Лондоне или Париже, чем был на острове Кос много столетий назад. Fascinum, объясняет Glosssarium Eroticum Linguae Latinae [255] , это «Penis fictitius ex corio, aut pannis lineis uel sericis, quibus mulieres uirum mentiebantur. Antiquissima libido, lesbiis et mile-siis feminis praesertim usitatissima. Fascinis illis abutebantur mere-trices in tardos ascensores». Как можно было ожидать, Петроний уже стоит в очереди, чтобы предоставить свою цитату, вернее, фрагмент, в котором старая карга [256] Энотея пугает Энколпия своим scorteum fascinum, о котором испанский ученый дон Антонио Гонсалес де Салас говорит: «Rubrum penem coriaceum ut Suidas excertim tradit uoce ??????, Confecti et ex uaria materia uarios in usus olim phalli ex ligno, ficu potissimum qui ficulnei saepius adpellati, ex ebore, ex auro, ex serico, et ex lineo panno, quibus Lesbiae tribades abutebantur» [257] . И Тибулл говорит о внешнем виде Приапа: [258]
Placet Priape? Qui sub arboris coma
Soles sacrum reuincte pampino caput
Ruber sedere cum rubente fascino.
Церковь, конечно, без устали проклинала все подобные практики, независимо от того, были ли они, пусть и отдаленно, связаны с ведовством и колдовством или нет. Арнобий, считавший употребление таких вещей серьезным преступлением, в труде «Aduersus Nationes», V (около 296 года) рассказывает до смешного неприличный анекдот, указывающий на использование фасцинума галлами-жрецами берекинтинской Кибелы [259] , оргии которой весьма похожи на дионисийские. Ту же историю передает Климент Александрийский в «???????????? ???? ???????», Юлий Фирмик Матерн в «Deerrore profanarum Religionum» (337 – 350), Никита (около 414 года), св. Григорий Назианзин в речи XXXIX, Феодорит (около 457 года) в «Sermo octaua de Martyribus». Речь здесь идет о весьма примитивных ритуалах.
Лактанций, в труде «De Falsa Religione» (Diuinarum Institutionum), написанном около 304 года, говорит о некоем фаллическом суеверии, о чем-то вроде фасцинума, почитавшемся весталками, причем отмечает, что этот культ весьма распространен в его время. Возвышенный Отец Церкви, св. Августин в «De Ciuitate Dei» (VII, 21) рассказывает, как фасцинум использовался при поклонении Бахусу, и затем, описывая церемонию заключения брака (VI, 9), пишет: «Sed quid hoc dicam, cum tibi sit et Priapus nimius masculus, super cuius immanissimum et turpissimum fascinum sedere nona nupta iubeatur, more honestissimo et religiosissimo matronarum». Историк Евагрий Схоластик (около 504 года) в «Historia Ecclesiastica» (XI, 2) говорит, что поклонение Приапу было весьма распространено в его дни и фасцинум хорошо известен. Никифор Каликст, византийский автор более позднего времени, умерший где-то в середине XIV столетия, чья хроника заканчивается со смертью Льва Философа (911), пишет о фаллических церемониях и использовании ложного фаллоса. [260]
Собор за собором запрещал использование фасцинума, и уже частота этих запрещений говорит о том, насколько глубокие корни имели связанные с ним практики. Второй собор в Шалон-сюр-Саон (813) высказался определенно и недвусмысленно; также и синоды в де Мано (1247) и Туре (1396). Бурхард из Вормса (умер 25 августа 1025 года) в своем знаменитом декрете писал: «Fecisti quod quaedam mulieres facere solent, ut facere quoddam molimen aut mechinamentum in modum uirilis membri, ad mensuram tuae uoluptatis, et illud loco uerendo-rum tuorum, aut alterius, cum aliquibus ligaturis colligares, et for-nicationem faceres cum aliis mulierculis, uel aliae eodem instrumento, siue alio, tecum? Si fecisti, quinque annos per legitimas ferias poeniteas». И далее: «Fecisti quod quaedam mulieres facere solent, ut iam supra dicto molimine uel alio aliquo machinamento, tu ipsa in te solam faceres fornicationem? Si fecisti, unum annum per legitimas ferias poeniteas».
В другой пенитенциарной книге написано: «Mulier qualicumque molimine aut per seipsum aut cum altera fornicans, tres annos poeniteat; unum ex his in pane et aqua».
«Cum sanctimoniali per machinam fornicans annos septem poeniteat; duos ex his in pane et aqua».
«Mulia qualicumque molimine aut seipsam polluens, aut cum altera fornicans, quatuor annos. Sanctimonialis femina cum sancti-moniali per machinamentum polluta, septem annos».
Таким образом, очевидно, что распространенные в античности искусственные методы соития практиковались во все эпохи так же, как и в наше время, и снова и снова подвергались запрету со стороны Церкви. Уже это должно было заинтересовать сатанистов, и вряд ли кто сомневается, что среди прочих темных безумств шабаша всеобщее распространение получило и использование фасцинума. Но, разбирая детализированные и полные материалы судебных протоколов, мы сталкиваемся с ужасными загадками темной похоти, которые не могут быть объяснены обычным половым актом или использованием механических приспособлений. Однако богословы и инквизиторы в совершенстве понимали, какие невыразимые кошмары царят в запредельной мгле.
Животное-фамилиар весьма отличалось от фамилиара в человеческой форме. В Англии о них рассказывалось особенно много, и даже сегодня художник, вознамерившийся написать портрет ведьмы, изобразит ее с большущими зубами, в остроконечной шляпе, красном плаще, ковыляющей с клюкой, и, конечно, рядом с ней будет ее большой черный кот. Следует заметить, что в других странах упоминания о таких животных крайне редки, так что епископ Фрэнсис Хатчинсон даже говорит: «Нигде мне не приходилось слышать о бесах (Imps), кроме нашей страны, где кормление, поощрение и позволение им сосать себя приравнивалось к уголовному преступлению» [261] . Интересно, что такие фамилиары встречались, как правило, в Суффолке, Эссексе и восточных графствах. Животное практически любого вида могло выступать в этом качестве – собаки, коты, хорьки, ласки, жабы, крысы, мыши, птицы, ежи, зайцы, даже осы, мотыльки, пчелы и мухи. Печально думать, что в ряде случаев несчастные женщины, отвергнутые своими соотечественниками, искали дружбы у кошки или собаки, кормили своих бессловесных друзей лучшими кусочками, которые они могли достать, и единственно в силу этого своего чувства оказывались на костре или виселице. Но весьма часто ведьма действительно содержала маленькое животное на диете из молока, хлеба и ее собственной крови с тем, чтобы совершать при его посредничестве магические действия. Детали действий этих доморощенных авгуров, на мой взгляд, ясны. Вероятно, ведьмы наблюдали за походкой животных, их действиями, тоном издаваемых ими звуков и придавали им некое особое значение. Нет сомнений, что собаку или таких птиц, как ворона или галка, можно обучить некоторым трюкам с тем, чтобы воздействовать на воображение обывателей.
Особое значение крови в жизни человека было известно, надо думать, в самые отдаленные от нас времена. Люди испытывали слабость после потери крови и, соответственно, считали ее за силу, саму жизнь. Во все эпохи кровь почиталась важным элементом при проведении терапии и имела особую магическую ценность. Несколько капель крови, которые ведьма давала своему фамилиару, были не только наградой, возобновляющей силы, но и элементом, устанавливающим более близкие отношения между ней и собакой, кошкой и птицей. Кровь представляла на уровне психики скрепляющее звено.
В ходе суда над Элизабет Сойер в Челмсфорде, 1556 год, обвиняемая призналась, что ее фамилиар, полученный ею от бабушки, известной ведьмы, был «в обличии кота с белыми пятнами» и ее бабка «научила ее кормить этого кота хлебом и молоком, как она и делала; научила ее также называть кота Сатаной и держать его в корзине. Также всякий раз, когда он делал что-либо для нее, она говорила, что он заслужил каплю крови, и давала ему ее, уколов себя в то или иное место» [262] . Было бы излишним умножать подобные факты; во время процессов над ведьмами в Эссексе, особенно в разгар работы Мэтью Хопкинса и его подручного Джона Стеарна с 1645 по 1647 год, животные-фамилиары вновь и вновь упоминаются в протоколах. Уже в 1694 году в Бёри Сент-Эдмундс пожилая матушка Маннингс из Хэртиса в Суффолке была доставлена к Верховному судье Холту по обвинению в том, что у нее был бес в образе черного хоря. Но судья отверг свидетельства компании деревенских дурней и приказал жюри вынести вердикт о неви-новности. [263] «После особого исследования я установил, – говорит Хатчинсон, – что многие в городе и его окрестностях считают, что решение это было весьма правильным». В 1712 году было установлено, что фамилиаром Джейн Венхем, ведьмы из Волкерна в Хертфордсшире, был кот.
В пьесе Форда и Деккера «Эдмонтонская ведьма» фамилиар появлялся на сцене в обличии пса. Конечно, это прямое заимствование из памфлета Генри Гудкола «Удивительное разоблачение Элизабет Сойер» (London, 1621), в котором ведьма признается, что дьявол приходит к ней в обличии собаки, причем иногда черной, а иногда белой. Какие-то дети сообщили суду, что видели ее кормящей двух белых хорьков белым хлебом и молоком, но это обвинение Сойер стойко отрицала. Во второй сцене первой части «Фауста» Гете Мефистофель впервые является Фаусту за городскими вратами в облике белого пуделя и затем возвращается с ним в его кабинет, причем рычит и повизгивает, когда читается In Principio. Это часть старой легенды. Манлий (1590), рассказывая о своем разговоре с Меланхтоном, цитирует его слова: «Он (Фауст) всегда ходил с собакой, которая была дьяволом». Паоло Йовио сообщает [264] , что Агриппу всегда сопровождал демон в обличии черного пса. Но Жан Вейер в своем знаменитом труде «De Praestigiis Daemonum» [265] сообщает, что в течение ряда лет он общался с Агриппой и что его черная собака по кличке Монсир, о которой рассказывали столь необычные истории, была совершенно невинным животным, которое он часто выводил гулять на поводке. Агриппа очень любил свою собаку – она ела с ним с одного стола и по ночам лежала в одной кровати. И поскольку он был видным ученым и по характеру затворником, то Агриппа никогда и не пытался противоречить слухам, которые повсюду распространяли его соседи. В том, что эти слухи возникли, удивительного немного, учитывая известность герметических работ Агриппы, прославивших его имя уже при жизни. Многие полагали, что он могущественный волшебник.
Среди фамилиаров были весьма распространены гротескные имена: Лизабет, Верд-Жоли, мэтр Персиль (петрушка), Верделе, Мартине, Абрахель (суккуб); животные-фамилиары получали такие имена (в Тисси, Англия), как Гриссел, Гридигут, Блэкмэн, Иезавель (суккуб), Альманзор, Йармара, Пиваккетт.
Фамилиар в образе человека часто сопровождал ведьму и был виден людям прозорливым. Так, в 1324 году одно из обвинений, выдвинутых против леди Элис Кителер, заключалось в том, что ее посещал демон в образе «quandoque in specie cuiusdam aethiopis cum duobus sociis». Вот почему не так-то и легко отбросить факты, свидетельствующие о встречах на шабашах многочисленного общества приспешников Сатаны.
История колдовства
Саммерс Монтегю
Женщина, ставшая жертвой демонов
- Алексей Минский
- Сообщения: 13008
- Зарегистрирован: Сб янв 27, 2018 3:58 am
- Откуда: Калиниград
- Интересы в магии: графическая магия, ЧМ, Вика
- Род занятий: практик, диагност
- Контактная информация:
- Алексей Минский
- Сообщения: 13008
- Зарегистрирован: Сб янв 27, 2018 3:58 am
- Откуда: Калиниград
- Интересы в магии: графическая магия, ЧМ, Вика
- Род занятий: практик, диагност
- Контактная информация:
Re: Женщина, ставшая жертвой демонов
Женщины, лакомящиеся на деревенском пикнике
Женщины, лакомящиеся на деревенском пикнике
Ведьмы могли попасть на шабаш различными путями. Если речь идет о посещении местного собрания, то пройти следовало одну или две мили, что можно было сделать и пешком. Иногда идти надо было еще меньше. Читатель должен помнить, что, выйдя за ворота средневекового города или отойдя несколько шагов от крайнего дома деревни, путник в XVI или XVII веке, да, в общем-то, и в совсем недавние времена, оказывался в местах, где присутствие людей никак не проявлялось. Если после захода солнца лакей с факелом был необходим для того, чтобы добраться куда-либо в пределах Лондона, Рима, Парижа, Мадрида и других великих европейских городов [296] , то можно представить, себе, насколько пустынной, темной и опасной представлялась современникам сельская местность! Нередко ведьмам на пути к месту проведения шабаша приходилось пользоваться фонарями. Ученый Бартоломео де Спина [297] в своем «Tractatus de Strigibis et Lamiis» (Венеция, 1533) пишет, что некий крестьянин, живший в Клавико Малагацци, в округе Мирандолы, имел обыкновение вставать по утрам весьма рано и отправляться в близлежащую деревню. И вот как-то раз, в три часа, перед рассветом он вступил на пустынную дорогу, отделявшую его от места назначения. Вскоре он неожиданно заметил большое количество огней, которые мелькали там и сям, и, приблизившись, понял, что видит большое количество людей, преимущественно женщин, которые двигаются в некоем фантастическом танце. Другие подобно тому, как это происходило бы на деревенском пикнике, лакомились изысканной едой и попивали крепкое винцо. Слышалась грубая музыка сельской волынки. Как ни странно, за все это время не было произнесено ни слова. Люди кружились в танце, ели и пили в странном и значительном молчании. Видя, что многие без всякого стыда предаются самому дикому разгулу и тут же, ничем не сдерживаемые, совершают непристойным образом известный акт, ужаснувшийся наблюдатель понял, что попал на шабаш. С пылом перекрестившись и произнеся молитву, крестьянин быстрым шагом направился подальше от проклятого места, однако перед этим он смог опознать некоторых из присутствовавших, которые жили поблизости и были известны как люди, творившие зло, и находились и так уже под подозрением в колдовстве. Ведьмы, очевидно, заметили его присутствие, но не придали ему значения, во всяком случае, они даже не сделали попытки его преследовать. В другом случае фра Паоло де Каспан, доминиканец, известный своей ученостью и благочестием, сообщил, что Антонио де Палавичини, сельский священник той же епархии, что и Каспан, в приходе Вальтеллина, месте, зараженном магией, торжественно заявил, что когда незадолго до рассвета он отправлялся служить мессу в церковь, находившуюся недалеко от деревни, то увидел через просветы в деревьях проходившее при свете фонарей собрание мужчин и женщин, сидевших в круге. Действия их не оставляли сомнений в том, что это были ведьмы, проводившие некие запретные церемонии. В обоих случаях фонари не имели какого-либо символического значения для участников шабаша, а всего лишь исполняли обычные функции подсобных приспособлений.
Очень часто, отправляясь на местный шабаш, ковен ведьм собирался в полном составе сразу за деревней, и затем уже они вместе шли к назначенному месту. Делалось это в целях обеспечения секретности. На это указывает знаменитый ученый Бернард Комский: «Когда они пешком направляются в некое место неподалеку от деревни, то по пути весело беседуют» [298] . О том, что участники шабаша направлялись на него пешком, нередко говорится в тексте судебных протоколов. Боге, особенно точный в деталях, пишет: «Тем не менее, колдуны иногда идут на шабаш пешком, и так оно обычно и бывает, когда его собираются проводить недалеко от своего поселения» [299] . В ходе допроса, проведенного 17 мая 1616 года, Бартолеми Минге из Бреси, молодой человек 25 лет, обвиняемый с семнадцатью другими, «в ответ на вопрос, где проходил последний шабаш, на котором он присутствовал, отвечал, что это место находится по направлению к Биллькрону, на перекрестке с большой дорогой, ведущей в Экс, в приходе Сент-Суланж. Его спросили, как он туда попал. Он отвечал, что пришел пешком». [300]
Когда Кэтрин Освальд из Ниддри (1625) как-то ночью взяла Александра Гамильтона, «известного колдуна», «в укрытие между Ниддри и Эдмистоном, где ей доверился дьявол», то из текста очевидно, что они направились туда вместе пешком.
В литературе поднимался тонкий вопрос о том, были ли те, кто направлялся на шабаш пешком, виновны в той же степени, как те, которых переносил туда дьявол. Де Ланкр считает, что «в действительности отправиться на шабаш пешком для мага преступление столь же тяжкое, как если бы по его просьбе он был бы перенесен туда дьяволом». [301]
Майор Вейр и его сестра, похоже, направлялись на встречу с Дьяволом на карете, запряженной шестеркой коней. Ездили они из Эдинбурга в Мюссельбург и обратно, 7 сентября 1648 года. В этом призналась женщина, находясь в тюрьме, причем добавила, что «она и ее брат заключили договор с Дьяволом». [302]
Агнесса Сэмпсон, знаменитая ведьма из Северного Бервика (1590), призналась, что «дьявол в обличии мужчины встретил ее, когда она вышла из своего дома в Кейте на поле, между 6 и 7 часами вечера, одну, и приказал ей прийти в кирху Северного Бервика на следующую ночь. Туда она и приехала на коне в сопровождении своего крестного сына Джона Купера». [303] Шведские ведьмы (1669), приносившие детей в Блокулу, «сажали их на спину зверя, присланного дьяволом, и затем они быстро уезжали». Один мальчик признался, что «для совершения путешествия он взял отцовского коня с луга, где он пасся» [304] . По его возвращении одна из ведьм ковена позволила коню пастись на своих угодьях, и там он и был на следующее утро найден отцом мальчика.
В народном сознании ведьмы, безусловно, ассоциируются с помелом, с помощью которого они совершают головокружительные полеты высоко в небе. Такое представление было распространенно во всех странах и во все времена. Помело определенно происходит от древних магических посохов и палочек, которые также можно было использовать для перемещения в пространстве. Дерево для них очень часто бралось от орешника, ведьмовского дерева, хотя во времена де Ланкра маги Южной Франции предпочитали «Souhandourra», Сornus san-guinea, иными словами, кизил. Среди урагана и бури в самом сердце темного шторма струился поток ведьм, восседающих на своих метлах, быстро двигаясь к месту предполагаемого шабаша, их крики и злобный смех заглушали рокот стихий и смешивались во внушающем страх диссонансе с безумным воем воздушных потоков.
Женщины, лакомящиеся на деревенском пикнике
Ведьмы могли попасть на шабаш различными путями. Если речь идет о посещении местного собрания, то пройти следовало одну или две мили, что можно было сделать и пешком. Иногда идти надо было еще меньше. Читатель должен помнить, что, выйдя за ворота средневекового города или отойдя несколько шагов от крайнего дома деревни, путник в XVI или XVII веке, да, в общем-то, и в совсем недавние времена, оказывался в местах, где присутствие людей никак не проявлялось. Если после захода солнца лакей с факелом был необходим для того, чтобы добраться куда-либо в пределах Лондона, Рима, Парижа, Мадрида и других великих европейских городов [296] , то можно представить, себе, насколько пустынной, темной и опасной представлялась современникам сельская местность! Нередко ведьмам на пути к месту проведения шабаша приходилось пользоваться фонарями. Ученый Бартоломео де Спина [297] в своем «Tractatus de Strigibis et Lamiis» (Венеция, 1533) пишет, что некий крестьянин, живший в Клавико Малагацци, в округе Мирандолы, имел обыкновение вставать по утрам весьма рано и отправляться в близлежащую деревню. И вот как-то раз, в три часа, перед рассветом он вступил на пустынную дорогу, отделявшую его от места назначения. Вскоре он неожиданно заметил большое количество огней, которые мелькали там и сям, и, приблизившись, понял, что видит большое количество людей, преимущественно женщин, которые двигаются в некоем фантастическом танце. Другие подобно тому, как это происходило бы на деревенском пикнике, лакомились изысканной едой и попивали крепкое винцо. Слышалась грубая музыка сельской волынки. Как ни странно, за все это время не было произнесено ни слова. Люди кружились в танце, ели и пили в странном и значительном молчании. Видя, что многие без всякого стыда предаются самому дикому разгулу и тут же, ничем не сдерживаемые, совершают непристойным образом известный акт, ужаснувшийся наблюдатель понял, что попал на шабаш. С пылом перекрестившись и произнеся молитву, крестьянин быстрым шагом направился подальше от проклятого места, однако перед этим он смог опознать некоторых из присутствовавших, которые жили поблизости и были известны как люди, творившие зло, и находились и так уже под подозрением в колдовстве. Ведьмы, очевидно, заметили его присутствие, но не придали ему значения, во всяком случае, они даже не сделали попытки его преследовать. В другом случае фра Паоло де Каспан, доминиканец, известный своей ученостью и благочестием, сообщил, что Антонио де Палавичини, сельский священник той же епархии, что и Каспан, в приходе Вальтеллина, месте, зараженном магией, торжественно заявил, что когда незадолго до рассвета он отправлялся служить мессу в церковь, находившуюся недалеко от деревни, то увидел через просветы в деревьях проходившее при свете фонарей собрание мужчин и женщин, сидевших в круге. Действия их не оставляли сомнений в том, что это были ведьмы, проводившие некие запретные церемонии. В обоих случаях фонари не имели какого-либо символического значения для участников шабаша, а всего лишь исполняли обычные функции подсобных приспособлений.
Очень часто, отправляясь на местный шабаш, ковен ведьм собирался в полном составе сразу за деревней, и затем уже они вместе шли к назначенному месту. Делалось это в целях обеспечения секретности. На это указывает знаменитый ученый Бернард Комский: «Когда они пешком направляются в некое место неподалеку от деревни, то по пути весело беседуют» [298] . О том, что участники шабаша направлялись на него пешком, нередко говорится в тексте судебных протоколов. Боге, особенно точный в деталях, пишет: «Тем не менее, колдуны иногда идут на шабаш пешком, и так оно обычно и бывает, когда его собираются проводить недалеко от своего поселения» [299] . В ходе допроса, проведенного 17 мая 1616 года, Бартолеми Минге из Бреси, молодой человек 25 лет, обвиняемый с семнадцатью другими, «в ответ на вопрос, где проходил последний шабаш, на котором он присутствовал, отвечал, что это место находится по направлению к Биллькрону, на перекрестке с большой дорогой, ведущей в Экс, в приходе Сент-Суланж. Его спросили, как он туда попал. Он отвечал, что пришел пешком». [300]
Когда Кэтрин Освальд из Ниддри (1625) как-то ночью взяла Александра Гамильтона, «известного колдуна», «в укрытие между Ниддри и Эдмистоном, где ей доверился дьявол», то из текста очевидно, что они направились туда вместе пешком.
В литературе поднимался тонкий вопрос о том, были ли те, кто направлялся на шабаш пешком, виновны в той же степени, как те, которых переносил туда дьявол. Де Ланкр считает, что «в действительности отправиться на шабаш пешком для мага преступление столь же тяжкое, как если бы по его просьбе он был бы перенесен туда дьяволом». [301]
Майор Вейр и его сестра, похоже, направлялись на встречу с Дьяволом на карете, запряженной шестеркой коней. Ездили они из Эдинбурга в Мюссельбург и обратно, 7 сентября 1648 года. В этом призналась женщина, находясь в тюрьме, причем добавила, что «она и ее брат заключили договор с Дьяволом». [302]
Агнесса Сэмпсон, знаменитая ведьма из Северного Бервика (1590), призналась, что «дьявол в обличии мужчины встретил ее, когда она вышла из своего дома в Кейте на поле, между 6 и 7 часами вечера, одну, и приказал ей прийти в кирху Северного Бервика на следующую ночь. Туда она и приехала на коне в сопровождении своего крестного сына Джона Купера». [303] Шведские ведьмы (1669), приносившие детей в Блокулу, «сажали их на спину зверя, присланного дьяволом, и затем они быстро уезжали». Один мальчик признался, что «для совершения путешествия он взял отцовского коня с луга, где он пасся» [304] . По его возвращении одна из ведьм ковена позволила коню пастись на своих угодьях, и там он и был на следующее утро найден отцом мальчика.
В народном сознании ведьмы, безусловно, ассоциируются с помелом, с помощью которого они совершают головокружительные полеты высоко в небе. Такое представление было распространенно во всех странах и во все времена. Помело определенно происходит от древних магических посохов и палочек, которые также можно было использовать для перемещения в пространстве. Дерево для них очень часто бралось от орешника, ведьмовского дерева, хотя во времена де Ланкра маги Южной Франции предпочитали «Souhandourra», Сornus san-guinea, иными словами, кизил. Среди урагана и бури в самом сердце темного шторма струился поток ведьм, восседающих на своих метлах, быстро двигаясь к месту предполагаемого шабаша, их крики и злобный смех заглушали рокот стихий и смешивались во внушающем страх диссонансе с безумным воем воздушных потоков.
- Алексей Минский
- Сообщения: 13008
- Зарегистрирован: Сб янв 27, 2018 3:58 am
- Откуда: Калиниград
- Интересы в магии: графическая магия, ЧМ, Вика
- Род занятий: практик, диагност
- Контактная информация:
Re: Женщина, ставшая жертвой демонов
Ведьма, вылетающая в трубу
Очень важным представляется мнение об этих поверьях известного и эрудированного бенедиктинского аббата Регинона Прюмского (906), который в обширном труде «De ecclesi-asticis disciplinas» пишет: «Не следует утаивать, что некоторые женщины, полностью отошедшие от веры и воспоследовавшие за Сатаной, соблазненные иллюзиями и фантастическими видениями, насылаемыми демонами, твердо верят и открыто утверждают, что глухой ночью они скачут на неких зверях вместе с языческой богиней Дианой и бесчисленными ордами других женщин и что в эти тихие часы они проделывают весьма большой путь и повинуются ей как своей повелительнице, и в некие иные ночи их вызывают, чтобы они поклонились ей и воздали должное» [305] . Иногда ведьмы ездят на венике или помеле, иногда на животных, и полету по воздуху, как правило, предшествует натирание магической мазью. Существуют различные рецепты этих мазей, интересно, что в них, как правило, включались смертельные яды – аконит, белладонна и болиголов [306] . Хотя в известных случаях использование подобных натираний и могло дать известный физиологический результат, лучше всего о причинах их употребления говорит Дельрио: «Дьявол в состоянии перенести их на шабаш без употребления мази, как часто он и делает. Но по ряду причин он предпочитает, чтобы они использовали эти натирания. Иногда, если ведьмы боятся, это помогает им преодолеть панику. Если они молоды и нежны, то так легче будет им претерпеть объятия Сатаны, принявшего облик человека, поскольку сей ужасной мазью он притупляет их чувства и убеждает несчастных созданий, что в липкой смазке скрыты особые достоинства. Иногда же он делает это в насмешку над Святыми Дарами и таким образом мистическими церемониями вводит нечто вроде ритуала и литургии в звериные оргии шабаша». [307] Хотя повсеместно принято было мнение, что ведьма может передвигаться по воздуху [308] на шабаш, оседлав метлу или какую-либо палку, интересно отметить, что лишь в редких случаях они действительно признавались в том, что использовали этот вид воздушного транспорта. Пол Гриллан в трактате «De Sacrilegiis» (Лион, 1533) рассказывает о ведьме из Рима, которая во время судебного разбирательства, бывшего за семь лет до выхода книги, призналась в том, что летала в воздухе, смазав тело неким магическим снадобьем. Очевидно, наиболее подробно на эту тему писал Боге, [309] тщательнейшим образом собравший обширный материал во время процессов в провинции Франш-Конте летом 1598 года. Он совершенно откровенно приводит такие примеры, как нижеследующий: «Francoise Secretain disoit, que pour aller au Sabbat, elle mettoit un baston blanc entre ses iambes et puis prononcait certaines paroles et des lors elle estoit portee par l’air iusques en l’assemblee des Sorciers» (Франсуаза Секретен признала, что для того, чтобы оказаться на шабаше, она помещала себе между ног белую палочку и затем произносила определенные слова, после чего переносилась по воздуху на собрание колдунов). В другом месте она признается: «qu’elle avoit este vne infinite de fois au Sabbat... et qu’elle y alloit sur vn baston blanc, qu’elle mettoit entre ses iambes» (что бывала на шабашах очень часто... и что туда она направлялась с помощью белой палки, которую помещала себе между ног). Надо заметить, что во втором утверждении она не говорит, что с помощью палки она перемещалась по воздуху. Опять «Francoise Secretain y estoit portee (au Sabbat) sur vn baston blanc. Satan y transporta Thieuenne Paget et Antide Colas estant en forme d’vn homme noir, sortans de leurs maison le plus souuent par le chemine». «Сlaudine Boban, ieune fille confessa qu’elle et sa mere mon-toient sur vne ramasse, et que sortans le contremont de la chemi-nee elles alloient par l’air en ceste facon au Sabbat» (Франсуаза Секретен была перенесена (на шабаш) на белой палке. Сатана, приняв форму высокого темного человека, доставил туда также Тиен Паже и Антиду Колас, которые, как правило, покидали свой дом с помощью дымохода... Клодин Бобан, молодая девушка, призналась, что она и ее мать разъезжали на помеле и что, выезжая из дома через печную трубу, они таким образом переносились по воздуху на шабаш). Записка на полях толкует слово «ramasse», как «autrement balai, et en Lyonnois coiue».
Глэнвилл пишет, что Джулиана Кокс, одна из ведьм сомер-сетского ковена (1665), сказала, что «однажды вечером она вышла из своего дома и прошла около мили, когда к ней приблизились, скача на метлах, три человека, находившиеся примерно в полутора ярдах над землей. Двух из них она знала, это были ведьма и колдун». Вполне возможно, что здесь мы имеем дело с неким преувеличением. Нам известно, что одна из фигур ведьмовского танца заключалась в том, что исполняющие его подпрыгивали в воздух так высоко, как только могли, и, вероятно, трое увиденные Джулианой практиковались как раз в этом упражнении. В этом смысле подходящей представляется цитата Реджинальда Скота из сочинения Бодена. Говоря о веселье шабаша, он сообщает, что «и пока они ели и плясали, у каждого в руке была метла, и они воздевали ее высоко в воздух». Также он сказал, что эти гуляющие, а лучше сказать, танцующие по ночам ведьмы перенесли из Италии во Францию танец, который называется La Volta [310] . Cэр Джон Дэвис в своей работе «Оркестр, или Поэма о танце» (1596) описывает лавольту как «высокое подпрыгивание и быстрое кружение». Де Ланкр замечает, что после обычного деревенского танца на шабаше ведьмы высоко подпрыгивали в воздух. «Apres la dance ils se mettent par fois a sauter». [311] Во время своих собраний некоторые из абердинских ведьм (1597) «танцевали дьявольский танец, скакали на деревьях немалые пространства». На старой иллюстрации, изображающей доктора Фиана и его компанию скачущей вокруг церкви Северного Бервика, ведьмы изображались бегущими и подпрыгивающими в воздухе, некоторые верхом на метлах; другие несли их в руках.
В шкафу дамы Алисы Кителер из Килкенни, арестованной в 1324 году по обвинению в ночных встречах с фамилиаром Артиссоном и многочисленным сопутствующим обвинениям колдовстве, была обнаружена трубочка с мазью, которой она смазывала посох, «с помощью коего она передвигалась везде и всегда таким образом, как она того хотела». [312] В ходе процесса Марты Керье, известной ведьмы и «буйной карги», проведенного судом Ойера и Терминера в Салеме, 2 августа 1692 года был вынесен обвинительный вердикт, восьмая глава которого гласила: «Фостер, признавшая, что занималась ведовством, за которое она подвергнута заключению, подтвердила, что она видела заключенную на некоторых ведьмовских собраниях и что это никто иная, как Керье, которая убедила ее стать ведьмой. Она призналась, что Дьявол переносил их на шесте на собрание ведьм. Но шест сломался, и она повисла у Керье на шее, и обе они упали на землю. Она пострадала при падении, так что долго не могла оправиться». [313]
Во многих случаях вполне очевидно, что речь не идет о реальном полете по воздуху. Имела место ритуальная езда верхом на метлах или палках.
Вместе с тем следует отметить, что существует и действительная левитация, феномен, безусловно, необычный, но тем не менее известный, многократно фиксировавшийся на современных сеансах спиритизма, где происходила как левитация отдельных личностей, что непосредственно относится к рассматриваемой нами теме, так и поднятие в воздух столов и стульев без участия человека или каких-либо вспомогательных механизмов и при условиях, которые делают невозможным объяснение этих явлений ловкостью рук, шарлатанством или иллюзией. Из массы неопровержимых свидетельств можно выбрать удивительные слова сэра Вильяма Крукса о левитации. «Это происходило, – пишет он, – четыре раза в моем присутствии в темноте, но... я говорю лишь о тех случаях, когда доводы разума подтверждались органами чувств... Однажды я видел стул, на котором сидела леди, который поднялся на несколько дюймов от земли. Другой раз леди стала на колени на стуле таким образом, что можно было видеть все его ножки. Потом он поднялся на три дюйма и оставался в таком положении около 10 секунд, затем медленно опустился вниз».
Самый удивительный случай левитации, свидетелем которого я был лично, произошел с мистером Хоумом. Трижды я видел, как он поднимался с пола комнаты вверх... Каждый раз я имел полную возможность наблюдать, как это происходит. Существует не менее сотни документальных записей, свидетельствующих о полетах мистера Хоума. [314]
В июле 1871 года лорд Линдсей рассказывал: «Я сидел с м-ром Хоумом и лордом Адэром. Присутствовал также один из его родственников. М-р Хоум вошел в транс и в этом состоянии перенесся через окно комнаты, смежной с нашей, и появился у нашего окна. Расстояние между окнами было около 6 футов 6 дюймов, и между ними не было никакой опоры. Выступ у каждого окна был не более чем в 12 дюймов и служил для того, чтобы ставить на него горшки с цветами. Мы слышали, как раскрылось окно в соседней комнате, и почти немедленно увидели Хоума, парящим в воздухе за нашим окном». [315]
Вильям Стентон Мозес пишет о своей левитации в августе 1872 года в присутствии надежных свидетелей: «Я был вознесен вверх... когда я обрел равновесие, то сделал отметку (карандашом) на стене, противоположной моей груди. Эта отметка находится где-то в шести футах от пола... Из ее расположения очевидно, что моя голова находилась очень близко к потолку... Я просто взлетел и затем опустился на то же место». [316]
Если мы обратимся к житиям святых, то увидим, что и здесь нередко наблюдались подобные явления. Мы упомянем лишь о нескольких подобных эпизодах из поистине бесконечного списка.
Св. Франциск Ассизский часто «поднимался над землей на высоту три, иногда четыре локтя»; тот же феномен многократно наблюдался различными свидетелями в течение столетий. Среди тех, кто во время молитвы поднимался над землей, удостоенная стигматов св. Екатерина Сиенская, св. Колетт, Рейньеро де Борго Сан-Сеполькро, св. Катерина де Риччи, св. Альфонс Родригес, св. Мария Магдалина де Пацци, Раймунд Рокко, бл. Карл де Сецце, св. Вероника Джулиани (ка-пуцинка), св. Герард Майелла (редемпционист-чудотворец), чудесный мистик Анна Катерина Эммерих, Доминика Барба-льи (умерла в 1858 году) из Монте-Санто-Савино (Флоренция), летавшая едва ли не каждый день. Св. Игнатий Лойола, погрузившись в глубокую молитву (по свидетельству Иоанна Паскаля), поднялся от пола более чем на фут. Св. Тереза и св. Хуан де ла Круц левитировали совместно, свидетелем чего стали Беатриса де Хесус и весь женский монастырь. [317] Cв. Альфонс Лигьери, проповедуя в церкви св. Иоанна Крестителя в Фодже, поднялся перед глазами всей конгрегации на несколько футов над землей. [318] Джемма Гальгани из Лукки, умершая 11 апреля 1903 года, в сентябре 1901 года во время молитвы перед почитаемым распятием поднялась в воздух, будучи в небесном трансе, и в течение нескольких минут оставалась над полом. [319] Св. Иосиф Купертинский (1603 – 1663), один из самых необычных мистиков XVII столетия, вся жизнь которого представляется серией высоких порывов и мистических экстазов, нередко поднимался в воздух и оставался там долгое время. Это чудо привлекало к себе такое внимание, что настоятели пересылали его из одного монастыря в другой, и в итоге он умер в маленьком высокогорном городке Осимо, где до сих пор почитаются его мощи. В течение многих лет он служил мессу у отдельного алтаря, и необычайно велики были дары, ниспосылаемые на него Св. Духом.
Думается, что мало столь благоухающих святостью святилищ, каковым является этот монастырь в Осимо. Во время моего визита к гробнице св. Иосифа я был глубоко тронут многочисленными напоминаниями о жизни святого, там сохранившимися, и добротой отцов его нынешнего братства.
Св. Филипп Нери и св. Франциск Ксавьер часто поднимались над землей во время службы и аскет св. Поль де ла Круа, как пишет бл. Страмби: «Le serviteur de Dieu s’eleva en l’air a la hauteur de deux palmes, et cela, a deux reprises, avant et apres la consecration» [320] (Слуга Господень во время святой мессы дважды возносился в воздух на высоту в два локтя от земли, до и после освящения).
Хорошо известно, что в одной лондонской церкви некий благочестивый священник во время службы нередко левитировал, причем я сам наблюдал это явление, хотя сам св. отец не знал об этом до дня своей смерти.
Но, как справедливо отмечает Герр [321] , хотя и немало известно о святых, которые левитировали в религиозном экстазе, нельзя исключить того, что этот феномен может быть имитирован так или иначе силами зла, как это происходит явным образом в случае с медиумами-спиритами. Те м не менее, из агиографических источников нам неизвестно, чтобы святые в большом количестве поднимались совместно с земли или чтобы они переносились через воздушные пространства для того, чтобы встретиться в каком-либо определенном месте. Возможно ли, чтобы демоны смогли превзойти по силе величайших святых? Кроме того, надо помнить о том, что за исключением редчайших и исключительных случаев, вроде св. Иосифа Купертинского, левитировавшие поднимались на высоту не более фута или 18 дюймов, и даже это происходило очень редко, в моменты особой торжественности и концентрации всех психических сил.
Таким образом, мы подходим к вопросу, который долгое время волновал демонологов: посещали ли ведьмы шабаш в реальности или их путь туда так же, как и все, что они там делали, не более чем дьявольская иллюзия? Джованни Фран-ческо Понцинибио в труде «De Lamiis» [322] полностью склоняется к последнему взгляду, но здесь он становится жертвой рациональных предрассудков, в связи с чем знаменитый канонист Франсиско Пенья «наказал» его за опрометчивость суждений. В работе Пеньи «In Bernardi Comensis Dominicani Lucernam inquisitorum notae et eiusdem tractatum de stri-gibus» [323] содержится отличная подборка цитат, полностью дискредитирующая аргументы Понцинибио и подтверждающая справедливость судебных процессов над ведьмами словами авторитетов.
Шпренгер в «Молоте ведьм» (мы уже цитировали фрагмент о том, «как ведьмы телесно могут переноситься из одного места в другое») заключает: «можно считать доказанным, что колдуны могут переноситься в теле» [324] . Пол Гриллан задается вопросом: «Действительно ли колдуны и ведьмы или са-танисты могут быть перенесены в теле на шабаш и обратно дьяволом или следует считать, что эти явления относятся к области воображения?» Он вполне признает сложность и необычайную запутанность этого вопроса, почему и начинает свой ответ фразой: «Quaestio ista est multum ardua et famosa» [325] (Это очень сложный и часто обсуждаемый вопрос). Но св. Августин, св. Фома, св. Бонавентура и многие другие соглашаются, что эти перемещения в пространстве имели место в реальности, и Гриллан, пробалансировав долгое время между этими двумя выводами, наконец, заключает: «что касается меня, то я придерживаюсь мнения, что они действительно пе-ремещались». [326]
В своем «Compendium Maleficarum» Франческо Гуаццо обсуждает вопрос (Кн. 1, 13) «Действительно ли ведьмы телесно могут переноситься с места на место, посещая свои шабаши?» следующим образом: «Мнение, которого придерживаются последователи Лютера и Меланхтона, заключается в том, что, по их мнению, ведьмы участвуют во всех этих собраниях лишь в своем воображении, их сознание замутнено некоей дьявольской уверткой. В защиту этого предположения отрицатели указывают, что ведьм часто видели лежащими в определенном месте без движения (в то время как впоследствии они утверждали обратное). Более того, из жития св. Германа, которое уместно будет здесь процитировать, известно, что некоторые женщины заявляли, будто они отправляются на „банкет“, в то время как, по заверениям надежных свидетелей, они ложились и засыпали. Что подобного рода женщины легко поддаются обману, не подлежит сомнению... Я же придерживаюсь противоположного мнения, что в ряде случаев некоторые ведьмы действительно телесно переносятся на полуночный шабаш дьяволом, принимающим форму того или иного нечистого и чудовищного животного, чаще же всего козла. Та к полагают ведущие теологи и специалисты в области юриспруденции из Италии и Испании; это мнение подтверждается и католическими авторитетами. Большинство авторов придерживается именно такого взгляда, например, Торквема-да в своих комментариях к Гриллану, Реми, св. Петр Дамиа-ни, Сильвестр Авильский, Томмазо де Виа Гаэтани, Альфон-со де Кастро, Систо Сиенский, Пер Криспе, Бартоломео Спинья в глоссах на Понцинибио, Лоренцо Ананья и множество других, о которых для краткости здесь умалчивается» [327] . Кажется, эти слова можно привести в качестве итога всему вышесказанному. В энциклопедическом трактате «De Strigibus» [328] , написанном более ранним авторитетом Бернаром из Комо, есть такой значительный абзац: «Эти несчастные, действительно полностью контролируя свои чувства и не находясь в состоянии сна, посещают эти собрания, или скорее, оргии, и если место их проведения находится недалеко, то они идут туда пешком, по дороге весело беседуя. Если же им предстоит встреча в некоем отдаленном месте, то они переносятся туда дьяволом. Каким бы образом они ни попали в это место, нет сомнений, что путешествие это носит реальный, а не воображаемый характер. Нет также причин думать, что они действуют в помраченном сознании, когда отвергают католическую веру, поклоняются дьяволу, попирают ногами Крест Господень, оскверняют Святое Причастие, предаются грязному разврату и совокупляются посреди этого собрания, оскверняют себя связью с дьяволом, который является им в обличии человека и используется мужчинами как суккуб, обслуживая вместе с тем женщин, как инкуб» [329] .
Этот вывод можно считать очевидным и доказанным. Ведьмы действительно телесно посещают шабаши, богохульные и святотатственные оргии. Добираются ли они туда пешком, верхом или еще каким-либо способом, это уже детали. К каждому случаю здесь следует подходить индивидуально.
Нельзя отрицать того, что в ряде эпизодов значительную роль играли галлюцинации и самообман, но примеров таких не так уж и много, и они также подвергались разбору внимательных священнослужителей и судей, которые выносили им соответствующую оценку. Так, в «Молоте ведьм» Шпренгер сообщает о женщине, которая добровольно пришла в суд с тем, чтобы ее наказали как ведьму, и призналась братьям-доминиканцам, что по ночам она посещает шабаши и никакие заслоны и решетки не могут ей помешать отправиться на адскую пирушку. Она была помещена под замок в помещение, откуда не было никакой возможности выбраться, и охранялась специально приставленными к ней людьми, которые постоянно наблюдали за ней в замочную скважину. Эти люди сообщили, что как только ее доставили в это помещение, она немедленно повалилась на кровать; при этом казалось, что ее члены абсолютно не гнутся. Избранные представители трибунала, серьезные и внимательные доктора вошли в комнату. Они стали будить женщину. Вначале это не получалось и пришлось основательно ее потрясти. Те м не менее она оставалась недвижимой. Тогда ее стали довольно грубо щипать. Наконец, принесли зажженую свечу и держали у ее ступни, пока на ней не появились следы ожога. Женщина никак не реагировала на происходящее. Через некоторое время к ней вернулись чувства. Она села и в подробностях рассказала, что случилось с нею на шабаше, где именно она была, сколько там было человек, какие проводились ритуалы, о чем говорилось. Потом она пожаловалась на боль в ноге. На следующий день отцы объяснили ей, как все происходило, что она и не покидала этого места и что боль происходит от свечки, эксперимент с которой был необходим для установления истины. Обращались они с ней строго, но по-отечески, и после того, как она исповедовалась в своей ошибке и обещала впредь противиться таким скверным фантазиям, ей предписали соответствующее случаю покаяние и отпустили.
Среди известных случаев, которые расследовал Анри Боге, есть следующий: в июне 1598 года молодой Жорж Гандильон признался, что приходил на шабаш, в заброшенное местечко под названием Фонтенель, у деревни Незар, и что иногда он также приезжал туда на коне. Более того, в обвинительном заключении есть следующие слова: «Жорж Гандильон в ночь на Страстную пятницу лежал в своей кровати, окоченевший подобно трупу, в течение трех часов, а затем неожиданно пришел в себя. Впоследствии он был сожжен живым вместе со своим отцом и сестрой». [330]
Поскольку Боге, один из главных для нас авторитетов, обсуждает все связанное с шабашами особенно подробно в своем сочинении «Discours des Sorciers», то будет уместным дать здесь подзаголовки и разделы его ученого и обширного труда. [331]
Глава XVI. Как и каким образом колдуны и ведьмы переносятся на шабаш.
1. Иногда они переносятся туда, оседлав палку или метлу, иногда на овце или козле, иногда – высоким черным человеком.
2. Иногда они натирают себя мазями, иногда этого не делают.
3. Некоторые люди, не являясь колдунами, будучи намазаны, переносятся, тем не менее, на шабаш. Почему так происходит?
4. Мази и натирания в действительности не нужны ведьмам и на самом деле не могут доставить их на шабаш.
5. Иногда ведьмы переносятся на шабаш порывом ветра или неожиданным ураганом.
Глава XVII. Ведьмы могут иногда приходить на шабаш пешком.
Глава XVIII. Является ли путешествие на шабаш воображаемым?
1 – 3. Причины, по которым можно такое предположить, и примеры этого. 2. Показания, подтверждающие эту точку зрения; пример того, как одна женщина совершила воображаемое путешествие на шабаш.
4. Причины, по которым можно предположить, что путешествие на шабаш является реальным, а не воображаемым.
5. Как следует понимать повествования об Эрихтое и Аполлонии, первый из которых вернул к жизни солдата, а второй молодую девушку.
6. Колдуны не могут возвращать мертвых к жизни. Примеры.
7. Та к же, как еретики не могут совершать чудеса. Примеры.
8. Личное мнение автора о предмете, обсуждаемом в этой главе.
9. Сатана весьма часто обольщает людей. Примеры.
Глава XIX.
1. Ведьмы отправляются на шабаш около полуночи.
2. Причины, по которым шабаши обычно проводятся по ночам.
3. Сатана радуется темноте и всему черному, поскольку они противоположны белизне и свету, радующим небеса.
4. На шабаше ведьмы танцуют спина к спине. Как правило, они одевают маски.
5 – 8. При крике петуха шабаш немедленно прекращается, и все покидают это место. Причины этого.
6. Голос петуха пугает Сатану тем же образом, как приводит он в ужас львов и змей.
7. Некоторые авторы отмечают, что демоны боятся обнаженного меча.
Глава XX. Дни, в которые проводятся шабаши.
1. Шабаш может быть проведен в любой день недели, но предпочтение отдается пятнице.
2. Шабаши также проводятся в основные праздники календаря.
Глава XXI. Места, в которых проходят шабаши.
1. По мнению многих авторов, место проведения шабаша обозначено несколькими деревьями или крестом. Мнение автора по этому поводу.
2. Интересное сообщение о месте, где проходил шабаш.
3. У места проведения шабаша должен быть источник воды. Причины этого.
4. Если в месте проведения шабаша нет воды, то ведьмы выкапывают яму и мочатся в нее. Причины этого.
Глава XXII. Проведение шабаша.
1. Ведьмы поклоняются дьяволу, являющемуся в форме высокого черного человека или козла. Они предлагают ему свечи и целуют его в зад.
2. Они танцуют. Описание танцев.
3. Они предаются всяким грязным извращениям. Дьявол превращается в инкуба и суккуба.
4. Ужасные оргии и мерзкие совокупления у евхитов и гностиков.
5. Пир ведьм на шабаше. Их еда и питье. Каким образом они благодарят за это до и после трапезы.
6. Однако эта еда не может утолить их аппетита, и они всегда встают от стола такими же голодными, как и до еды.
7. Когда они заканчивают свою трапезу, они полностью отчитываются перед дьяволом в своих действиях.
8. Они вновь отвергают Бога, их крещение и т. д. Как Сатана наставляет их делать зло.
9. Они поднимают темные бури.
10. Они проводят свои мессы. Об одеяниях их священников и святой воде.
11. Иногда в заключение шабаша Сатана как бы исчезает во вспышке пламени, и от него остаются лишь угольки. Все присутствующие берут малую их часть для того, чтобы потом использовать в магических целях.
12. Сатана всегда и во всем подобен обезьяне, подражающей Господу.
Собственно, процедура проведения шабашей сильно различалась в зависимости от эпохи, страны и района, где они проводились. Более того, даже стиль жизни и темперамент участников ассамблей были совершенно различными. Таким образом, можно отметить лишь основные и наиболее значимые церемонии, которые проходили на этих адских собраниях. Внимательное и подробное изучение шабашей потребовало бы отдельного тома, поскольку вполне возможным представляется реконструирование ритуалов ведьм в каждом отдельном случае, хотя порядок их проведения часто разнился.
Дом Кальме совершенно ошибался, когда сказал: «Пытаться описать шабаш – значит, пытаться описать нечто не существующее и никогда не существовавшее, разве что в возбужденном и неупорядоченном воображении колдунов и ведьм: картины шабашей, которые нам рисуют, – просто фантазия тех, кто видел сны о том, как перенесся по воздуху на шабаш» [332] . Счастливый скептик! К несчастью, шабаши как существовали раньше, так существуют и сейчас. Просто проводятся они не в покинутых пустошах, на холмах или в заброшенных местах, а в подвалах и погребах, в пустых домах с невинными табличками «Продается».
Председатель шабаша на местных небольших сходках был, как правило, главой районного отделения (сатанистской организации). При собраниях более многочисленных, куда собирались ведьмы из разных мест, председательствовал Великий Магистр, чье положение зависело от количества подчиненных ведьм и территории его «епархии». Как бы там ни было, этого Магистра обычно называли дьяволом, а его помощники и сопровождающие иногда именовались демонами или дьяволами. Эти наименования вызвали немалый беспорядок в отчетах о шабашах, судебных протоколах и признаниях подсудимых. Но во многих случаях вполне очевидно, и вера не позволяет нам сомневаться в этой возможности, что сам принцип зла, воплотившись, присутствовал на сборищах своих одурманенных поклонников. Та к понимали это отцы Церкви, таково заключение богословов, боровшихся с этими темными мерзостями. С метафизической точки зрения это возможно, с исторической – несомненно.
Когда человек, как правило, мужчина, был председателем на этих собраниях и направлял ритуальное действо, он нередко появлялся на них в чудовищном и гротескном одеянии и маске. Иногда он, впрочем, даже не пытался скрывать свою внешность. Эти маскарадные костюмы, как правило, подражали животным и уходили корнями еще в древние языческие обряды. Колдуны и ведьмы наследовали их через церемонии язычников. Уже в «Liber Penitentialis» св. Теодора, архиепископа Кентерберийского (668 – 690) содержится запрет на подобные переодевания. В 27-й главе осуждаются те, кто «in Kalendas Ianuarii in ceruulo et in uitula uadit» (Если кто-либо на январские календы переоденется оленем или быком, превратится в дикое животное, одевшись в кожи животных из стад, и оденет на себя голову зверя, то пусть за подобное превращение епитимья длится три года, ибо это – от дьявола).
Среди тех многочисленных животных, чье обличье принимал Магистр шабаша (дьявол, как мы его называем), особенно часто встречаются бык, кот и особенно козел. Так, на языке басков шабаш называется «Akhelarre» (козлиное пастбище). Иногда, как рассказывали, лидер сатанистов просто показывался в зверином обличии, в черной поросшей волосами коже, с рогами, копытами, клыками и хвостом. По сути, это то же самое одеяние, которое одевал актер, игравший на сцене демона. [333] В старой немецкой балладе «Druten Zeitung», отпечатанной в Шмалькальдене в 1627 году, «чтобы петь ее на мотив «Доротеи», сказано, что судьи, жаждавшие получить признание от ведьмы, заслали в донжон, где она томилась, палача, одетого в медвежью кожу с подшитыми рогами, копытами и хвостом. Несчастная узница, думая, что Люцифер действительно посетил ее, тотчас воззвала к нему за помощью:
Man shickt ein Henkersnecht
Zu ihr in Gefаngniss n’unter
Den man hat kleidet recht,
Mit einer Bаrnhaute,
Als wenns der Teufel wаr;
Als ihm die Drut anschaute
Meints ihr Buhl kam daher.
Очень важным представляется мнение об этих поверьях известного и эрудированного бенедиктинского аббата Регинона Прюмского (906), который в обширном труде «De ecclesi-asticis disciplinas» пишет: «Не следует утаивать, что некоторые женщины, полностью отошедшие от веры и воспоследовавшие за Сатаной, соблазненные иллюзиями и фантастическими видениями, насылаемыми демонами, твердо верят и открыто утверждают, что глухой ночью они скачут на неких зверях вместе с языческой богиней Дианой и бесчисленными ордами других женщин и что в эти тихие часы они проделывают весьма большой путь и повинуются ей как своей повелительнице, и в некие иные ночи их вызывают, чтобы они поклонились ей и воздали должное» [305] . Иногда ведьмы ездят на венике или помеле, иногда на животных, и полету по воздуху, как правило, предшествует натирание магической мазью. Существуют различные рецепты этих мазей, интересно, что в них, как правило, включались смертельные яды – аконит, белладонна и болиголов [306] . Хотя в известных случаях использование подобных натираний и могло дать известный физиологический результат, лучше всего о причинах их употребления говорит Дельрио: «Дьявол в состоянии перенести их на шабаш без употребления мази, как часто он и делает. Но по ряду причин он предпочитает, чтобы они использовали эти натирания. Иногда, если ведьмы боятся, это помогает им преодолеть панику. Если они молоды и нежны, то так легче будет им претерпеть объятия Сатаны, принявшего облик человека, поскольку сей ужасной мазью он притупляет их чувства и убеждает несчастных созданий, что в липкой смазке скрыты особые достоинства. Иногда же он делает это в насмешку над Святыми Дарами и таким образом мистическими церемониями вводит нечто вроде ритуала и литургии в звериные оргии шабаша». [307] Хотя повсеместно принято было мнение, что ведьма может передвигаться по воздуху [308] на шабаш, оседлав метлу или какую-либо палку, интересно отметить, что лишь в редких случаях они действительно признавались в том, что использовали этот вид воздушного транспорта. Пол Гриллан в трактате «De Sacrilegiis» (Лион, 1533) рассказывает о ведьме из Рима, которая во время судебного разбирательства, бывшего за семь лет до выхода книги, призналась в том, что летала в воздухе, смазав тело неким магическим снадобьем. Очевидно, наиболее подробно на эту тему писал Боге, [309] тщательнейшим образом собравший обширный материал во время процессов в провинции Франш-Конте летом 1598 года. Он совершенно откровенно приводит такие примеры, как нижеследующий: «Francoise Secretain disoit, que pour aller au Sabbat, elle mettoit un baston blanc entre ses iambes et puis prononcait certaines paroles et des lors elle estoit portee par l’air iusques en l’assemblee des Sorciers» (Франсуаза Секретен признала, что для того, чтобы оказаться на шабаше, она помещала себе между ног белую палочку и затем произносила определенные слова, после чего переносилась по воздуху на собрание колдунов). В другом месте она признается: «qu’elle avoit este vne infinite de fois au Sabbat... et qu’elle y alloit sur vn baston blanc, qu’elle mettoit entre ses iambes» (что бывала на шабашах очень часто... и что туда она направлялась с помощью белой палки, которую помещала себе между ног). Надо заметить, что во втором утверждении она не говорит, что с помощью палки она перемещалась по воздуху. Опять «Francoise Secretain y estoit portee (au Sabbat) sur vn baston blanc. Satan y transporta Thieuenne Paget et Antide Colas estant en forme d’vn homme noir, sortans de leurs maison le plus souuent par le chemine». «Сlaudine Boban, ieune fille confessa qu’elle et sa mere mon-toient sur vne ramasse, et que sortans le contremont de la chemi-nee elles alloient par l’air en ceste facon au Sabbat» (Франсуаза Секретен была перенесена (на шабаш) на белой палке. Сатана, приняв форму высокого темного человека, доставил туда также Тиен Паже и Антиду Колас, которые, как правило, покидали свой дом с помощью дымохода... Клодин Бобан, молодая девушка, призналась, что она и ее мать разъезжали на помеле и что, выезжая из дома через печную трубу, они таким образом переносились по воздуху на шабаш). Записка на полях толкует слово «ramasse», как «autrement balai, et en Lyonnois coiue».
Глэнвилл пишет, что Джулиана Кокс, одна из ведьм сомер-сетского ковена (1665), сказала, что «однажды вечером она вышла из своего дома и прошла около мили, когда к ней приблизились, скача на метлах, три человека, находившиеся примерно в полутора ярдах над землей. Двух из них она знала, это были ведьма и колдун». Вполне возможно, что здесь мы имеем дело с неким преувеличением. Нам известно, что одна из фигур ведьмовского танца заключалась в том, что исполняющие его подпрыгивали в воздух так высоко, как только могли, и, вероятно, трое увиденные Джулианой практиковались как раз в этом упражнении. В этом смысле подходящей представляется цитата Реджинальда Скота из сочинения Бодена. Говоря о веселье шабаша, он сообщает, что «и пока они ели и плясали, у каждого в руке была метла, и они воздевали ее высоко в воздух». Также он сказал, что эти гуляющие, а лучше сказать, танцующие по ночам ведьмы перенесли из Италии во Францию танец, который называется La Volta [310] . Cэр Джон Дэвис в своей работе «Оркестр, или Поэма о танце» (1596) описывает лавольту как «высокое подпрыгивание и быстрое кружение». Де Ланкр замечает, что после обычного деревенского танца на шабаше ведьмы высоко подпрыгивали в воздух. «Apres la dance ils se mettent par fois a sauter». [311] Во время своих собраний некоторые из абердинских ведьм (1597) «танцевали дьявольский танец, скакали на деревьях немалые пространства». На старой иллюстрации, изображающей доктора Фиана и его компанию скачущей вокруг церкви Северного Бервика, ведьмы изображались бегущими и подпрыгивающими в воздухе, некоторые верхом на метлах; другие несли их в руках.
В шкафу дамы Алисы Кителер из Килкенни, арестованной в 1324 году по обвинению в ночных встречах с фамилиаром Артиссоном и многочисленным сопутствующим обвинениям колдовстве, была обнаружена трубочка с мазью, которой она смазывала посох, «с помощью коего она передвигалась везде и всегда таким образом, как она того хотела». [312] В ходе процесса Марты Керье, известной ведьмы и «буйной карги», проведенного судом Ойера и Терминера в Салеме, 2 августа 1692 года был вынесен обвинительный вердикт, восьмая глава которого гласила: «Фостер, признавшая, что занималась ведовством, за которое она подвергнута заключению, подтвердила, что она видела заключенную на некоторых ведьмовских собраниях и что это никто иная, как Керье, которая убедила ее стать ведьмой. Она призналась, что Дьявол переносил их на шесте на собрание ведьм. Но шест сломался, и она повисла у Керье на шее, и обе они упали на землю. Она пострадала при падении, так что долго не могла оправиться». [313]
Во многих случаях вполне очевидно, что речь не идет о реальном полете по воздуху. Имела место ритуальная езда верхом на метлах или палках.
Вместе с тем следует отметить, что существует и действительная левитация, феномен, безусловно, необычный, но тем не менее известный, многократно фиксировавшийся на современных сеансах спиритизма, где происходила как левитация отдельных личностей, что непосредственно относится к рассматриваемой нами теме, так и поднятие в воздух столов и стульев без участия человека или каких-либо вспомогательных механизмов и при условиях, которые делают невозможным объяснение этих явлений ловкостью рук, шарлатанством или иллюзией. Из массы неопровержимых свидетельств можно выбрать удивительные слова сэра Вильяма Крукса о левитации. «Это происходило, – пишет он, – четыре раза в моем присутствии в темноте, но... я говорю лишь о тех случаях, когда доводы разума подтверждались органами чувств... Однажды я видел стул, на котором сидела леди, который поднялся на несколько дюймов от земли. Другой раз леди стала на колени на стуле таким образом, что можно было видеть все его ножки. Потом он поднялся на три дюйма и оставался в таком положении около 10 секунд, затем медленно опустился вниз».
Самый удивительный случай левитации, свидетелем которого я был лично, произошел с мистером Хоумом. Трижды я видел, как он поднимался с пола комнаты вверх... Каждый раз я имел полную возможность наблюдать, как это происходит. Существует не менее сотни документальных записей, свидетельствующих о полетах мистера Хоума. [314]
В июле 1871 года лорд Линдсей рассказывал: «Я сидел с м-ром Хоумом и лордом Адэром. Присутствовал также один из его родственников. М-р Хоум вошел в транс и в этом состоянии перенесся через окно комнаты, смежной с нашей, и появился у нашего окна. Расстояние между окнами было около 6 футов 6 дюймов, и между ними не было никакой опоры. Выступ у каждого окна был не более чем в 12 дюймов и служил для того, чтобы ставить на него горшки с цветами. Мы слышали, как раскрылось окно в соседней комнате, и почти немедленно увидели Хоума, парящим в воздухе за нашим окном». [315]
Вильям Стентон Мозес пишет о своей левитации в августе 1872 года в присутствии надежных свидетелей: «Я был вознесен вверх... когда я обрел равновесие, то сделал отметку (карандашом) на стене, противоположной моей груди. Эта отметка находится где-то в шести футах от пола... Из ее расположения очевидно, что моя голова находилась очень близко к потолку... Я просто взлетел и затем опустился на то же место». [316]
Если мы обратимся к житиям святых, то увидим, что и здесь нередко наблюдались подобные явления. Мы упомянем лишь о нескольких подобных эпизодах из поистине бесконечного списка.
Св. Франциск Ассизский часто «поднимался над землей на высоту три, иногда четыре локтя»; тот же феномен многократно наблюдался различными свидетелями в течение столетий. Среди тех, кто во время молитвы поднимался над землей, удостоенная стигматов св. Екатерина Сиенская, св. Колетт, Рейньеро де Борго Сан-Сеполькро, св. Катерина де Риччи, св. Альфонс Родригес, св. Мария Магдалина де Пацци, Раймунд Рокко, бл. Карл де Сецце, св. Вероника Джулиани (ка-пуцинка), св. Герард Майелла (редемпционист-чудотворец), чудесный мистик Анна Катерина Эммерих, Доминика Барба-льи (умерла в 1858 году) из Монте-Санто-Савино (Флоренция), летавшая едва ли не каждый день. Св. Игнатий Лойола, погрузившись в глубокую молитву (по свидетельству Иоанна Паскаля), поднялся от пола более чем на фут. Св. Тереза и св. Хуан де ла Круц левитировали совместно, свидетелем чего стали Беатриса де Хесус и весь женский монастырь. [317] Cв. Альфонс Лигьери, проповедуя в церкви св. Иоанна Крестителя в Фодже, поднялся перед глазами всей конгрегации на несколько футов над землей. [318] Джемма Гальгани из Лукки, умершая 11 апреля 1903 года, в сентябре 1901 года во время молитвы перед почитаемым распятием поднялась в воздух, будучи в небесном трансе, и в течение нескольких минут оставалась над полом. [319] Св. Иосиф Купертинский (1603 – 1663), один из самых необычных мистиков XVII столетия, вся жизнь которого представляется серией высоких порывов и мистических экстазов, нередко поднимался в воздух и оставался там долгое время. Это чудо привлекало к себе такое внимание, что настоятели пересылали его из одного монастыря в другой, и в итоге он умер в маленьком высокогорном городке Осимо, где до сих пор почитаются его мощи. В течение многих лет он служил мессу у отдельного алтаря, и необычайно велики были дары, ниспосылаемые на него Св. Духом.
Думается, что мало столь благоухающих святостью святилищ, каковым является этот монастырь в Осимо. Во время моего визита к гробнице св. Иосифа я был глубоко тронут многочисленными напоминаниями о жизни святого, там сохранившимися, и добротой отцов его нынешнего братства.
Св. Филипп Нери и св. Франциск Ксавьер часто поднимались над землей во время службы и аскет св. Поль де ла Круа, как пишет бл. Страмби: «Le serviteur de Dieu s’eleva en l’air a la hauteur de deux palmes, et cela, a deux reprises, avant et apres la consecration» [320] (Слуга Господень во время святой мессы дважды возносился в воздух на высоту в два локтя от земли, до и после освящения).
Хорошо известно, что в одной лондонской церкви некий благочестивый священник во время службы нередко левитировал, причем я сам наблюдал это явление, хотя сам св. отец не знал об этом до дня своей смерти.
Но, как справедливо отмечает Герр [321] , хотя и немало известно о святых, которые левитировали в религиозном экстазе, нельзя исключить того, что этот феномен может быть имитирован так или иначе силами зла, как это происходит явным образом в случае с медиумами-спиритами. Те м не менее, из агиографических источников нам неизвестно, чтобы святые в большом количестве поднимались совместно с земли или чтобы они переносились через воздушные пространства для того, чтобы встретиться в каком-либо определенном месте. Возможно ли, чтобы демоны смогли превзойти по силе величайших святых? Кроме того, надо помнить о том, что за исключением редчайших и исключительных случаев, вроде св. Иосифа Купертинского, левитировавшие поднимались на высоту не более фута или 18 дюймов, и даже это происходило очень редко, в моменты особой торжественности и концентрации всех психических сил.
Таким образом, мы подходим к вопросу, который долгое время волновал демонологов: посещали ли ведьмы шабаш в реальности или их путь туда так же, как и все, что они там делали, не более чем дьявольская иллюзия? Джованни Фран-ческо Понцинибио в труде «De Lamiis» [322] полностью склоняется к последнему взгляду, но здесь он становится жертвой рациональных предрассудков, в связи с чем знаменитый канонист Франсиско Пенья «наказал» его за опрометчивость суждений. В работе Пеньи «In Bernardi Comensis Dominicani Lucernam inquisitorum notae et eiusdem tractatum de stri-gibus» [323] содержится отличная подборка цитат, полностью дискредитирующая аргументы Понцинибио и подтверждающая справедливость судебных процессов над ведьмами словами авторитетов.
Шпренгер в «Молоте ведьм» (мы уже цитировали фрагмент о том, «как ведьмы телесно могут переноситься из одного места в другое») заключает: «можно считать доказанным, что колдуны могут переноситься в теле» [324] . Пол Гриллан задается вопросом: «Действительно ли колдуны и ведьмы или са-танисты могут быть перенесены в теле на шабаш и обратно дьяволом или следует считать, что эти явления относятся к области воображения?» Он вполне признает сложность и необычайную запутанность этого вопроса, почему и начинает свой ответ фразой: «Quaestio ista est multum ardua et famosa» [325] (Это очень сложный и часто обсуждаемый вопрос). Но св. Августин, св. Фома, св. Бонавентура и многие другие соглашаются, что эти перемещения в пространстве имели место в реальности, и Гриллан, пробалансировав долгое время между этими двумя выводами, наконец, заключает: «что касается меня, то я придерживаюсь мнения, что они действительно пе-ремещались». [326]
В своем «Compendium Maleficarum» Франческо Гуаццо обсуждает вопрос (Кн. 1, 13) «Действительно ли ведьмы телесно могут переноситься с места на место, посещая свои шабаши?» следующим образом: «Мнение, которого придерживаются последователи Лютера и Меланхтона, заключается в том, что, по их мнению, ведьмы участвуют во всех этих собраниях лишь в своем воображении, их сознание замутнено некоей дьявольской уверткой. В защиту этого предположения отрицатели указывают, что ведьм часто видели лежащими в определенном месте без движения (в то время как впоследствии они утверждали обратное). Более того, из жития св. Германа, которое уместно будет здесь процитировать, известно, что некоторые женщины заявляли, будто они отправляются на „банкет“, в то время как, по заверениям надежных свидетелей, они ложились и засыпали. Что подобного рода женщины легко поддаются обману, не подлежит сомнению... Я же придерживаюсь противоположного мнения, что в ряде случаев некоторые ведьмы действительно телесно переносятся на полуночный шабаш дьяволом, принимающим форму того или иного нечистого и чудовищного животного, чаще же всего козла. Та к полагают ведущие теологи и специалисты в области юриспруденции из Италии и Испании; это мнение подтверждается и католическими авторитетами. Большинство авторов придерживается именно такого взгляда, например, Торквема-да в своих комментариях к Гриллану, Реми, св. Петр Дамиа-ни, Сильвестр Авильский, Томмазо де Виа Гаэтани, Альфон-со де Кастро, Систо Сиенский, Пер Криспе, Бартоломео Спинья в глоссах на Понцинибио, Лоренцо Ананья и множество других, о которых для краткости здесь умалчивается» [327] . Кажется, эти слова можно привести в качестве итога всему вышесказанному. В энциклопедическом трактате «De Strigibus» [328] , написанном более ранним авторитетом Бернаром из Комо, есть такой значительный абзац: «Эти несчастные, действительно полностью контролируя свои чувства и не находясь в состоянии сна, посещают эти собрания, или скорее, оргии, и если место их проведения находится недалеко, то они идут туда пешком, по дороге весело беседуя. Если же им предстоит встреча в некоем отдаленном месте, то они переносятся туда дьяволом. Каким бы образом они ни попали в это место, нет сомнений, что путешествие это носит реальный, а не воображаемый характер. Нет также причин думать, что они действуют в помраченном сознании, когда отвергают католическую веру, поклоняются дьяволу, попирают ногами Крест Господень, оскверняют Святое Причастие, предаются грязному разврату и совокупляются посреди этого собрания, оскверняют себя связью с дьяволом, который является им в обличии человека и используется мужчинами как суккуб, обслуживая вместе с тем женщин, как инкуб» [329] .
Этот вывод можно считать очевидным и доказанным. Ведьмы действительно телесно посещают шабаши, богохульные и святотатственные оргии. Добираются ли они туда пешком, верхом или еще каким-либо способом, это уже детали. К каждому случаю здесь следует подходить индивидуально.
Нельзя отрицать того, что в ряде эпизодов значительную роль играли галлюцинации и самообман, но примеров таких не так уж и много, и они также подвергались разбору внимательных священнослужителей и судей, которые выносили им соответствующую оценку. Так, в «Молоте ведьм» Шпренгер сообщает о женщине, которая добровольно пришла в суд с тем, чтобы ее наказали как ведьму, и призналась братьям-доминиканцам, что по ночам она посещает шабаши и никакие заслоны и решетки не могут ей помешать отправиться на адскую пирушку. Она была помещена под замок в помещение, откуда не было никакой возможности выбраться, и охранялась специально приставленными к ней людьми, которые постоянно наблюдали за ней в замочную скважину. Эти люди сообщили, что как только ее доставили в это помещение, она немедленно повалилась на кровать; при этом казалось, что ее члены абсолютно не гнутся. Избранные представители трибунала, серьезные и внимательные доктора вошли в комнату. Они стали будить женщину. Вначале это не получалось и пришлось основательно ее потрясти. Те м не менее она оставалась недвижимой. Тогда ее стали довольно грубо щипать. Наконец, принесли зажженую свечу и держали у ее ступни, пока на ней не появились следы ожога. Женщина никак не реагировала на происходящее. Через некоторое время к ней вернулись чувства. Она села и в подробностях рассказала, что случилось с нею на шабаше, где именно она была, сколько там было человек, какие проводились ритуалы, о чем говорилось. Потом она пожаловалась на боль в ноге. На следующий день отцы объяснили ей, как все происходило, что она и не покидала этого места и что боль происходит от свечки, эксперимент с которой был необходим для установления истины. Обращались они с ней строго, но по-отечески, и после того, как она исповедовалась в своей ошибке и обещала впредь противиться таким скверным фантазиям, ей предписали соответствующее случаю покаяние и отпустили.
Среди известных случаев, которые расследовал Анри Боге, есть следующий: в июне 1598 года молодой Жорж Гандильон признался, что приходил на шабаш, в заброшенное местечко под названием Фонтенель, у деревни Незар, и что иногда он также приезжал туда на коне. Более того, в обвинительном заключении есть следующие слова: «Жорж Гандильон в ночь на Страстную пятницу лежал в своей кровати, окоченевший подобно трупу, в течение трех часов, а затем неожиданно пришел в себя. Впоследствии он был сожжен живым вместе со своим отцом и сестрой». [330]
Поскольку Боге, один из главных для нас авторитетов, обсуждает все связанное с шабашами особенно подробно в своем сочинении «Discours des Sorciers», то будет уместным дать здесь подзаголовки и разделы его ученого и обширного труда. [331]
Глава XVI. Как и каким образом колдуны и ведьмы переносятся на шабаш.
1. Иногда они переносятся туда, оседлав палку или метлу, иногда на овце или козле, иногда – высоким черным человеком.
2. Иногда они натирают себя мазями, иногда этого не делают.
3. Некоторые люди, не являясь колдунами, будучи намазаны, переносятся, тем не менее, на шабаш. Почему так происходит?
4. Мази и натирания в действительности не нужны ведьмам и на самом деле не могут доставить их на шабаш.
5. Иногда ведьмы переносятся на шабаш порывом ветра или неожиданным ураганом.
Глава XVII. Ведьмы могут иногда приходить на шабаш пешком.
Глава XVIII. Является ли путешествие на шабаш воображаемым?
1 – 3. Причины, по которым можно такое предположить, и примеры этого. 2. Показания, подтверждающие эту точку зрения; пример того, как одна женщина совершила воображаемое путешествие на шабаш.
4. Причины, по которым можно предположить, что путешествие на шабаш является реальным, а не воображаемым.
5. Как следует понимать повествования об Эрихтое и Аполлонии, первый из которых вернул к жизни солдата, а второй молодую девушку.
6. Колдуны не могут возвращать мертвых к жизни. Примеры.
7. Та к же, как еретики не могут совершать чудеса. Примеры.
8. Личное мнение автора о предмете, обсуждаемом в этой главе.
9. Сатана весьма часто обольщает людей. Примеры.
Глава XIX.
1. Ведьмы отправляются на шабаш около полуночи.
2. Причины, по которым шабаши обычно проводятся по ночам.
3. Сатана радуется темноте и всему черному, поскольку они противоположны белизне и свету, радующим небеса.
4. На шабаше ведьмы танцуют спина к спине. Как правило, они одевают маски.
5 – 8. При крике петуха шабаш немедленно прекращается, и все покидают это место. Причины этого.
6. Голос петуха пугает Сатану тем же образом, как приводит он в ужас львов и змей.
7. Некоторые авторы отмечают, что демоны боятся обнаженного меча.
Глава XX. Дни, в которые проводятся шабаши.
1. Шабаш может быть проведен в любой день недели, но предпочтение отдается пятнице.
2. Шабаши также проводятся в основные праздники календаря.
Глава XXI. Места, в которых проходят шабаши.
1. По мнению многих авторов, место проведения шабаша обозначено несколькими деревьями или крестом. Мнение автора по этому поводу.
2. Интересное сообщение о месте, где проходил шабаш.
3. У места проведения шабаша должен быть источник воды. Причины этого.
4. Если в месте проведения шабаша нет воды, то ведьмы выкапывают яму и мочатся в нее. Причины этого.
Глава XXII. Проведение шабаша.
1. Ведьмы поклоняются дьяволу, являющемуся в форме высокого черного человека или козла. Они предлагают ему свечи и целуют его в зад.
2. Они танцуют. Описание танцев.
3. Они предаются всяким грязным извращениям. Дьявол превращается в инкуба и суккуба.
4. Ужасные оргии и мерзкие совокупления у евхитов и гностиков.
5. Пир ведьм на шабаше. Их еда и питье. Каким образом они благодарят за это до и после трапезы.
6. Однако эта еда не может утолить их аппетита, и они всегда встают от стола такими же голодными, как и до еды.
7. Когда они заканчивают свою трапезу, они полностью отчитываются перед дьяволом в своих действиях.
8. Они вновь отвергают Бога, их крещение и т. д. Как Сатана наставляет их делать зло.
9. Они поднимают темные бури.
10. Они проводят свои мессы. Об одеяниях их священников и святой воде.
11. Иногда в заключение шабаша Сатана как бы исчезает во вспышке пламени, и от него остаются лишь угольки. Все присутствующие берут малую их часть для того, чтобы потом использовать в магических целях.
12. Сатана всегда и во всем подобен обезьяне, подражающей Господу.
Собственно, процедура проведения шабашей сильно различалась в зависимости от эпохи, страны и района, где они проводились. Более того, даже стиль жизни и темперамент участников ассамблей были совершенно различными. Таким образом, можно отметить лишь основные и наиболее значимые церемонии, которые проходили на этих адских собраниях. Внимательное и подробное изучение шабашей потребовало бы отдельного тома, поскольку вполне возможным представляется реконструирование ритуалов ведьм в каждом отдельном случае, хотя порядок их проведения часто разнился.
Дом Кальме совершенно ошибался, когда сказал: «Пытаться описать шабаш – значит, пытаться описать нечто не существующее и никогда не существовавшее, разве что в возбужденном и неупорядоченном воображении колдунов и ведьм: картины шабашей, которые нам рисуют, – просто фантазия тех, кто видел сны о том, как перенесся по воздуху на шабаш» [332] . Счастливый скептик! К несчастью, шабаши как существовали раньше, так существуют и сейчас. Просто проводятся они не в покинутых пустошах, на холмах или в заброшенных местах, а в подвалах и погребах, в пустых домах с невинными табличками «Продается».
Председатель шабаша на местных небольших сходках был, как правило, главой районного отделения (сатанистской организации). При собраниях более многочисленных, куда собирались ведьмы из разных мест, председательствовал Великий Магистр, чье положение зависело от количества подчиненных ведьм и территории его «епархии». Как бы там ни было, этого Магистра обычно называли дьяволом, а его помощники и сопровождающие иногда именовались демонами или дьяволами. Эти наименования вызвали немалый беспорядок в отчетах о шабашах, судебных протоколах и признаниях подсудимых. Но во многих случаях вполне очевидно, и вера не позволяет нам сомневаться в этой возможности, что сам принцип зла, воплотившись, присутствовал на сборищах своих одурманенных поклонников. Та к понимали это отцы Церкви, таково заключение богословов, боровшихся с этими темными мерзостями. С метафизической точки зрения это возможно, с исторической – несомненно.
Когда человек, как правило, мужчина, был председателем на этих собраниях и направлял ритуальное действо, он нередко появлялся на них в чудовищном и гротескном одеянии и маске. Иногда он, впрочем, даже не пытался скрывать свою внешность. Эти маскарадные костюмы, как правило, подражали животным и уходили корнями еще в древние языческие обряды. Колдуны и ведьмы наследовали их через церемонии язычников. Уже в «Liber Penitentialis» св. Теодора, архиепископа Кентерберийского (668 – 690) содержится запрет на подобные переодевания. В 27-й главе осуждаются те, кто «in Kalendas Ianuarii in ceruulo et in uitula uadit» (Если кто-либо на январские календы переоденется оленем или быком, превратится в дикое животное, одевшись в кожи животных из стад, и оденет на себя голову зверя, то пусть за подобное превращение епитимья длится три года, ибо это – от дьявола).
Среди тех многочисленных животных, чье обличье принимал Магистр шабаша (дьявол, как мы его называем), особенно часто встречаются бык, кот и особенно козел. Так, на языке басков шабаш называется «Akhelarre» (козлиное пастбище). Иногда, как рассказывали, лидер сатанистов просто показывался в зверином обличии, в черной поросшей волосами коже, с рогами, копытами, клыками и хвостом. По сути, это то же самое одеяние, которое одевал актер, игравший на сцене демона. [333] В старой немецкой балладе «Druten Zeitung», отпечатанной в Шмалькальдене в 1627 году, «чтобы петь ее на мотив «Доротеи», сказано, что судьи, жаждавшие получить признание от ведьмы, заслали в донжон, где она томилась, палача, одетого в медвежью кожу с подшитыми рогами, копытами и хвостом. Несчастная узница, думая, что Люцифер действительно посетил ее, тотчас воззвала к нему за помощью:
Man shickt ein Henkersnecht
Zu ihr in Gefаngniss n’unter
Den man hat kleidet recht,
Mit einer Bаrnhaute,
Als wenns der Teufel wаr;
Als ihm die Drut anschaute
Meints ihr Buhl kam daher.
- Алексей Минский
- Сообщения: 13008
- Зарегистрирован: Сб янв 27, 2018 3:58 am
- Откуда: Калиниград
- Интересы в магии: графическая магия, ЧМ, Вика
- Род занятий: практик, диагност
- Контактная информация:
Re: Женщина, ставшая жертвой демонов
Здесь мы имеем единичный пример того, как подобный маскарад послужил обретению доказательств вины ведьмы с использованием трюка. Абердинская ведьма Джонет Лукас (1597) сказала, что дьявол присутствовал на шабаше «в обличии некоего зверя». Но Агнесса Вобстер из того же ковена сообщила, что «Сатана явился им в обличии тельца», так что, возможно, использовалось два костюма. Габриэль Пелле (1608) признался, что он посетил шабаш, на котором председательствовал дьявол, и «le Diable estoit en vache noire» [334] . Франсуа Секретен, допрошенный в августе 1598 года, видел дьявола «tantost en forme de chat». Роланд де Вернуа признал, что «Le Diable se presenta pour lors au Sabbat en forme d’vn groz chat noir» [335] . О козле говорится во множестве разных источников. В Нижних Пиренеях (1609) «Le Diable estoit en forme de bouc ayant vne queue et audessous vn visage d’homme noir» (Дьявол появился в обличии козла с хвостом, зад же его был подобен лицу черного человека). Жан д’Агирре рассказывал, что виденный им дьявол был «en forme de bouc» [336] . Мария д’Агирре говорила, что «посреди кольца был огромный кувшин, откуда исходил дьявол в обличии козла». Жентьен ле Клерк, которого судили в Орлеане в 1614 году, «сказал, что, как ему рассказывали, когда ему было три года, мать представила его козлу, которого они называли l’Aspic» [337] . «Sur la trone, – пишет Герр, – est assis un bouc, ou du moins la forme d’un bouc, car le demon ne peut cacher ce qu’il est» [338] .
В 1630 году Елизабет Стивенсон, также именуемая Топпок, из Ниддри, сообщила судьям, что она в компании с Катериной Освальд, которая уже привлекалась к суду, так как была по поведению и по репутации ведьмой, и Александром Гамильтоном, «известным колдуном», отправилась в «убежище между Ниддри и Эдмистоном, где ей доверился дьявол и где он впервые открылся им, сначала в обличии жеребенка, а затем и человека, и назначил им новую встречу в Салкот Мюре». Когда один из знакомых Катерины Освальд по имени Александр Хантер, он же Гамильтон, он же Хаттарейк, «колдун Керль», «долгое время угрожавший окрестностям» [339] был схвачен в Дунбаре, он признался, что дьявол общался с ним в виде всадника на черном коне, или же приняв форму ворона, кота или собаки. Он был сожжен у Касл Хила, в Эдинбурге, в 1631 году.
Иногда присутствующие на шабаше надевают маски. Каноник Рибе пишет: «Les visiteurs du sabbat se cashent quelque-fois sous des formes bestiales, on se couvrent le visage d’un masque pour demeurer inconnus» [340] (Те, кто посещают шабаши, нередко переодеваются животными или прячут свои лица для того, чтобы не быть узнанными).
Когда знаменитый шабаш, на котором присутствовало 140 ведьм, проходил в Северном Бервике, на церковном дворе (дело было накануне дня поминовения умерших в 1590 году), и они танцевали «по всему двору церкви», «Джон Фиан вел за собой круг». Доктора из Саламанки упоминают о присутствии на шабашах людей, «aut aperta, aut linteo uelata facie» [341] (иногда с открытыми лицами, иногда со скрытыми льняными личинами). И Дельрио добавляет к этому: «Facie interdum aperta, interdum uelata larua, linteo, uel alio uelamine aut persona» [342] (Иногда можно видеть их лица, иногда они их скрывают с помощью маски, личины, льняного полотна или вуали).
Во второй половине XVIII столетия на территории Лимбурга действовала тайная организация, терроризировавшая всю округу. Называлась она «Козлы». Эти подонки встречались по ночам в некоей часовне и после развратных оргий, в ходе которых Сатане воздавались почести и происходило все то, о чем мы уже писали, описывая шабаши, надевали маски, имитирующие козлиные головы, облачались в длинные мантии и ходили компаниями по округе, грабя и разрушая. С 1772 по 1774 год трибунал Фокмона отправил на виселицу около четырехсот «козлов». Но полностью уничтожить эту организацию не удавалось до 1780 года, когда против нее были предприняты самые жесткие репрессии.
Среди племен, населяющих Конго, существует тайная организация поклонников Эгбо. Эгбо, или Экпе, – злой дух, подобный Сатане. Его ритуалы именуются обийанизмом, так как объектом поклонения здесь служит Оби, или дьявол. Поклонение дьяволу получило развитие среди многих варварских народов, например, у корадов и тупайа, живущих в непроходимых лесах в междуречье Прадо и Доче в Бразилии, у абипонов в Парагвае, также и у бакапинов, одного из народов Каффры, у негров Золотого Берега и негров Вест-Индии. В так называемых домах ю-ю маги Эгбо содержат деревянные статуи, к которым они относятся с величайшим почтением, так как они позволяют им узнавать будущее. У них проводятся некоторые календарные праздники, и интересно отметить, что их участники одевают жуткого вида черные маски с огромными рогами. Тех непосвященных, которые увидят эти маски, ожидает смерть.
Первой по важности церемонией шабаша было поклонение и служение дьяволу. Видимо, иногда этому предшествовала перекличка его поклонников. Агнесса Сэмпсон призналась, что на встрече в Северном Бервике, когда все собрание вошло в церковь, «Дьявол взошел на кафедру в образе маленького черного человека и стал окликать всех, и каждый отвечал ему „здесь“. Когда окликнули м-ра Роберта Грирсона, все так и заскакали и очень рассердились, так как ранее они согласились, что его следует прозывать Робертом Контроллером, или Шумным Робом. И первое, что спросил Дьявол, было, хорошо ли они служили ему, и что они сотворили после предыдущего собрания».
Ведьмы воздавали почести Сатане, или Магистру шабаша, занимавшему его место, простираясь перед ним, преклоняя колена, воздевая руки и склоняясь в поклоне. Высмеивая церковные поклоны и жесты, которые принято там совершать, поклонники Сатаны постепенно приближались к нему, изображая гротескные ужимки и гримасы, иногда широко расставив ноги, иногда пятясь задом наперед, как рассказывает Гуаццо: «Cum accedunt ad daemones eos ueneraturi terga obuertunt et cessim eum cancrorum more supplicaturi manus inuersas retro applicant» [343] . Но основным моментом ритуального поклонения следует счесть поцелуй, знаменитый osculum infame. Этот нечестивый и мерзкий ритуал обсуждается в деталях всеми демонологами и, видимо, наличествовал во всех странах. Так, Дельрио пишет: «На шабаше председательствует дьявол, господин шабаша, являющийся в каком-либо чудовищном обличии, обычно козла или гончей ада, сидящий на высоком троне. Ведьмы, присутствующие на шабаше, подходят к трону, дабы почтить его, повернувшись по ходу спиной и поклоняются ему... и затем в знак почтения они целуют его в зад». Гуаццо отмечает: «В знак почтения ведьмы целуют дьявола в зад». Людвиг Элих говорит: «Есть особый знак их почтения (побережем наши уши), они целуют Дьяволу зад» [344] . «Y al tiempo que le besan debajo de la cola, da una ventosidad de muy horrible olor» (добавляет испанский Relacion), «зловонный, мерзкий и грязный».
Цитировать демонологов дальше мы не будем, они писали совершенно то же самое. Томас Купер расценивает этот обряд как часть приема в ковен, но подобное предположение в корне неверно, если расценивать «поцелуй», как имевший место лишь при инициации новых ведьм. Существует множество свидетельств того, что обряд исполнялся и практикующими много лет ведьмами. «Во-вторых, – отмечает он, – когда ведьма представлена в ковен, она должна в подтверждение своих слов поцеловать Сатану в зад в качестве его нового вассала» [345] . Но вернемся к ведьмам Северного Бервика, которые уже давно пользовались самой скверной репутацией из-за своих деяний. «Итак, вышеназванная Агнесса Сэмпсон призналась, что дьявол, бывший в кирхе Северного Бервика и присутствовавший на их встрече в обличии человеческом [346] , видя, что они долго мешкают и толпятся на входе, присудил их всех к наказанию, которое заключалось в том, что они должны были поцеловать его в ягодицы в знак того, чем они ему обязаны. И, обнажившись, он возлег на кафедру, и все до одной сделали то, к чему он их побуждал» [347] .
Одним из основных обвинений, постоянно повторяемым на длительном церковном и гражданском процессе против ордена тамплиеров (1307 – 1314), было то, что младшие служители ордена должны были давать принимающим их туда старшим рыцарям osculum infame. Даже такой предубежденный автор, как Ли, принимает истинность этого обвинения. В данном случае, однако, эти поцелуи не имеют никакого отношения к волшебству, лишь к гомосексуализму, столь распространенному в ордене.
Весьма интересные детали известны нам из буллы от 8 июня 1303 года благородного, но оклеветанного папы Бонифация VIII, пишущего о деле Уолтера Лэнгтона, епископа Линчфилда и Ковентри (1296 – 1322) и казначея Эдуарда I. Этот прелат был обвинен в магии и поклонении дьяволу. «Некоторое время назад дошло до нас, что наш почтенный брат Уолтер, епископ Ковентри и Линчфилда, был предан поношению и обвинен как в английском королевстве, так и в других землях в том, что дал присягу Сатане, поцеловав его в зад, и что он часто проводит беседы со злыми духами» [348] . Епископ смог опровергнуть эти обвинения. Боден рассказывает о Гильоме Эделине, казненном в 1453 году за колдовство. Это был доктор Сорбонны, приор Сен-Жермен-ан-Лэ. «И вышеупомянутый сэр Гильом признался... что он поклонялся Сатане, который представал перед ним в образе барана, целуя ему ягодицы в знак почтения и признания его сеньором» [349] . Очень редкий трактат XIV столетия, направленный против вальденсов, помимо других обвинений, выдвигает и такие: «Item, in aliquibus aliis partibus apparet eis daemon sub specie et figura cati, quem sub cauda sigillatim osculantur» (Дьявол являлся им в обличии кота, которого они целовали sub cauda). [350]
Бартолеми Минге из Бреси, молодой человек 25 лет, которого судили в 1616 году, сказал, что на шабаше «он часто видел (дьявола) в обличии человека, державшего коня за уздечку, и они выходили к нему, чтобы его чествовать, причем каждый держал в руках свечу из черного воска» [351] . Эти свечи, как рассказывает Гуаццо, имели символический смысл и были необходимы для проведения ритуалов шабаша, отнюдь не предназначаясь исключительно для рассеивания тьмы: «Они приносили ему в дар черные свечи и в знак покорности целовали ему зад» [352] . Свечи были, как правило, черными, и одну из них, побольше других, обычно нес сам дьявол. На встрече в Северном Бервике, когда все ведьмы собрались в церкви, «Джон Фиан затворил врата кирхи и зажег свечи, которые как бы мерцали черным и располагались вокруг кафедры» [353] . Боге сообщает, что допрошенные им ведьмы признались в том, что шабаш сочетался с поклонением Сатане, «который появлялся иногда как высокий черный человек, иногда в обличии козла, и они, чтобы выразить свое почтение и воздать ему должное, предлагали ему свечи, которые горели синим пламенем» [354] . Джон Фиан также, поклоняясь дьяволу, «думал, что видел свет свечи... который казался синего цвета». Это, конечно, объясняется тем, что свечи специально изготовлялись из материалов, содержащих серу. Де Ланкр особо подчеркивает, что свечи или факелы, используемые при шабашах, были сделаны из смолы.
Важной чертой больших шабашей был ритуальный танец. Надо заметить, что танцами с древнейших времен в разных странах и в различные эпохи было принято выражать преданность божеству. Танец – это следование самой природе движения, примитивное выражение эмоций и идеалов. В древнем мире вряд ли было что-либо прекрасней ритмического благодарения напевов и танца, которые были столь любимы афинянами, вспоминавшими много столетий тот день, когда молодой Софокл представил хор в ознаменование победы при Саламине [355] . На лугах Элизиума мисты танцевали кругами под серебряный перезвон кимвала, неистово перебирая белоснежными ногами. Во время торжественного перенесения ковчега из дома Аминадава царь Давид «играл и плясал пред Господом». Св. Василий побуждал своих учеников учиться танцевать, пока они на земле, так как они должны готовиться к ангельским занятиям, возможно, ждущим их на небесах. Еще в XVII веке церемониальные танцы были обычным явлением в церкви. В 1683 году в обязанности старшего каноника входило вести хор мальчиков в соборе Парижа. Христиане Абиссинии придерживались мнения, согласно которому танцы были необходимой частью богослужения. Год за годом в Духов день сотни пилигримов танцуют на улицах Эхтернаха (Люксембург), направляясь к гробнице св. Виллиброда в церкви св. Петра. Раньше верующие должны были трижды станцевать вокруг двора великого аббатства, перед тем как пройти к святыне. Но следует сказать, что и теперь танец занимает свое место в ритуалах Святой Церкви. Трижды в год в севильском соборе, на Чистый четверг, Праздник Тела Христова и Непорочного Зачатия проводятся танцы перед специально сооруженным алтарем, украшенным цветами и свечами и воздвигнутым у внутренних дверей большого западного входа в собор. Церемония эта, скорее всего, восходит к XIII столетию.
Одеяния мальчиков, танцующих перед импровизированным алтарем, водруженным на праздник Благословения Тела Христова, относятся к периоду правления Филиппа III и состоят из коротких брюк, жакетов, свисающих с одного плеча, и камзола из красного атласа, украшенного богатой вышивкой. Носились также шляпы с белыми перьями и туфли с большими искрящимися пряжками. В Чистый четверг использовался костюм, в котором сочетались красный и белый цвета, и костюм голубого и белого цвета – в День Девы.
Восемь мальчиков-хористов с восемью помощниками танцевали с кастаньетами в руках под тихую музыку органного облигато в центре собора у украшенного алтаря, двигаясь медленно и грациозно. Все это продолжалось около четверти часа; собор наполнялся музыкой гимна, мальчики аккомпанировали себе (так же исполнялись и наши кэролс в старые времена) кастаньетами. Они пели перед алтарем двучастный гимн, в то время как священники стояли вокруг в полупоклоне.
Но лучше всего будет, если я процитирую слова мистера Артура Симонса, так как он сам присутствовал несколько лет назад на исполнении этого танца в Севилье: «Да, я счел его полным достоинства, совершенно религиозным, никто не может заподозрить его в легкости или декоративности. Освящение танца, направление того, что могло способствовать пороку, на путь добра, привнесение народного искусства, каковым является в Севилье танец, в церковь, то, что он нашел там место, говорит об удивительной мирской мудрости католицизма, благодаря которой ему удалось столь многого достичь в завоевании мира».
Не является вполне фантастичным и предположение этого автора о том, что святая месса заключает в себе некий древний религиозный танец. Удивительной плавности медленные движения, безусловно, могут выражать самое искреннее и почтительное благоговение так же, как цвет одеяний священнослужителей и звуки мелодии.
И поскольку танец столь религиозен по своей сути, то, конечно, как можно было ожидать, он подвергся осмеянию и искажению обезьяной Господа. Танец ведьм нечист, мерзок, порочен и неуклюж. Как указывает Гуаццо, даже движения их танцев отвратительны: «Они танцуют в круге, всегда, однако, продвигаясь налево» [356] . «Колдуны, – говорит Боге, – танцуют деревенские танцы спина к спине» [357] . Этот обычай совершенно противоположен настоящему деревенскому танцу. «Иногда, хотя и редко, – добавляет он, – они танцуют парами, иногда же один партнер здесь, а другой там, и всегда все перепутано» [358] . Де Ланкр пишет о ведьмовском веселье: «Непристойности, которые они вытанцовывают, трех видов... Первый – это нечто вроде чешского танца... второй с быстрыми переходами, их танцуют в кругу» [359] . В третьем танце шабаша колдуны и ведьмы строились друг за другом в линию и танцевали таким образом.
Старая баскская легенда в пересказе Эстефанеллы Хиригарэй повествует о том, как ведьмы собрались встретиться у старой печи для обжига извести, чтобы потанцевать в круге. В тех краях считалось, что это неотъемлемая часть шабаша. Де Ланкр отмечает, что кружение «по-чешски» особо почиталось колдунами Лабура. Сильвестр Маззолини (1460 – 1523), Магистр священного дворца и верный католик, противостоявший ересиарху Лютеру, в своем труде «De Strigimagia» [360] сообщает, что в Комо и Брешии немалое количество детей в возрасте от 8 до 12 лет часто посещало шабаши, но впоследствии было обращено в истинную веру благодаря неустанному попечению инквизиторов. По просьбе церковного руководства бывшие участники шабашей показали эти танцы, причем продемонстрировали необычайные искусность и умение при выполнении самых сложных и фантастических фигур, так что явным стало, что наставлявший их учитель был отнюдь не из людей. Марко де Викериа, доминиканский приор монастыря в Брюсселе, расследовал это дело, и поскольку был он человеком известным за свою проницательность и исключительную честность, то его свидетельство убедило многих прелатов в Риме, которые сначала скорее склонялись к тому, что здесь имеет место некое плутовство. В Бельгии, кстати, этот танец на шабаше был известен как павана.
В ходе процесса Фиана Агнесса Сэмпсон призналась, что «они танцевали на церковном дворе, Гэлик Дункан играл на трубе, а Джон Фиан вел хоровод. Следом за ним последовали Агнесса и ее дочь. Дальше пошли Кейт Грей, Джордж Нолис со своей женой... и все остальные кумушки... всего более ста человек» [361] . Далее она добавила, что «эта Джеллис Дункан пошла затем перед ними, пританцовывая и играя при этом на маленькой трубе [362] , именуемой еврейской, пока они не вступили в кирху Северного Бервика». [363] «Эти признания столь поразили короля Якова I (тогда он был еще Яковом VI Шотландским), что он позвал за названной Джеллис Дункан, которая сыграла сей танец перед Его Королевским Величеством».
Музыка, как правило, сопровождает танцы, и есть немало свидетельств тому, что на шабашах играли на разных музыкальных инструментах, скрипках, флейтах, тамбуринах, цитрах, гобоях, а в Шотландии – и на волынках. Играли все ведьмы, имеющие какие-либо умения, и частенько они услаждали компанию известными мелодиями, переиначенными на вульгарный лад. Однако концерты эти неизменно кончались полным диссонансом и жутким шумом. Попирались законы как пристойности, так и гармонии. В августе 1590 года некий Николай Лагернхард на пути в Ассенкурию шел по лесу и неожиданно увидел сквозь деревья танцующих мужчин и женщин. Движения их были фантастичными и непристойными. В удивлении он перекрестился и произнес имя Господа. Люди из этой компании увидели его и погнались за ним, но перед этим он успел узнать многих ведьм. Он посчитал своим долгом оповестить церковные трибуналы, и несколько человек во время первого же допроса совершенно признали свои деяния. Среди них был пастух по имени Михаил, пользовавшийся отличной репутацией благодаря своим музыкальным талантам и удивительному завораживающему голосу. Он сообщил, что был на этих собраниях главным волынщиком и его способности были постоянно востребованными. На шабашах поменьше (aquelarre) в Цугаррамурди, деревушке в Наварре, около 600 человек, собравшись в Бастанской долине, в 12 лигах от Памплоны, побуждали некоего Хуана де Гойбуру играть на флейте и Хуана де Сансина – на тамбурине. Двое этих несчастных, покаявшись в своих грехах, вернулись в лоно Матери-Церкви. Синклер в своей Реляции XXXV «О некоторых молитвах, заклинаниях и призывах, используемых в Северной Шотландии» говорит: «Поскольку дьявол создал заклинания, то он также и автор тех богомерзких песен, которые ими поются. Почтенный священник сообщил мне, что ему исповедовался волынщик дьявола, колдун, в том, что во время танцев злой дух научил его, как играть Песнь зла и как ее петь, и после той ночи все юноши и девушки города распевали ее на улицах. Повторять ее было бы ересью». Филипп Людвиг Элих, таким образом, суммирует известные факты: «Все предавшиеся злу компании и подлый сброд поют самые мерзкие приапические и запретные песни в честь дьявола. Одна ведьма выкликает: „Харр! Харр!“ Другая карга: „Дьявол! Дьявол!“ Прыжок туда, прыжок сюда, третья: „Скачи туда, скачи сюда“, еще одна: „Саваоф, Саваоф“. И так участники дикой оргии впадают в бешенство, и все, кто есть на этом бедламе, начинают визжать, шипеть, выть, завывать и выкрикивать непристойные здравицы» [364] . Но из всех ужасов шабаша едва ли не самым чудовищным было то, каким надругательствам подвергалось посреди этого хаоса Святое Причастие. И поскольку ни один христианин не примет Святое Причастие, не попостившись должным образом перед этим, то ведьмы в посмеяние заповедей Христовых пировали подобно волкам и удовлетворяли свои аппетиты самой разнообразной пищей, потребляли как мясо, так и вино, перед тем как перейти к адским ритуалам. Часто эти оргии продолжались посреди грязного обжорства и пьянства.
Гуаццо пишет: «Столы накрыты и соответственно украшены, в то время как они рассаживаются и начинают заглатывать пищу, которую дарует им дьявол или приносит с собой отдельно каждый из участников шабаша» [365] . Также и Де Ланкр пишет: «Многие писатели рассказывают, что колдуны на шабаше поедают пищу, которую дает им дьявол, но очень часто на столе бывает лишь то, что они принесли сами. Иногда отдельные столы украшены редкостными деликатесами, на других же – требуха и потроха». «На их банкетах подается различная еда в зависимости от того, где проходит шабаш и кто на нем присутствует» [366] . Вполне понятным кажется, что если местный глава ведьм, председательствующий на этих собраниях в absente diabolo, был человеком состоятельным, то и еда подавалась изысканная, и вина можно было выбрать разного; если же собрание ковена происходило в сельской местности, а ведьм возглавлял человек небогатый, то на стол подавалась лишь еда из крестьянских закромов. Когда ланкаширские ведьмы собрались в 1613 году в башне Малкинг, то на столе перед ними расположились «говядина, бекон и зажаренный баран», последний был убит за 24 часа до этого Джеймсом Девисом. В 1633 году Эдмунд Робинсон рассказал, что ведьмы Пендла предложили ему «мясо и хлеб на доске, питье в стакане», также «у них дымилось мясо, лежало комьями масло, было молоко» – настоящее деревенское пиршество. Элис Дьюк, сомерсетская ведьма, допрошенная в 1664 году, призналась, что дьявол «приказал им приветствовать его, когда он приходит, и принес им вина, пиво, пирогов и другой еды» [367] . Во время суда над Луи Гофриди в Эксе в 1610 году было дано следующее описание банкета на шабаше: «Затем они трапезничали, и столы различались по трем категориям. Те, кто распределяли хлеб, имели буханки, сделанные из пшеницы, похищенной в разных местах. Пили они мальвазию, чтобы почувствовать возбуждение. Те, кто разносили чаши, добывали вино из погребов, где оно хранилось. Иногда они ели нежную плоть маленьких детей, которые были убиты и приготовлены в некоей синагоге. Порой детей приносили туда еще живыми, ведьмы похищали их из домов, если представлялся удобный случай» [368] . Во многих местах ведьмы не могли достать мальвазии, так как Боге отмечает, что на некоторых шабашах «они нередко пили вино, но чаще у них была лишь вода» [369] .
Существуют записи о несъедобной иди безвкусной пище, которую, тем не менее, потребляли на шабашах, известно также, что на столах могли находиться отбросы и падаль. Это происходило, по-видимому, в тех случаях, когда в оргиях участвовали сверхъестественные существа из бездны.
Доктора из Саламанки утверждают: «Пир их составляет еда, приготовленная ими самими или принесенная дьяволом. Иногда у них деликатесы и утонченные блюда, иногда пирог, приготовленный из убитых ими детей или расчлененных трупов. Нечто вроде молитвы произносится перед трапезой» [370] . Гуаццо описывает употребляемое ими вино следующим образом: «вино же, которое они обычно разливают, подобно черной свернувшейся крови, разлитой в зловещего вида грязные сосуды. Тем не менее, они не испытывают недостатка в чем-либо на этих пирах, хотя не подается ни хлеба, ни соли. Изабелла также сообщила, что они едят там человеческое мясо». [371]
Соль никогда не появлялась на столах ведьм. Боден передает, что причина этого в том, что соль – символ вечности [372] , и Филипп Людвиг Элих особо отмечает отсутствие соли на этих инфернальных пирах [373] . «На этих пирах, – пишет Боге, – соль никогда не появлялась» [374] . Жентьен ле Клерк, допрошенный в Орлеане в 1615 году, признался, что «они садятся за стол, но там никогда нет соли» [375] . Мадлен де ла Палюд сообщила, что на дьявольских пирах она никогда не видела соли, оливок или растительного масла [376] .
Насытившись, эти изверги рода человеческого переходят к торжественной пародии на литургию.
В начале XVIII столетия Марселлина Паупер из Конгрегации Сестер Милосердия в Невере была призвана стать искупительной жертвой за ущерб, нанесенный евхаристии, особенно колдунами в их черных мессах на шабаше. В марте 1702 года страшное святотатство было совершено в часовне конвента. Дарохранительница была вскрыта, чаша похищена, и частицы евхаристии, которые не были забраны сатанистами, разбросаны по полу и растоптаны. Марселлина в 9 часов вечера 26 апреля получила стигматы на руках, ногах и теле, а также терновый венец. После нескольких лет искупления она умерла в Тулле 25 июня 1708 года.
Эрудированный Пол Гриллан рассказывает нам, что литургия пародируется во всех деталях. «Ведьмы, торжественно посвятившие себя службе Сатане, поклоняются ему особым образом, принося с церемониями жертвы, которые они предлагают дьяволу, во всем имитируя службу Всемогущему Богу – в одеяниях, свечах и других деталях ритуала, и в самом ходе литургии. Та к они хотят поклоняться и восхвалять его, подобно тому, как мы славим истинного Бога» [377] . Об этом мерзком богохульстве снова и снова читаем мы в судебных протоколах, и хотя детали могут различаться в разных случаях, тем не менее, в своей сути святотатственные обряды не менялись в течение столетий и даже сейчас – увы – в скрытых углах и секретных убежищах это бесчестие все еще существует.
В этом контексте весьма удивляет сообщение Коттона Мэзера, что в Новой Англии ведьмы «встречаются на адских сборищах, о которых признавшиеся (в своей ведьмовской деятельности) говорят, что у них существуют там свои дьявольские таинства, в том числе пародирующие Крещение и Вечерю Господню». [378]
В ходе процесса над Бриджет Бишоп, она же Оливер, в суде Ойера и Терминера, проведенного в Салеме 2 июня 1692 года, Деливеренс Хоббс, обращенная ведьма, подтвердила, что «эта Бишоп была на главном собрании ведьм, в полях у деревни Салем, и там причастилась дьявольским причастием хлеба и вина». В деле Марты Карье, допрошенной 2 августа 1692 года перед тем же судом, два свидетеля подтвердили, что видели ее «на дьявольском причастии, когда всем раздавали хлеб и вино». Абигайль Вильямс призналась, что 31 марта 1692 года, когда весь Салем постился из-за распространившегося в округе ведовства, «ведьмы собрались на причастие в одном из деревенских домов, и был у них красный хлеб, и было красное вино». Этот красный хлеб представляет определенную загадку. Впрочем, трудно усомниться в том, что проводимые ведьмами церемонии носили богохульный характер. Известно, что салемских ведьм возглавлял Джордж Бэрроуз, местный священник, на которого впоследствии указывали многочисленные свидетели. «Восемь признавшихся ведьм обвинили его в том, что он руководил ими в некоторых из адских собраний и что ему было обещано, что он станет править в царстве Сатаны». Известно также, что именно он проводил черные мессы, так как среди прочих «Ричард Карье подтвердил суду, что он видел Джорджа Бэрроуза на собрании ведьм в деревне и то, как он проводил причащение», а Мэри Лэйси и ее дочь Мэри «подтвердили, что он был на собраниях ведьм и участвовал там в таинствах». [379]
Лжетаинство черной мессы осуществлялось неким изменившим христианской вере священником, посвятившим себя службе злу, занимавшим определенное положение и пользовавшимся авторитетом среди ведьм. Это видно уже по тому, что ведьмы определенно разбирались в достаточно сложных католических концепциях, связанных с явлением Христа в евхаристии. Подобно настоящим христианам, они понимали и значимость фигуры священника. Иначе трудно объяснить, зачем им понадобилась пустая форма лжемессы и тщательное соблюдение инвертированных обрядов.
Одно из серьезнейших обвинений, выдвинутых против тамплиеров в ходе процессов 1307 – 1314 годов, заключалось в том, что во время проведения своей богохульной литургии они не произносили освятительной формулы. Высказывалось предположение, что богослужение тамплиеров проводилось в соответствии с канонами восточного, а не западного евхаристического правила. В соответствии с католическим учением освящение производится в момент произнесения соответствующих слов и совершения должных жестов. Изменение субстанции хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы происходит при произнесении слов: Hoc est enim Corpus meum; Hic est enim Calix sanguinis mei...
Об этом свидетельствует, например, декрет Флорентийского собора (1439): «Quod illa verba diuina Saluatoris omnem virtutem transsubstantiationis habent» (Эти божественные слова Нашего Спасителя имеют полную силу производить пресуществление). Но Православная Церковь считает, что для освящения необходим эпиклезис, словам Господа придается «смысл повествовательный» [????????????] [380] , из чего следует, что слова Христа не являются обязательной частью Таинства. При проведении православных литургий слова освящения произносятся вместе с эпиклезисом. Существуют виды литургий, при которых полностью отсутствуют освятительные формулы. Они, например, используются в некоторых еретических сектах; не исключено, что нечто подобное было и у тамплиеров. Но гораздо более вероятно, что освятительные слова пропускались не случайно; гностические доктрины оказали на тамплиеров свое разлагающее действие. Они придерживались мандеистских и иоаннитских ересей, сторонники которых ненавидели Христа с той же страстной силой, как ведьмы и демонопоклонники, следуя за офитами, славящими Змея и просившими его уберечь их от Создателя. Тамплиеры славили и приносили жертвы идолу в виде головы, которая, по мнению профессора Прутца, олицетворяла некое низшее божество, почитавшееся гностиками, иными словами – Сатану. Когда в Тоскане судили рыцаря Бернарда Пармского, он признался, что, по мнению ордена, этот идол имел власть оберегать и обогащать, вполне в духе сатанизма. Возможно, тайная литургия тамплиеров явилась искажением службы восточного образца, но тем не менее ясно, что почитали они источник зла.
В 1336 году священник, бывший в заключении у графа де Фуа Гастона III Феба по обвинению в отправлении сатанистской службы, был отослан в Авиньон и лично допрошен Папой Бенедиктом XII. В следующем году тот же понтифик поручил своему доверенному Гильому Ломбарду председательствовать на суде над Пьером де Шаснэ, священником из Тарбской епархии, обвиняемом в осквернении гостии.
Жиль де Силь, священник из диоцеза Сен-Мало, и флорентиец Антонио Франческо Прелати, служивший ранее в диоцезе Ареццо, отправляли черные мессы в Тиффоже и Машекюле, замках Жиля де Реца, казненного в 1440 году.
Священник по имени Бенедикт в XVI столетии вызвал немалый скандал, когда открылось его участие в тайных и греховных ритуалах. Карл IX принудил монаха-отступника служить перед ним и его приближенными лжелитургию, и в правление его брата епископ Парижский сжег на Гревской площади монаха по имени Сешель, который был признан виновным в участии в таких же богохульных мистериях. В 1597 году парижский парламент присудил Жана Белона, кюре Сент-Пьер-де-Ламп в диоцезе Бурже, к смерти через повешение и последующему сожжению тела за осквернение причастия и многократное проведение сатанинских церемоний [381] . Парламент Бордо в 1598 году приговорил к сожжению Пьера Опти, кюре из Паже у Шало Лимузена. Он признался, что уже более 20 лет посещает шабаши, особенно те, которые проводятся в Матготе и Пюи-де-Доме, где он сам поклонялся дьяволу и служил в его честь черные мессы [382] .
14 августа 1606 года монах по имени Денобилибий (Denobilibus) был приговорен к смерти в Гренобле по схожему обвинению. В 1609 году парламент Бордо направил Пьера де Ланкра и д’Эспанье в Лабур в округе Байонна для того, чтобы они уничтожили ведьм, наводнивших эти места. Не менее семи священников было арестовано за служение черных месс на шабашах. Двое из них, Мигалена, пожилой человек семидесяти лет, и Пьер Бокал, двадцати семи лет, были казнены, но епископ Байоннский, вмешавшись, потребовал, чтобы пятеро других были отданы на суд его трибуналу и в итоге позволил им сбежать из тюрьмы. Еще трое священников, содержавшихся под стражей, также были освобождены и немедленно покинули страну, что было с их стороны достаточно предусмотрительно. Двенадцать месяцев спустя на всю страну прогремели признания Мадлен де ла Палюд, которая «Dit aussi que ce malheureux Loys magicien... a controuve le premier de dire la messe au sabatt et consacrer Veritablement et presenter le sacrifice a Lucifer» [383] . Конечно, совершенно неверны ее слова о том, что «этот проклятый волшебник Луи первым стал служить мессу на шабашах», хотя вполне возможно, что об этом ей сказал сам Гофриди для того, чтобы произвести на нее впечатление своим якобы высоким местом в иерархии сил зла. Безусловно, ее описания шабаша можно счесть едва ли не самыми полными и детализированными.
Впрочем, достойную конкуренцию им составляют показания Мадлены Бован, сестры Третьего Францисканского ордена из конвента св. Людовика и Елизаветы в Лувьере. Признания, написанные по указанию ее духовника де Маре, ораторианца, содержат подробное описание самого чудовищного святотатства, в котором оказались замешаны трое капелланов – Давид, Матурин Пикар, кюре Меснил-Журдена, и Тома Буле, ассистент Пикара. Помимо прочих богохульств они возобновили адамитскую ересь. Последователи этой ранней гностической организации совершали службы совершенно обнаженными, не говоря о других творимых ими непристойностях. Как-то в Страстную пятницу Пикар и Буле заставили Мадлену осквернить распятие и уничижить освященную гостию, швырнув ее разломанные частицы на землю и потоптавшись на них. Давид и Пикар были мертвы, когда правосудие настигло Буле, и он был сожжен в Руане 21 августа 1647 года [384] .
В правление Людовика XIV настоящая эпидемия сатанизма охватила Париж [385] . Черные мессы проводились во многих домах, особенно часто в принадлежащем Ла Вуазен (Катарине Десайе), жившей на улице Борегар. Руководил этой мерзкой компанией печально известный аббат Гиборж, если верить слухам, незаконнорожденный сын Генриха де Монморанси. Вместе с ним там бывали Бригалье, раздатчик милостыни Ее Высочества; Бушо, директор конвента Ла Суасси; Дюлон, каноник из Нотр-Дама; Дюлесен, викарий Сен-Ле; Дюбуске; Сейссон; Дюсси; Лемперье; Лепре; Даво, викарий из Нотр-Дам-де-Бон-Нувель; Марьет, викарий из Сен-Северин, искусный в проклятиях; Леменье, викарий из Сент-Юсташа, принесший в жертву Сатане огромное количество детей; Туме; Ле Франк; Коттон, викарий из Сен-Пол, крестивший младенца помазанием и затем зарезавший его на алтаре; Гиньяр и Себо из диоцеза Бурже, служившие черные мессы в погребах парижских домов и наводившие чары с использованием самых отвратительных приемов.
В 1630 году Елизабет Стивенсон, также именуемая Топпок, из Ниддри, сообщила судьям, что она в компании с Катериной Освальд, которая уже привлекалась к суду, так как была по поведению и по репутации ведьмой, и Александром Гамильтоном, «известным колдуном», отправилась в «убежище между Ниддри и Эдмистоном, где ей доверился дьявол и где он впервые открылся им, сначала в обличии жеребенка, а затем и человека, и назначил им новую встречу в Салкот Мюре». Когда один из знакомых Катерины Освальд по имени Александр Хантер, он же Гамильтон, он же Хаттарейк, «колдун Керль», «долгое время угрожавший окрестностям» [339] был схвачен в Дунбаре, он признался, что дьявол общался с ним в виде всадника на черном коне, или же приняв форму ворона, кота или собаки. Он был сожжен у Касл Хила, в Эдинбурге, в 1631 году.
Иногда присутствующие на шабаше надевают маски. Каноник Рибе пишет: «Les visiteurs du sabbat se cashent quelque-fois sous des formes bestiales, on se couvrent le visage d’un masque pour demeurer inconnus» [340] (Те, кто посещают шабаши, нередко переодеваются животными или прячут свои лица для того, чтобы не быть узнанными).
Когда знаменитый шабаш, на котором присутствовало 140 ведьм, проходил в Северном Бервике, на церковном дворе (дело было накануне дня поминовения умерших в 1590 году), и они танцевали «по всему двору церкви», «Джон Фиан вел за собой круг». Доктора из Саламанки упоминают о присутствии на шабашах людей, «aut aperta, aut linteo uelata facie» [341] (иногда с открытыми лицами, иногда со скрытыми льняными личинами). И Дельрио добавляет к этому: «Facie interdum aperta, interdum uelata larua, linteo, uel alio uelamine aut persona» [342] (Иногда можно видеть их лица, иногда они их скрывают с помощью маски, личины, льняного полотна или вуали).
Во второй половине XVIII столетия на территории Лимбурга действовала тайная организация, терроризировавшая всю округу. Называлась она «Козлы». Эти подонки встречались по ночам в некоей часовне и после развратных оргий, в ходе которых Сатане воздавались почести и происходило все то, о чем мы уже писали, описывая шабаши, надевали маски, имитирующие козлиные головы, облачались в длинные мантии и ходили компаниями по округе, грабя и разрушая. С 1772 по 1774 год трибунал Фокмона отправил на виселицу около четырехсот «козлов». Но полностью уничтожить эту организацию не удавалось до 1780 года, когда против нее были предприняты самые жесткие репрессии.
Среди племен, населяющих Конго, существует тайная организация поклонников Эгбо. Эгбо, или Экпе, – злой дух, подобный Сатане. Его ритуалы именуются обийанизмом, так как объектом поклонения здесь служит Оби, или дьявол. Поклонение дьяволу получило развитие среди многих варварских народов, например, у корадов и тупайа, живущих в непроходимых лесах в междуречье Прадо и Доче в Бразилии, у абипонов в Парагвае, также и у бакапинов, одного из народов Каффры, у негров Золотого Берега и негров Вест-Индии. В так называемых домах ю-ю маги Эгбо содержат деревянные статуи, к которым они относятся с величайшим почтением, так как они позволяют им узнавать будущее. У них проводятся некоторые календарные праздники, и интересно отметить, что их участники одевают жуткого вида черные маски с огромными рогами. Тех непосвященных, которые увидят эти маски, ожидает смерть.
Первой по важности церемонией шабаша было поклонение и служение дьяволу. Видимо, иногда этому предшествовала перекличка его поклонников. Агнесса Сэмпсон призналась, что на встрече в Северном Бервике, когда все собрание вошло в церковь, «Дьявол взошел на кафедру в образе маленького черного человека и стал окликать всех, и каждый отвечал ему „здесь“. Когда окликнули м-ра Роберта Грирсона, все так и заскакали и очень рассердились, так как ранее они согласились, что его следует прозывать Робертом Контроллером, или Шумным Робом. И первое, что спросил Дьявол, было, хорошо ли они служили ему, и что они сотворили после предыдущего собрания».
Ведьмы воздавали почести Сатане, или Магистру шабаша, занимавшему его место, простираясь перед ним, преклоняя колена, воздевая руки и склоняясь в поклоне. Высмеивая церковные поклоны и жесты, которые принято там совершать, поклонники Сатаны постепенно приближались к нему, изображая гротескные ужимки и гримасы, иногда широко расставив ноги, иногда пятясь задом наперед, как рассказывает Гуаццо: «Cum accedunt ad daemones eos ueneraturi terga obuertunt et cessim eum cancrorum more supplicaturi manus inuersas retro applicant» [343] . Но основным моментом ритуального поклонения следует счесть поцелуй, знаменитый osculum infame. Этот нечестивый и мерзкий ритуал обсуждается в деталях всеми демонологами и, видимо, наличествовал во всех странах. Так, Дельрио пишет: «На шабаше председательствует дьявол, господин шабаша, являющийся в каком-либо чудовищном обличии, обычно козла или гончей ада, сидящий на высоком троне. Ведьмы, присутствующие на шабаше, подходят к трону, дабы почтить его, повернувшись по ходу спиной и поклоняются ему... и затем в знак почтения они целуют его в зад». Гуаццо отмечает: «В знак почтения ведьмы целуют дьявола в зад». Людвиг Элих говорит: «Есть особый знак их почтения (побережем наши уши), они целуют Дьяволу зад» [344] . «Y al tiempo que le besan debajo de la cola, da una ventosidad de muy horrible olor» (добавляет испанский Relacion), «зловонный, мерзкий и грязный».
Цитировать демонологов дальше мы не будем, они писали совершенно то же самое. Томас Купер расценивает этот обряд как часть приема в ковен, но подобное предположение в корне неверно, если расценивать «поцелуй», как имевший место лишь при инициации новых ведьм. Существует множество свидетельств того, что обряд исполнялся и практикующими много лет ведьмами. «Во-вторых, – отмечает он, – когда ведьма представлена в ковен, она должна в подтверждение своих слов поцеловать Сатану в зад в качестве его нового вассала» [345] . Но вернемся к ведьмам Северного Бервика, которые уже давно пользовались самой скверной репутацией из-за своих деяний. «Итак, вышеназванная Агнесса Сэмпсон призналась, что дьявол, бывший в кирхе Северного Бервика и присутствовавший на их встрече в обличии человеческом [346] , видя, что они долго мешкают и толпятся на входе, присудил их всех к наказанию, которое заключалось в том, что они должны были поцеловать его в ягодицы в знак того, чем они ему обязаны. И, обнажившись, он возлег на кафедру, и все до одной сделали то, к чему он их побуждал» [347] .
Одним из основных обвинений, постоянно повторяемым на длительном церковном и гражданском процессе против ордена тамплиеров (1307 – 1314), было то, что младшие служители ордена должны были давать принимающим их туда старшим рыцарям osculum infame. Даже такой предубежденный автор, как Ли, принимает истинность этого обвинения. В данном случае, однако, эти поцелуи не имеют никакого отношения к волшебству, лишь к гомосексуализму, столь распространенному в ордене.
Весьма интересные детали известны нам из буллы от 8 июня 1303 года благородного, но оклеветанного папы Бонифация VIII, пишущего о деле Уолтера Лэнгтона, епископа Линчфилда и Ковентри (1296 – 1322) и казначея Эдуарда I. Этот прелат был обвинен в магии и поклонении дьяволу. «Некоторое время назад дошло до нас, что наш почтенный брат Уолтер, епископ Ковентри и Линчфилда, был предан поношению и обвинен как в английском королевстве, так и в других землях в том, что дал присягу Сатане, поцеловав его в зад, и что он часто проводит беседы со злыми духами» [348] . Епископ смог опровергнуть эти обвинения. Боден рассказывает о Гильоме Эделине, казненном в 1453 году за колдовство. Это был доктор Сорбонны, приор Сен-Жермен-ан-Лэ. «И вышеупомянутый сэр Гильом признался... что он поклонялся Сатане, который представал перед ним в образе барана, целуя ему ягодицы в знак почтения и признания его сеньором» [349] . Очень редкий трактат XIV столетия, направленный против вальденсов, помимо других обвинений, выдвигает и такие: «Item, in aliquibus aliis partibus apparet eis daemon sub specie et figura cati, quem sub cauda sigillatim osculantur» (Дьявол являлся им в обличии кота, которого они целовали sub cauda). [350]
Бартолеми Минге из Бреси, молодой человек 25 лет, которого судили в 1616 году, сказал, что на шабаше «он часто видел (дьявола) в обличии человека, державшего коня за уздечку, и они выходили к нему, чтобы его чествовать, причем каждый держал в руках свечу из черного воска» [351] . Эти свечи, как рассказывает Гуаццо, имели символический смысл и были необходимы для проведения ритуалов шабаша, отнюдь не предназначаясь исключительно для рассеивания тьмы: «Они приносили ему в дар черные свечи и в знак покорности целовали ему зад» [352] . Свечи были, как правило, черными, и одну из них, побольше других, обычно нес сам дьявол. На встрече в Северном Бервике, когда все ведьмы собрались в церкви, «Джон Фиан затворил врата кирхи и зажег свечи, которые как бы мерцали черным и располагались вокруг кафедры» [353] . Боге сообщает, что допрошенные им ведьмы признались в том, что шабаш сочетался с поклонением Сатане, «который появлялся иногда как высокий черный человек, иногда в обличии козла, и они, чтобы выразить свое почтение и воздать ему должное, предлагали ему свечи, которые горели синим пламенем» [354] . Джон Фиан также, поклоняясь дьяволу, «думал, что видел свет свечи... который казался синего цвета». Это, конечно, объясняется тем, что свечи специально изготовлялись из материалов, содержащих серу. Де Ланкр особо подчеркивает, что свечи или факелы, используемые при шабашах, были сделаны из смолы.
Важной чертой больших шабашей был ритуальный танец. Надо заметить, что танцами с древнейших времен в разных странах и в различные эпохи было принято выражать преданность божеству. Танец – это следование самой природе движения, примитивное выражение эмоций и идеалов. В древнем мире вряд ли было что-либо прекрасней ритмического благодарения напевов и танца, которые были столь любимы афинянами, вспоминавшими много столетий тот день, когда молодой Софокл представил хор в ознаменование победы при Саламине [355] . На лугах Элизиума мисты танцевали кругами под серебряный перезвон кимвала, неистово перебирая белоснежными ногами. Во время торжественного перенесения ковчега из дома Аминадава царь Давид «играл и плясал пред Господом». Св. Василий побуждал своих учеников учиться танцевать, пока они на земле, так как они должны готовиться к ангельским занятиям, возможно, ждущим их на небесах. Еще в XVII веке церемониальные танцы были обычным явлением в церкви. В 1683 году в обязанности старшего каноника входило вести хор мальчиков в соборе Парижа. Христиане Абиссинии придерживались мнения, согласно которому танцы были необходимой частью богослужения. Год за годом в Духов день сотни пилигримов танцуют на улицах Эхтернаха (Люксембург), направляясь к гробнице св. Виллиброда в церкви св. Петра. Раньше верующие должны были трижды станцевать вокруг двора великого аббатства, перед тем как пройти к святыне. Но следует сказать, что и теперь танец занимает свое место в ритуалах Святой Церкви. Трижды в год в севильском соборе, на Чистый четверг, Праздник Тела Христова и Непорочного Зачатия проводятся танцы перед специально сооруженным алтарем, украшенным цветами и свечами и воздвигнутым у внутренних дверей большого западного входа в собор. Церемония эта, скорее всего, восходит к XIII столетию.
Одеяния мальчиков, танцующих перед импровизированным алтарем, водруженным на праздник Благословения Тела Христова, относятся к периоду правления Филиппа III и состоят из коротких брюк, жакетов, свисающих с одного плеча, и камзола из красного атласа, украшенного богатой вышивкой. Носились также шляпы с белыми перьями и туфли с большими искрящимися пряжками. В Чистый четверг использовался костюм, в котором сочетались красный и белый цвета, и костюм голубого и белого цвета – в День Девы.
Восемь мальчиков-хористов с восемью помощниками танцевали с кастаньетами в руках под тихую музыку органного облигато в центре собора у украшенного алтаря, двигаясь медленно и грациозно. Все это продолжалось около четверти часа; собор наполнялся музыкой гимна, мальчики аккомпанировали себе (так же исполнялись и наши кэролс в старые времена) кастаньетами. Они пели перед алтарем двучастный гимн, в то время как священники стояли вокруг в полупоклоне.
Но лучше всего будет, если я процитирую слова мистера Артура Симонса, так как он сам присутствовал несколько лет назад на исполнении этого танца в Севилье: «Да, я счел его полным достоинства, совершенно религиозным, никто не может заподозрить его в легкости или декоративности. Освящение танца, направление того, что могло способствовать пороку, на путь добра, привнесение народного искусства, каковым является в Севилье танец, в церковь, то, что он нашел там место, говорит об удивительной мирской мудрости католицизма, благодаря которой ему удалось столь многого достичь в завоевании мира».
Не является вполне фантастичным и предположение этого автора о том, что святая месса заключает в себе некий древний религиозный танец. Удивительной плавности медленные движения, безусловно, могут выражать самое искреннее и почтительное благоговение так же, как цвет одеяний священнослужителей и звуки мелодии.
И поскольку танец столь религиозен по своей сути, то, конечно, как можно было ожидать, он подвергся осмеянию и искажению обезьяной Господа. Танец ведьм нечист, мерзок, порочен и неуклюж. Как указывает Гуаццо, даже движения их танцев отвратительны: «Они танцуют в круге, всегда, однако, продвигаясь налево» [356] . «Колдуны, – говорит Боге, – танцуют деревенские танцы спина к спине» [357] . Этот обычай совершенно противоположен настоящему деревенскому танцу. «Иногда, хотя и редко, – добавляет он, – они танцуют парами, иногда же один партнер здесь, а другой там, и всегда все перепутано» [358] . Де Ланкр пишет о ведьмовском веселье: «Непристойности, которые они вытанцовывают, трех видов... Первый – это нечто вроде чешского танца... второй с быстрыми переходами, их танцуют в кругу» [359] . В третьем танце шабаша колдуны и ведьмы строились друг за другом в линию и танцевали таким образом.
Старая баскская легенда в пересказе Эстефанеллы Хиригарэй повествует о том, как ведьмы собрались встретиться у старой печи для обжига извести, чтобы потанцевать в круге. В тех краях считалось, что это неотъемлемая часть шабаша. Де Ланкр отмечает, что кружение «по-чешски» особо почиталось колдунами Лабура. Сильвестр Маззолини (1460 – 1523), Магистр священного дворца и верный католик, противостоявший ересиарху Лютеру, в своем труде «De Strigimagia» [360] сообщает, что в Комо и Брешии немалое количество детей в возрасте от 8 до 12 лет часто посещало шабаши, но впоследствии было обращено в истинную веру благодаря неустанному попечению инквизиторов. По просьбе церковного руководства бывшие участники шабашей показали эти танцы, причем продемонстрировали необычайные искусность и умение при выполнении самых сложных и фантастических фигур, так что явным стало, что наставлявший их учитель был отнюдь не из людей. Марко де Викериа, доминиканский приор монастыря в Брюсселе, расследовал это дело, и поскольку был он человеком известным за свою проницательность и исключительную честность, то его свидетельство убедило многих прелатов в Риме, которые сначала скорее склонялись к тому, что здесь имеет место некое плутовство. В Бельгии, кстати, этот танец на шабаше был известен как павана.
В ходе процесса Фиана Агнесса Сэмпсон призналась, что «они танцевали на церковном дворе, Гэлик Дункан играл на трубе, а Джон Фиан вел хоровод. Следом за ним последовали Агнесса и ее дочь. Дальше пошли Кейт Грей, Джордж Нолис со своей женой... и все остальные кумушки... всего более ста человек» [361] . Далее она добавила, что «эта Джеллис Дункан пошла затем перед ними, пританцовывая и играя при этом на маленькой трубе [362] , именуемой еврейской, пока они не вступили в кирху Северного Бервика». [363] «Эти признания столь поразили короля Якова I (тогда он был еще Яковом VI Шотландским), что он позвал за названной Джеллис Дункан, которая сыграла сей танец перед Его Королевским Величеством».
Музыка, как правило, сопровождает танцы, и есть немало свидетельств тому, что на шабашах играли на разных музыкальных инструментах, скрипках, флейтах, тамбуринах, цитрах, гобоях, а в Шотландии – и на волынках. Играли все ведьмы, имеющие какие-либо умения, и частенько они услаждали компанию известными мелодиями, переиначенными на вульгарный лад. Однако концерты эти неизменно кончались полным диссонансом и жутким шумом. Попирались законы как пристойности, так и гармонии. В августе 1590 года некий Николай Лагернхард на пути в Ассенкурию шел по лесу и неожиданно увидел сквозь деревья танцующих мужчин и женщин. Движения их были фантастичными и непристойными. В удивлении он перекрестился и произнес имя Господа. Люди из этой компании увидели его и погнались за ним, но перед этим он успел узнать многих ведьм. Он посчитал своим долгом оповестить церковные трибуналы, и несколько человек во время первого же допроса совершенно признали свои деяния. Среди них был пастух по имени Михаил, пользовавшийся отличной репутацией благодаря своим музыкальным талантам и удивительному завораживающему голосу. Он сообщил, что был на этих собраниях главным волынщиком и его способности были постоянно востребованными. На шабашах поменьше (aquelarre) в Цугаррамурди, деревушке в Наварре, около 600 человек, собравшись в Бастанской долине, в 12 лигах от Памплоны, побуждали некоего Хуана де Гойбуру играть на флейте и Хуана де Сансина – на тамбурине. Двое этих несчастных, покаявшись в своих грехах, вернулись в лоно Матери-Церкви. Синклер в своей Реляции XXXV «О некоторых молитвах, заклинаниях и призывах, используемых в Северной Шотландии» говорит: «Поскольку дьявол создал заклинания, то он также и автор тех богомерзких песен, которые ими поются. Почтенный священник сообщил мне, что ему исповедовался волынщик дьявола, колдун, в том, что во время танцев злой дух научил его, как играть Песнь зла и как ее петь, и после той ночи все юноши и девушки города распевали ее на улицах. Повторять ее было бы ересью». Филипп Людвиг Элих, таким образом, суммирует известные факты: «Все предавшиеся злу компании и подлый сброд поют самые мерзкие приапические и запретные песни в честь дьявола. Одна ведьма выкликает: „Харр! Харр!“ Другая карга: „Дьявол! Дьявол!“ Прыжок туда, прыжок сюда, третья: „Скачи туда, скачи сюда“, еще одна: „Саваоф, Саваоф“. И так участники дикой оргии впадают в бешенство, и все, кто есть на этом бедламе, начинают визжать, шипеть, выть, завывать и выкрикивать непристойные здравицы» [364] . Но из всех ужасов шабаша едва ли не самым чудовищным было то, каким надругательствам подвергалось посреди этого хаоса Святое Причастие. И поскольку ни один христианин не примет Святое Причастие, не попостившись должным образом перед этим, то ведьмы в посмеяние заповедей Христовых пировали подобно волкам и удовлетворяли свои аппетиты самой разнообразной пищей, потребляли как мясо, так и вино, перед тем как перейти к адским ритуалам. Часто эти оргии продолжались посреди грязного обжорства и пьянства.
Гуаццо пишет: «Столы накрыты и соответственно украшены, в то время как они рассаживаются и начинают заглатывать пищу, которую дарует им дьявол или приносит с собой отдельно каждый из участников шабаша» [365] . Также и Де Ланкр пишет: «Многие писатели рассказывают, что колдуны на шабаше поедают пищу, которую дает им дьявол, но очень часто на столе бывает лишь то, что они принесли сами. Иногда отдельные столы украшены редкостными деликатесами, на других же – требуха и потроха». «На их банкетах подается различная еда в зависимости от того, где проходит шабаш и кто на нем присутствует» [366] . Вполне понятным кажется, что если местный глава ведьм, председательствующий на этих собраниях в absente diabolo, был человеком состоятельным, то и еда подавалась изысканная, и вина можно было выбрать разного; если же собрание ковена происходило в сельской местности, а ведьм возглавлял человек небогатый, то на стол подавалась лишь еда из крестьянских закромов. Когда ланкаширские ведьмы собрались в 1613 году в башне Малкинг, то на столе перед ними расположились «говядина, бекон и зажаренный баран», последний был убит за 24 часа до этого Джеймсом Девисом. В 1633 году Эдмунд Робинсон рассказал, что ведьмы Пендла предложили ему «мясо и хлеб на доске, питье в стакане», также «у них дымилось мясо, лежало комьями масло, было молоко» – настоящее деревенское пиршество. Элис Дьюк, сомерсетская ведьма, допрошенная в 1664 году, призналась, что дьявол «приказал им приветствовать его, когда он приходит, и принес им вина, пиво, пирогов и другой еды» [367] . Во время суда над Луи Гофриди в Эксе в 1610 году было дано следующее описание банкета на шабаше: «Затем они трапезничали, и столы различались по трем категориям. Те, кто распределяли хлеб, имели буханки, сделанные из пшеницы, похищенной в разных местах. Пили они мальвазию, чтобы почувствовать возбуждение. Те, кто разносили чаши, добывали вино из погребов, где оно хранилось. Иногда они ели нежную плоть маленьких детей, которые были убиты и приготовлены в некоей синагоге. Порой детей приносили туда еще живыми, ведьмы похищали их из домов, если представлялся удобный случай» [368] . Во многих местах ведьмы не могли достать мальвазии, так как Боге отмечает, что на некоторых шабашах «они нередко пили вино, но чаще у них была лишь вода» [369] .
Существуют записи о несъедобной иди безвкусной пище, которую, тем не менее, потребляли на шабашах, известно также, что на столах могли находиться отбросы и падаль. Это происходило, по-видимому, в тех случаях, когда в оргиях участвовали сверхъестественные существа из бездны.
Доктора из Саламанки утверждают: «Пир их составляет еда, приготовленная ими самими или принесенная дьяволом. Иногда у них деликатесы и утонченные блюда, иногда пирог, приготовленный из убитых ими детей или расчлененных трупов. Нечто вроде молитвы произносится перед трапезой» [370] . Гуаццо описывает употребляемое ими вино следующим образом: «вино же, которое они обычно разливают, подобно черной свернувшейся крови, разлитой в зловещего вида грязные сосуды. Тем не менее, они не испытывают недостатка в чем-либо на этих пирах, хотя не подается ни хлеба, ни соли. Изабелла также сообщила, что они едят там человеческое мясо». [371]
Соль никогда не появлялась на столах ведьм. Боден передает, что причина этого в том, что соль – символ вечности [372] , и Филипп Людвиг Элих особо отмечает отсутствие соли на этих инфернальных пирах [373] . «На этих пирах, – пишет Боге, – соль никогда не появлялась» [374] . Жентьен ле Клерк, допрошенный в Орлеане в 1615 году, признался, что «они садятся за стол, но там никогда нет соли» [375] . Мадлен де ла Палюд сообщила, что на дьявольских пирах она никогда не видела соли, оливок или растительного масла [376] .
Насытившись, эти изверги рода человеческого переходят к торжественной пародии на литургию.
В начале XVIII столетия Марселлина Паупер из Конгрегации Сестер Милосердия в Невере была призвана стать искупительной жертвой за ущерб, нанесенный евхаристии, особенно колдунами в их черных мессах на шабаше. В марте 1702 года страшное святотатство было совершено в часовне конвента. Дарохранительница была вскрыта, чаша похищена, и частицы евхаристии, которые не были забраны сатанистами, разбросаны по полу и растоптаны. Марселлина в 9 часов вечера 26 апреля получила стигматы на руках, ногах и теле, а также терновый венец. После нескольких лет искупления она умерла в Тулле 25 июня 1708 года.
Эрудированный Пол Гриллан рассказывает нам, что литургия пародируется во всех деталях. «Ведьмы, торжественно посвятившие себя службе Сатане, поклоняются ему особым образом, принося с церемониями жертвы, которые они предлагают дьяволу, во всем имитируя службу Всемогущему Богу – в одеяниях, свечах и других деталях ритуала, и в самом ходе литургии. Та к они хотят поклоняться и восхвалять его, подобно тому, как мы славим истинного Бога» [377] . Об этом мерзком богохульстве снова и снова читаем мы в судебных протоколах, и хотя детали могут различаться в разных случаях, тем не менее, в своей сути святотатственные обряды не менялись в течение столетий и даже сейчас – увы – в скрытых углах и секретных убежищах это бесчестие все еще существует.
В этом контексте весьма удивляет сообщение Коттона Мэзера, что в Новой Англии ведьмы «встречаются на адских сборищах, о которых признавшиеся (в своей ведьмовской деятельности) говорят, что у них существуют там свои дьявольские таинства, в том числе пародирующие Крещение и Вечерю Господню». [378]
В ходе процесса над Бриджет Бишоп, она же Оливер, в суде Ойера и Терминера, проведенного в Салеме 2 июня 1692 года, Деливеренс Хоббс, обращенная ведьма, подтвердила, что «эта Бишоп была на главном собрании ведьм, в полях у деревни Салем, и там причастилась дьявольским причастием хлеба и вина». В деле Марты Карье, допрошенной 2 августа 1692 года перед тем же судом, два свидетеля подтвердили, что видели ее «на дьявольском причастии, когда всем раздавали хлеб и вино». Абигайль Вильямс призналась, что 31 марта 1692 года, когда весь Салем постился из-за распространившегося в округе ведовства, «ведьмы собрались на причастие в одном из деревенских домов, и был у них красный хлеб, и было красное вино». Этот красный хлеб представляет определенную загадку. Впрочем, трудно усомниться в том, что проводимые ведьмами церемонии носили богохульный характер. Известно, что салемских ведьм возглавлял Джордж Бэрроуз, местный священник, на которого впоследствии указывали многочисленные свидетели. «Восемь признавшихся ведьм обвинили его в том, что он руководил ими в некоторых из адских собраний и что ему было обещано, что он станет править в царстве Сатаны». Известно также, что именно он проводил черные мессы, так как среди прочих «Ричард Карье подтвердил суду, что он видел Джорджа Бэрроуза на собрании ведьм в деревне и то, как он проводил причащение», а Мэри Лэйси и ее дочь Мэри «подтвердили, что он был на собраниях ведьм и участвовал там в таинствах». [379]
Лжетаинство черной мессы осуществлялось неким изменившим христианской вере священником, посвятившим себя службе злу, занимавшим определенное положение и пользовавшимся авторитетом среди ведьм. Это видно уже по тому, что ведьмы определенно разбирались в достаточно сложных католических концепциях, связанных с явлением Христа в евхаристии. Подобно настоящим христианам, они понимали и значимость фигуры священника. Иначе трудно объяснить, зачем им понадобилась пустая форма лжемессы и тщательное соблюдение инвертированных обрядов.
Одно из серьезнейших обвинений, выдвинутых против тамплиеров в ходе процессов 1307 – 1314 годов, заключалось в том, что во время проведения своей богохульной литургии они не произносили освятительной формулы. Высказывалось предположение, что богослужение тамплиеров проводилось в соответствии с канонами восточного, а не западного евхаристического правила. В соответствии с католическим учением освящение производится в момент произнесения соответствующих слов и совершения должных жестов. Изменение субстанции хлеба и вина в Тело и Кровь Христовы происходит при произнесении слов: Hoc est enim Corpus meum; Hic est enim Calix sanguinis mei...
Об этом свидетельствует, например, декрет Флорентийского собора (1439): «Quod illa verba diuina Saluatoris omnem virtutem transsubstantiationis habent» (Эти божественные слова Нашего Спасителя имеют полную силу производить пресуществление). Но Православная Церковь считает, что для освящения необходим эпиклезис, словам Господа придается «смысл повествовательный» [????????????] [380] , из чего следует, что слова Христа не являются обязательной частью Таинства. При проведении православных литургий слова освящения произносятся вместе с эпиклезисом. Существуют виды литургий, при которых полностью отсутствуют освятительные формулы. Они, например, используются в некоторых еретических сектах; не исключено, что нечто подобное было и у тамплиеров. Но гораздо более вероятно, что освятительные слова пропускались не случайно; гностические доктрины оказали на тамплиеров свое разлагающее действие. Они придерживались мандеистских и иоаннитских ересей, сторонники которых ненавидели Христа с той же страстной силой, как ведьмы и демонопоклонники, следуя за офитами, славящими Змея и просившими его уберечь их от Создателя. Тамплиеры славили и приносили жертвы идолу в виде головы, которая, по мнению профессора Прутца, олицетворяла некое низшее божество, почитавшееся гностиками, иными словами – Сатану. Когда в Тоскане судили рыцаря Бернарда Пармского, он признался, что, по мнению ордена, этот идол имел власть оберегать и обогащать, вполне в духе сатанизма. Возможно, тайная литургия тамплиеров явилась искажением службы восточного образца, но тем не менее ясно, что почитали они источник зла.
В 1336 году священник, бывший в заключении у графа де Фуа Гастона III Феба по обвинению в отправлении сатанистской службы, был отослан в Авиньон и лично допрошен Папой Бенедиктом XII. В следующем году тот же понтифик поручил своему доверенному Гильому Ломбарду председательствовать на суде над Пьером де Шаснэ, священником из Тарбской епархии, обвиняемом в осквернении гостии.
Жиль де Силь, священник из диоцеза Сен-Мало, и флорентиец Антонио Франческо Прелати, служивший ранее в диоцезе Ареццо, отправляли черные мессы в Тиффоже и Машекюле, замках Жиля де Реца, казненного в 1440 году.
Священник по имени Бенедикт в XVI столетии вызвал немалый скандал, когда открылось его участие в тайных и греховных ритуалах. Карл IX принудил монаха-отступника служить перед ним и его приближенными лжелитургию, и в правление его брата епископ Парижский сжег на Гревской площади монаха по имени Сешель, который был признан виновным в участии в таких же богохульных мистериях. В 1597 году парижский парламент присудил Жана Белона, кюре Сент-Пьер-де-Ламп в диоцезе Бурже, к смерти через повешение и последующему сожжению тела за осквернение причастия и многократное проведение сатанинских церемоний [381] . Парламент Бордо в 1598 году приговорил к сожжению Пьера Опти, кюре из Паже у Шало Лимузена. Он признался, что уже более 20 лет посещает шабаши, особенно те, которые проводятся в Матготе и Пюи-де-Доме, где он сам поклонялся дьяволу и служил в его честь черные мессы [382] .
14 августа 1606 года монах по имени Денобилибий (Denobilibus) был приговорен к смерти в Гренобле по схожему обвинению. В 1609 году парламент Бордо направил Пьера де Ланкра и д’Эспанье в Лабур в округе Байонна для того, чтобы они уничтожили ведьм, наводнивших эти места. Не менее семи священников было арестовано за служение черных месс на шабашах. Двое из них, Мигалена, пожилой человек семидесяти лет, и Пьер Бокал, двадцати семи лет, были казнены, но епископ Байоннский, вмешавшись, потребовал, чтобы пятеро других были отданы на суд его трибуналу и в итоге позволил им сбежать из тюрьмы. Еще трое священников, содержавшихся под стражей, также были освобождены и немедленно покинули страну, что было с их стороны достаточно предусмотрительно. Двенадцать месяцев спустя на всю страну прогремели признания Мадлен де ла Палюд, которая «Dit aussi que ce malheureux Loys magicien... a controuve le premier de dire la messe au sabatt et consacrer Veritablement et presenter le sacrifice a Lucifer» [383] . Конечно, совершенно неверны ее слова о том, что «этот проклятый волшебник Луи первым стал служить мессу на шабашах», хотя вполне возможно, что об этом ей сказал сам Гофриди для того, чтобы произвести на нее впечатление своим якобы высоким местом в иерархии сил зла. Безусловно, ее описания шабаша можно счесть едва ли не самыми полными и детализированными.
Впрочем, достойную конкуренцию им составляют показания Мадлены Бован, сестры Третьего Францисканского ордена из конвента св. Людовика и Елизаветы в Лувьере. Признания, написанные по указанию ее духовника де Маре, ораторианца, содержат подробное описание самого чудовищного святотатства, в котором оказались замешаны трое капелланов – Давид, Матурин Пикар, кюре Меснил-Журдена, и Тома Буле, ассистент Пикара. Помимо прочих богохульств они возобновили адамитскую ересь. Последователи этой ранней гностической организации совершали службы совершенно обнаженными, не говоря о других творимых ими непристойностях. Как-то в Страстную пятницу Пикар и Буле заставили Мадлену осквернить распятие и уничижить освященную гостию, швырнув ее разломанные частицы на землю и потоптавшись на них. Давид и Пикар были мертвы, когда правосудие настигло Буле, и он был сожжен в Руане 21 августа 1647 года [384] .
В правление Людовика XIV настоящая эпидемия сатанизма охватила Париж [385] . Черные мессы проводились во многих домах, особенно часто в принадлежащем Ла Вуазен (Катарине Десайе), жившей на улице Борегар. Руководил этой мерзкой компанией печально известный аббат Гиборж, если верить слухам, незаконнорожденный сын Генриха де Монморанси. Вместе с ним там бывали Бригалье, раздатчик милостыни Ее Высочества; Бушо, директор конвента Ла Суасси; Дюлон, каноник из Нотр-Дама; Дюлесен, викарий Сен-Ле; Дюбуске; Сейссон; Дюсси; Лемперье; Лепре; Даво, викарий из Нотр-Дам-де-Бон-Нувель; Марьет, викарий из Сен-Северин, искусный в проклятиях; Леменье, викарий из Сент-Юсташа, принесший в жертву Сатане огромное количество детей; Туме; Ле Франк; Коттон, викарий из Сен-Пол, крестивший младенца помазанием и затем зарезавший его на алтаре; Гиньяр и Себо из диоцеза Бурже, служившие черные мессы в погребах парижских домов и наводившие чары с использованием самых отвратительных приемов.
- Алексей Минский
- Сообщения: 13008
- Зарегистрирован: Сб янв 27, 2018 3:58 am
- Откуда: Калиниград
- Интересы в магии: графическая магия, ЧМ, Вика
- Род занятий: практик, диагност
- Контактная информация:
Re: Женщина, ставшая жертвой демонов
В XVIII веке черные мессы отправлялись столь же часто. В 1723 году полиция арестовала за подобное богохульство аббатов Леколле и Борнеме; в 1745 году под подозрение в совершении того же преступления попал аббат Рошбланш. Ужасные сцены шабаша происходили в отеле мадам де Шарлуа. Банда сатанистов провела свою оргию 22 января 1793 года в Париже, в ночь после казни Людовика XVI. Аббат Фиар в двух своих работах «Lettres sur le diable» (1791) и «La France Trompee» (1803) убедительно доказал, что и в его время продолжались надругательства над евхаристией, но проходили они в обстановке глубочайшей секретности. В 1865 году один такой случай вышел наружу и вызвал немалый скандал, так что епископ Сана, ужаснувшись, вышел в отставку и уехал в Фонтенбло, где и скончался через восемнадцать месяцев, так и не отойдя от потрясения. О подобной практике в Париже стало известно в 1874 году. Другой схожий случай имел место в 1878 году. Широко известно, что персонажи романа Карла Гюйсманса «Бездна», равно как и детали действия, были списаны с натуры; более того, имена реальных прототипов никогда не скрывались [386] . Итак, культ зла продолжает функционировать и в наше время. Сатанисты, как и раньше, проводят свои черные мессы в Лондоне, Брайтоне, Париже, Лионе, Брюгге, Берлине, Милане – и увы – даже в самом Риме. Эта зараза существует как в Южной Америке, так и в Канаде. Во многих городах, как больших, так и малых, у сатанистов есть свои убежища, где процветают всяческие богохульные мерзости и где совершают они отвратительные ритуалы. Нередко свои темные силы они концентрируют на маленьких английских, французских и итальянских городах в тщетных попытках осквернить злом дьяволопоклонства древние очаги мира и спокойствия.
Сатанисты выводились даже на подмостки сцены. Один эпизод из «Un Soir de Folie» назывался «Le Sabbat et la Herse Infernale». Изображался там Сатана (актер Бенли), которому многочисленные поклонники возносили хвалы в готическом соборе.
Во время шабашей ритуал Святой мессы искажался или подвергался осмеянию в каждом аспекте, насколько это было возможно. Алтарь должен был иметь четыре опоры, иногда он располагался под деревом, в других случаях – на плоском камне или другом подходящем месте на природе, «aupres d’vn arbre, ou parfois aupres d’vn rocher, dressant quelque forme d’au-tel sur des colones infernakes», как пишет де Ланкр [387] . В более близкие к нам времена черные мессы проводились и проводятся в частных домах. Алтарь, таким образом, часто бывает стационарным, и у поклонников зла появляются новые возможности полностью воспроизвести символику сатанизма. Алтарь нередко покрывается тремя слоями полотна, и на него устанавливаются шесть черных свечей, посреди которых располагается перевернутое распятие или изображение дьявола. Иногда центральное местоположение занимает сам дьявол. Он может как стоять, так и сидеть на чудовищном троне. В 1598 году на известном ведьмовском процессе, проводимом парламентом Бордо, консультантами на котором были викарный генерал епископа Лиможа и ученый советник Пейро, Антуан Дюмон из Сен-Лорана признался, что часто поставлял большое количество свечей для шабашей – как обычных восковых для пользования присутствующими там лицами, так и больших черных для алтаря. Возжигались они Пьером Опти, ризничим, который нередко выступал Магистром церемоний, а то и сам проводил мессу [388] .
В мае 1895 года представители семейства Боргезе посетили Палаццо Боргезе, которое сдавалось на время поэтажно и отдельными апартаментами. Но они не смогли пройти в некоторые комнаты и залы на первом этаже, арендатор как будто не знал, что время, на которое он снял этаж, подходит к концу. Однако, согласно статьям договора, он был обязан допустить их в любое указанное ими помещение для его осмотра и определения необходимости проведения ремонта. Принц Сципионе Боргезе, владелец дома, собирался въехать в него после свадьбы вместе со своей невестой и отдал приказ об инспекции палаццо. Одну дверь съемщик категорически отказался открывать; когда же его стали к этому вынуждать, он повел себя весьма странно. Наконец, агенты указали, что они имеют полное право вскрыть помещение и что если им не позволят войти, они так и сделают. Когда принесли ключи, источник смущения арендатора быстро выяснился. Над входом в комнату была надпись «Templum Palladicum». Стены от пола до потолка были увешаны массивными занавесями из шелковой ткани с узорами, алыми и черными, предохраняющими комнату от света. В дальнем конце помещения виднелся гигантский гобелен, на котором более чем в человеческий рост была выткана колоссальная фигура празднующего триумф Люцифера. Прямо под гобеленом располагался алтарь, отлично оснащенный для проведения адских литургий. Все было здесь: черные свечи, церковные сосуды, служебники и требники. Обитые дорогой материей золотого и малинового цвета скамеечки и роскошные стулья для присутствующих на служении черной мессы были расставлены в строгом порядке. Электрическое освещение было продуманно таким образом, что казалось исходящим от человеческого глаза исполинских размеров. Нежданные свидетели поспешили покинуть проклятое место, сцену служителей дьявола, поскольку не имели ни малейшего желания и дальше продолжать инспекцию содержимого этой инфернальной часовни. [389]
Служебник, используемый при черной мессе, представлял из себя манускрипт, хотя мне нередко доводилось слышать и читать, что в близкие к нам времена эти богомерзкие гримуары могли и печататься в типографиях. Так, де Ланкр пишет, что колдуны Нижних Пиренеев (1609) видели ведущего черной мессы «tournant les feuillets d’vn certain liure qu’il a en main». [390] Мадлен Бован рассказывает: «On lisait la messe dans le livre des blasphemes, qui servait de canon et qu’on employait aussi dans les processions». [391] Страницы ведьмовского служебника часто представляли собой фрагменты человеческой кожи, ранее, как правило, принадлежащей некрещеному младенцу [392] . Жентьен ле Клерк, допрошенный в Орлеане в 1614 – 1615 годах, признался, что «le Diable... marmote dans un liure duquel la couuerture est toute velue comme d’vne peau de loup, auec des feuillets blancs et rouges, d’autres noires».
Существует немало описаний одеяний, в которые облачались служители черной мессы. Довольно редко они изображаются использующими облачения епископские, черного оттенка, надорванные, грязные и обветшавшие. Боге передает, что некая ведьма рассказала следующее: «Celuy, qui est commis a faire l’office, est reuestu d’vne chappe noire sans croix» [393] , но представляется странным, что использовалась риза совершенно черного цвета, хотя, возможно, разгадка заключается в том факте, что подобное облачение было легко достать, не вызывая подозрений.
Аббат Гиборж иногда одевал ризу из белого шелка, украшенную еловыми шишками, что, безусловно, связано с исполняемыми им сатанинскими ритуалами. Об этом сообщает Маргарита, дочь Ла Вуазен, которая вряд ли могла ошибиться. [394] Но здесь, вероятно, месса носила не столько сатанистский, сколько эротический характер, в отличие от месс, проводившихся на шабашах. Те м не менее, и здесь призывались Астарот, Асмодей и Люцифер; это была, безусловно, литургия силам зла. В других случаях Гиборж облачался, как православный священник, в ризу, столу, стихарь, епитрахиль и орарь. В 37-й статье своего признания Гофриди сообщает, что служитель, произносивший сатанинскую мессу на шабаше, был одет в ризу фиолетового цвета [395] . Уже упоминавшийся ранее Жентьен ле Клерк присутствовал на служившейся во время шабаша мессе, где священник «был одет в ризу, украшенную крестом, на которой было, однако, всего три полосы». [396] Впоследствии появились сообщения об использовании облачений, украшенных инфернальными символами, например, ярко-красной ризы цвета высохшей крови, на которой был изображен стоящий на задних лапах геральдического вида козел; или ризы, на которой был вышит перевернутый крест; или других одеяний, художественно оформленных принадлежностями адской геральдики.
В осмеяние обряда окропления (Asperges) священник опрыскивает ведьм грязной и отвратительной водой или даже мочой. «В то же время дьявол помочился в вырытую в земле ямку и затем использовал мочу к качестве святой воды, в то время как отправлявший мессу священник окропил всех присутствующих с помощью черной кропильницы». [397] Сильван Невильон, колдун, проходивший по делу о сатанизме в Орлеане в 1614 – 1815 годах, сообщает: «Когда Трамсабот проводил службу, перед ее началом он опрыскал всех присутствующих святой водой, которая была ничем иным, как мочой, при этом он повторял Asperges Diaboli». [398] Жентьен ле Клерк показал: «Святая вода желтого цвета... после того, как всех ею окропят, начинается служба» [399] . Мадлен де ла Палюд сообщила, что всех колдунов опрыскивают водой, а также освященным вином из потира, причем все при этом громко восклицают: «Sanguis eius super nos et super filios nostros» (Кровь его на нас и на детях наших). [400]
Эта злая пародия на святейшие таинства начинается с призывов к дьяволу, вслед за которыми следует нечто вроде всеобщей исповеди, в ходе которой каждый в насмешку делает признание во всем добре, которое ему приходилось когда-либо совершать, и в качестве наказания произносит некое богохульство или нарушает по своему выбору какую-нибудь заповедь. Председатель разрешает грехи собрания, осенив их инвертированным знаком креста, причем левой рукой. Затем продолжается ритуал, исполненный всевозможного богохульства, но, как отмечает де Ланкр, при этом никогда не произносится Confiteor, даже в искаженной форме, и никогда не читается аллилуйя. После произнесения той части службы, когда собираются пожертвования, служитель несколько отходит от алтаря, и все собрание, выстроившись в ряд, прикладывается по одному к его левой руке. Затем королева шабаша, ведьма по старшинству, идущая сразу за Великим магистром, самая старая и искушенная в злодеяниях ведьма из присутствующих («en chasque village, – пишет де Ланкр, – trouuer vne Royne du Sabbat»), усаживается слева от алтаря и получает подношения – хлеба, яйца, мясо и другие подарки сельского происхождения, а также деньги, но только не те монеты, на которых изображен крест. В руках она держит тарелку «vne paix ou platine», на ней выгравирована фигура дьявола, которую целуют его поклонники. И сегодня во многих местах, особенно в Бельгии, во время святой мессы при сборе пожертвований все присутствующие в церкви подходят приложиться к instrumentum pacis, и повсеместно, при проведении архиерейской службы, к дискосу прикладывается сначала священник, а затем прелат (после чтения Agnus Dei и первой последующей общей молитвы).
Сильван Невильон, судимый в Орлеане в 1614 – 1615 годах, сообщил, что «Дьявол произнес молитву на шабаше, но никто не смог расслышать, что он сказал, так как речь его была подобна рычанию». [401]
На шабашах нередко возносятся молитвы, представляющие смесь святотатства и злости.
Затем к алтарю подносились гостии. Боге пишет, что они были темными и круглыми, на них был отштампован некий странный рисунок. Мадлен Бован описывает их как обычные облатки, правда, выкрашенные в красный цвет. В других случаях они могли быть черными и по форме треугольными. Нередко дьяволопоклонники оскорбляли гостию, называя ее «Iean le blanc», подобно тому, как протестанты именовали ее Jack-in-the-box. Чаша наполнялась иногда вином, иногда горьким напитком, от которого жгло язык как от огня. При чтении Sanctus трижды раздавался звук рога и возжигались факелы. Свет, исходивший от них, описывается как «серный и синий», qui est fort puante. Священник возносил лжедары, и вся компания, пребывая в состоянии истерического возбуждения и неестественной экзальтации, рвалась вперед с громкими завываниями и проклятиями, соперничая друг с другом в непроизносимых проклятиях и непристойностях. В то же время служитель изливал весь яд и всю грязь, поток грубейших мерзостей на аудиторию; ад, казалось, извергает свое вонючее содержимое на землю. Domina adiuua nos, domine adiuua nos, кричали они Дьяволу, Domine adiuua nos semper. Наконец, все присутствовавшие подходили причаститься дарами бездны, проглотить кусочки, приправленные грязью и навозом, выпить темный напиток проклятия. Гофриди признался, что Ite missa est на этих оргиях была обычно воспоследована такими словами: «Allez-vous-en tous au nom du diable!» В то время как аббат Губерж восклицал: «Gloria tibi, Lucifero!»
Черные мессы на шабашах несколько различались по форме в зависимости от обстоятельств. Например, в современной литургии сатанистов большое значение имеет воскурение некоторых пагубных и испускающих тяжелый запах трав. В XVI и XVII столетиях использование фимиама встречается крайне редко, хотя Сильван Невильон сообщил, что на шабаше он видел «как святую воду, так и фимиам. Пах он плохо, совсем не так приятно, как ладан в церкви» [402] .
В наши дни псевдосвященник освящает гостию и чашу действительными словами святой мессы, но затем вместо того, чтобы преклонить колена, поворачивается спиной к алтарю [403] и немедля – sit uenia uerbis! – режет и колет гостию ножом, бросает ее на землю, топчет и попирает ее ногами. По крайней мере, часть содержимого чаши также проливается в сходном богохульном действе, и дальше нередко выносится ciborium с освященными гостиями, похищенными из церквей [404] или вынесенными при причастии во рту безумцами, не убоявшимися неотвратимого гнева Создателя. Черный священник, как они его называют, разбрасывает их по полу для того, чтобы за них боролись члены его конгрегации, стремящиеся в своем безумии оскорбить Тело Христово.
Тесно связанным с черной мессой сатанистов и явным пережитком Средневековья представляется суеверие гасконских крестьян – так называемая месса св. Цезария [405] . Мало кто из священников знал об этом ужасном ритуале, и немногие из искушенных в темных искусствах осмеливались вершить столь чудовищные церемонии и произносить слова богохульной молитвы. Ни исповедник, ни епископ, ни даже архиепископ Оша не могли отпустить грехи такому человеку. Прощен он мог быть лишь самим Папой в Риме. Мессу служили над разбитым и оскверненным алтарем в заброшенной или разрушенной церкви, где раздавался крик совы и в пустые окна влетали летучие мыши, где жабы оскверняли ядом священный камень. Священник должен был отправиться туда один поздно вечером в сопровождении лишь единственного помощника, человека самой подлой жизни, преисполненной преступлений. Ровно в одиннадцать он начинал; литургию ада следовало читать задом наперед; канон проговаривать с гримасами и усмешками; закончить с полуночным колоколом. Гостия должна была быть треугольной, с тремя острыми концами, и черной. В чаше не должно было быть вина, но лишь мерзкая вода, взятая из колодца, куда до этого было брошено тело некрещеного младенца. Святой знак креста следовало начертать левой ногой на земле. И человек, для которого произносилась эта месса, медленно умирал, и никакие доктора, никакое искусство медиков не могли его спасти, но он страдал и терял в весе, пока не отправлялся в могилу. [406]
Хотя в этом описании присутствует известная поэтизация, тем не менее, основные его детали можно считать соответствующими действительности. Черная треугольная облатка нередко упоминается в материалах ведьмовских процессов как священный хлеб шабаша, в то время как лорд Фонтенхолл [407] , описывая дьявольское причастие лудианских ведьм, говорит: «иногда их напитком была кровь, иногда черная болотная жижа». Можно провести параллели и для множества других деталей.
Когда оканчивалась богохульная литургия шабаша, все присутствующие предавались самому беспорядочному разврату, прерывая его лишь для того, чтобы присоединиться к танцу или подкрепить себя приправленной пряностями едой и большим глотком вина, а затем вновь вернуться к оргии. «Вы легко можете себе представить, – пишет Боге, – что не было такой непристойности, которую бы там не проделывали, отнюдь не исключая тех вещей, за которые Небеса обрушили огонь и серу на Содом и Гоморру» [408] . Эрудированный доминиканец, отец Себастиан Микаэлис, который 19 января 1611 года допрашивал Мадлену де ла Палюд о ее участии в шабашах, пишет [409] , что она рассказала о самых грешных оргиях, которые только можно представить [410] . Не хватает воображения, чтобы представить себе подобную порочность! Но Мадлена Бован (1643) передает еще более отвратительные детали [411] . В таком же разврате признавался и Жентьен ле Клерк из Орлеана (1614 – 1615) [412] . Боден передает, что очень многие из допрошенных им ведьм признались в том, что участвовали в оргиях [413] . В 1459 году «множество мужчин и женщин было сожжено в Аррасе, немало число которых взаимно обвиняли друг друга, и они признались, что по ночам участвовали в этих дьявольских танцах» [414] .
В 1485 году Шпренгер выявил огромное количество колдунов в районе Констанца и «практически все без исключения признались, что дьявол имел с ними сношения, предварительно заставив отречься от Бога и Святой Веры» [415] . Также и многие исправившиеся ведьмы исповедовались в этих мерзостях – «и да будет известно, что пока они были ведьмами, демоны непрерывно их развращали. Также Генрих Кельнский подтвердил, что то же самое весьма распространено в Германии» [416] . В течение многих веков ученым авторитетам приходилось повторять одну и ту же чудовищную историю, и не имеет смысла далее приводить свидетельства демонологов. Сегодняшние сборища сатанистов также заканчиваются неописуемыми оргиями и мерзким развратом.
Иногда на шабашах в жертву демонам приносились животные. Так, второе обвинение против дамы Алисы Кителер, осужденной в 1324 году, гласило, «что она приносила в жертву дьяволам живых животных, которым она и ее компания отрывали по очереди части тела и затем приносили в жертву, разбрасывая их на перекрестках для одного демона, которого называли Робин, сын Артеса (Робин Артиссон), принца ада из меньших». [417]
В 1622 году Маргарет МакВильям «отвергла свое крещение, и он крестил ее, и дала она ему в качестве дара курицу или петуха» [418] . В современных ритуалах вуду петуха часто разрубают на куски перед фетишем. Гекате в жертву приносили черных щенков; Эней предложил подземным силам четырех совершенно черных волов и черного, как уголь, ягненка принес Ночи [419] ; во время шабаша на Эсквилине Канидия и Сегана кусок за куском раздирали черную овцу, а кровь спускали в канаву [420] . Колен де Планси сообщает, что ведьмы приносили в жертву дьяволу черных птиц и жаб [421] . Принесение животных в жертву силам, почитаемым божественными, является, безусловно, пережитком глубокой древности.
Во многих отчетах о шабашах упоминается о присутствии там жаб. С колдунами и ведьмами они ассоциировались по причине отвращения, которое эти земноводные, как правило, вызывают у людей; во многих районах даже распространено поверье, согласно которому тот, на кого жаба пристально посмотрит, будет страдать учащенным сердцебиением, спазмами, конвульсиями и обмороками. Некий аббат Руссо, живший в XVIII столетии, провел ряд экспериментов с жабами, после чего заявил, что когда одно из этих животных посмотрело на него, то он на некоторое время впал в бессознательное состояние, и если бы ему не пришли на помощь, он не смог бы из него выйти [422] . Многие писатели, и среди них Элиан, Диоскорид, Никандр, Этий, Геснер, считали, что дыхание жаб ядовито и может заразить то место, которого оно коснется. Поскольку народ верил этим пустым историям, то вполне естественно, что жабы нередко упоминаются наряду с ведьмами. Де Ланкр рассказывает, что нередко демоны появляются именно в таком обличии. Жанетта д’Абади, ведьма с Нижних Пиренеев, которую он допрашивал и которая сделала достаточно полное признание, сообщила, что она видела, как на шабаш приносили немало жаб; одни из них были одеты в черный, другие – в малиновый бархат, и к их одеяниям были подвешены маленькие колокольчики. В ноябре 1610 года некий мужчина, гуляя по полям недалеко от Базе, обратил внимание, что его собака роет насыпь, и, приблизившись, увидел два упрятанных в земле горшка, накрытых полотном и крепко завязанных. Когда он открыл их, то обнаружил, что они наполнены отрубями, и в середине каждого находилась огромная жаба, завернутая в зеленый шелк. Не приходится сомневаться, что человек, поместивший их туда, серьезно относился к симпатической магии и накладывал с их помощью некое злое заклятие. Ведьмы ловили жаб и приносили их с собой на шабаш по причинам, о которых нетрудно догадаться. Из-за своего легендарного яда они служили основным ингредиентом ядов и снадобий и могли также использоваться для предсказания будущего, так как ведьмы нередко гадали по поведению своих жаб-фамилиаров. На это намекает и Ювенал, когда пишет:
Но не буду я, и не умею предсказывать
Жаждущему молодому наследнику час смерти отца его,
И не желаю я осматривать жабьи внутренности. [423]
По поводу этого отрывка Томас Фарнабл, знаменитый английский ученый (1575 – 1647), пишет: «Он намекает на труд гаруспиков, которые имели обыкновение осматривать кишки и внутренности. Плиний говорит: „Внутренности жабы (Rana rubeta), а именно язык, тонкие кости, желчный пузырь, сердце, имеют особые достоинства, так как используются во многих медикаментах и бальзамах. Подразумеваются здесь обыкновенные прыгающие жабы. Так, Плиний показывает, что эти животные отнюдь не ядовиты и бесполезно использовать их внутренности при изготовлении ядов“ [424] . В 1610 году Хуан де Экалар, колдун из Наварры, признался инквизитору дону Алонсо Бекарра Ольгвину из ордена Алькантара, что он и его ковен собирали жаб для шабаша и что когда они приносили их туда, то дьявол благословлял их левой рукой, после чего их убивали и готовили на огне вместе с человеческими костями и фрагментами трупов, извлеченных из свежевырытых могил. Из этой грязной смеси изготовлялись яды и мази, которые дьявол раздавал всем присутствующим наряду с указаниями, как их использовать. Так, предполагалось, что, обрызгав этой жидкостью пшеницу, можно поразить болезнью все поле и заодно уничтожить цветы и фрукты. Несколько капель, пролитых на одежду человека, должны были вызвать его смерть, а мазок по стене загона или стойла вызвать тяжелую болезнь скота. Из этих грубых суеверий и выросли фантастические истории о танцующих жабах, жабах, выряженных кавалерами, и жабах-демонах на шабашах.
Существуют многочисленные и верные свидетельства, что на шабашах в жертву приносили младенцев, не подвергшихся крещению. Часто это были дети посещавших шабаши ведьм. Поскольку ведьма могла нередко быть повивальной бабкой в деревне, то перед ней открывались особые возможности убить ребенка при родах, принеся таким образом жертву Сатане вне шабаша. «Нет людей, которые могли бы принести вреда Католической вере больше, чем повивальные бабки», читаем в «Молоте ведьм» (часть 1, ст. xi). Nemo fidei catholi-cae amplius nocet quam obstetrices.
Классические примеры жертвоприношений детей известны из дел Жиля де Реца (1440) и аббата Гиборжа (1680). В деле последнего нам известны имена 140 его жертв. Некоторые авторы полагают, что всего их было около 800. Их кровь, мозг и кости использовались для приготовления любовных зелий. Во времена Гиборжа жертвоприношение ребенка на нечестивой мессе стало столь обычным, что, как правило, он платил не больше кроны за одну свою жертву. «Il avait achete un ecu l’enfant qui fut sacrifie a cette messe» (Ребенка, принесенного в жертву на этой мессе, он купил за крону). Эти ужасные церемонии нередко проводились по просьбе мадам де Монтеспан для того, чтобы Людовик XIV всегда оставался ей верным, отверг всех других своих любовниц, развелся с королевой и, наконец, возвел бы ее на трон [425] .
Обычно ребенку перерезали горло, кровь лилась в подставленную чашу и потом на обнаженную плоть заказчика, который возлежал у алтаря. Ла Вуазен утверждает, что так убито было около 1500 младенцев. Это мне кажется возможным, тем более что в дело оказалось вовлечено и немало церковников. Многие из известнейших людей Франции присутствовали на этих святотатственных оргиях. Не менее 246 мужчин и женщин всех рангов и сословий были привлечены к суду; 36 из тех, что были победнее, пошли на виселицу, 147 подверглись заключению на разные сроки, немало покинуло страну или отправилось жить в отдаленные замки. Но многие материалы допросов были уничтожены в архивах, и сам Людовик запретил упоминать имя своей фаворитки в связи с этим делом. Те м не менее, она впала в немилость, и неудивительно, что после смерти Марии-Терезы 31 июля 1683 года король уже на следующий год женился на благочестивой мадам де Ментенон.
Людовико-Мария Синистрари пишет, что ведьмы «обещают дьяволу жертвоприношения и дары раз в две недели или по крайней мере каждый месяц; они обещают убить ребенка или погубить человека, применив магию». Вновь и вновь изучая архивы, сталкиваешься с детальным описанием похищения детей и ритуального детоубийства. Жир, вытопленный из детей, наравне с жабами применялся при изготовлении магических напитков. Верование, согласно которому трупы и их части имеют великую исцеляющую силу и являются необходимым элементом для приготовления эликсиров, распространено повсеместно с глубочайшей древности. Тело мертвеца почиталось лучшим средством для излечения многих болезней и для защиты от заражения ими. Опухоли, сыпь, подагра, как думали, проходят, если приложить к больному органу руку мертве-ца [426] . Зубная боль пройдет, если коснуться лица пальчиком мертвого ребенка [427] . Точно таким же образом можно извести бородавки [428] . Ожоги, карбункулы, герпес и другие кожные болезни, более чем распространенные в Средние века, могли быть излечены при контакте с определенной частью трупа. В Померании «рука хладного тела» защищала от пожара [429] , а русские крестьяне думали, что мертвая рука может защитить от пулевых ранений и от стали [430] . Невежественные крестьяне долго полагали, что доктора из госпиталя в Граце имеют привилегию раз в год забрать жизнь у человека для медицинских целей. Рассказывают, что некий молодой человек, обратившийся к ним из-за зубной боли или какой-то неопасной болезни, был связан, подвешен за ноги и затем его защекотали до смерти. Опытные химики сварили его тело до пастообразного состояния и затем использовали его, а также жир и перемолотые кости, для изготовления своих пилюль. Люди были убеждены, что именно этим объясняется ежегодное исчезновение какого-нибудь молодого человека в госпитале на Пасху [431] . Думаю, что эта традиция связана с ритуальными убийствами евреями св. Вильяма Норвичского (1144), Гарольда Глочестерского (1168), Гильома Парижского (1177), Роберта из Бёри Сент-Эдмундс (1181), св. Вернера Обервессельского (1286), св. Рудольфа Бернского (1294), св. Андрея Ринского (1462), св. Симона Трентского, младенца двух с половиной лет от роду (1473), Симона Абеля, чье тело лежит в Тынской церкви в Праге, пострадавшего за Христа 21 февраля 1694 года от Лазаря и Левита Курцханделей, Эль Санто Ниньо де ла Гардия, убитого у Толедо (1490), и многих других [432] .
В течение трех столетий в Китае продолжались волнения, в основе которых лежала ненависть к европейцам. Особое значение имели выступления против католических лечебниц, приютов и школ, инициатива которых всегда принадлежала представителям партии интеллектуалов, которые провоцировали народ следующими лозунгами: «Долой миссионеров! Убить иностранцев! Они похищают или покупают наших детей для того, чтобы готовить магические лекарства и препараты из их глаз, сердец и других частей их тел». Барон Хюбнер в труде «Promenade autour du monde», II (Paris, 1873) рассказывает о резне в Тянь Цзыне 21 июня 1870 года и добавляет, что причиной ее стали именно такие подозрения. В 1891 году схожие выступления против европейского резидента в Китае произошли под теми же лозунгами. В конце 1891 года на Мадагаскаре такое же обвинение было выдвинуто против французов, точнее, предполагалось, что они употребляют человеческие сердца в пищу и поэтому похищают и убивают местных детей. Для предотвращения распространения таких слухов были приняты суровые меры. [433]
На процессе наваррских ведьм в 1610 году Хуан де Эчелар сообщил об использовании свечи, сделанной из руки младенца, удушенного до крещения. Зажигались кончики пальцев, и рука горела ясным пламенем, воистину «рука славы». В Форфаре в 1661 году Хелен Гутри и четыре другие ведьмы извлекли из земли тело некрещеного младенца и заключили части его в пирог, который потом сами и съели. Они думали, что теперь ни угрозы, ни пытки не заставят их признаться в своем колдовстве. На мой взгляд, это типичный случай симпатической магии. Как язык младенца никогда не произносил и не произнесет слов, так не смогут их произнести и ведьмы.
Мало кто из ученых размышлял о том значимом факте, что практически все, что мы знаем о ведьмовских шабашах, имеет параллели в сегодняшней Африке. Так, у бантуязычных народов существует общество под названием «Команда колдунов», члены которого проводят тайные встречи в полночь глубоко в джунглях для того, чтобы навести болезни и смерть на своих врагов с помощью магических формул и заклинаний. Сова – их священная птица, и их сигнал является подражанием ее крику. Считается, что они оставляют тела спящими у себя дома, а на магические встречи отправляются их астральные тела, проходящие сквозь стены и мгновенно путешествующие по верхушкам деревьев. На встречах они имеют визуальный, звуковой и телесный контакт с духами. Они проводят пиры, на которых поедается «сердце-жизнь» какого-либо человека, который, потеряв сердце, заболевает и, если ему не вернуть «сердце», в конце концов умирает. Первый крик петуха означает для них время расходиться, поскольку они боятся появления первой утренней звезды. Если они не успеют вернуться в свои тела до восхода солнца, то не только все их планы потерпят неудачу, но и обратятся против них самих, и они ослабнут и зачахнут в мучениях. Это общество было перенесено черными рабами в Вест-Индию, на Ямайку и Гаити, а также в южные штаты США, где традиция стала именоваться вуду. Согласно судебным протоколам, полуночные собрания проводились на Гаити еще в 1888 году и на них люди, главным образом дети, убивались и затем поедались на чудовищных пиршествах. Европейские правительства в Африке подавили распространение черных искусств, но тайно они продолжают существовать и, как полагает д-р Норрис, c уходом белых людей быстро распространятся с прежней силой.
Трезвое размышление подводит нас к выводу, что за каждой из подчас фантастических деталей шабаша, преувеличенных и переосмысленных в ходе дознания, стоят вполне надежные и многочисленные свидетельства. Без сомнения, имели место и галлюцинации; некоторые показания свидетельствуют о расстроенном воображении и психической болезни подозреваемых, об их тщеславии, которое заставляло их сгущать краски. Но в основании всего этого лежат факты, и факты более чем тревожные.
И вот, едва забрезжил рассвет, компания грешников разделилась и каждый заспешил домой, бледный, ослабевший и изможденный после ночи напряженной истерии, бешеных безумств и мерзких излишеств.
«Le coq s’oyt par fois es sabbats sonnat le retraicte aux Sorciers» (Кричит петух, закончен шабаш, колдуны рассеиваются и исчезают).
Сатанисты выводились даже на подмостки сцены. Один эпизод из «Un Soir de Folie» назывался «Le Sabbat et la Herse Infernale». Изображался там Сатана (актер Бенли), которому многочисленные поклонники возносили хвалы в готическом соборе.
Во время шабашей ритуал Святой мессы искажался или подвергался осмеянию в каждом аспекте, насколько это было возможно. Алтарь должен был иметь четыре опоры, иногда он располагался под деревом, в других случаях – на плоском камне или другом подходящем месте на природе, «aupres d’vn arbre, ou parfois aupres d’vn rocher, dressant quelque forme d’au-tel sur des colones infernakes», как пишет де Ланкр [387] . В более близкие к нам времена черные мессы проводились и проводятся в частных домах. Алтарь, таким образом, часто бывает стационарным, и у поклонников зла появляются новые возможности полностью воспроизвести символику сатанизма. Алтарь нередко покрывается тремя слоями полотна, и на него устанавливаются шесть черных свечей, посреди которых располагается перевернутое распятие или изображение дьявола. Иногда центральное местоположение занимает сам дьявол. Он может как стоять, так и сидеть на чудовищном троне. В 1598 году на известном ведьмовском процессе, проводимом парламентом Бордо, консультантами на котором были викарный генерал епископа Лиможа и ученый советник Пейро, Антуан Дюмон из Сен-Лорана признался, что часто поставлял большое количество свечей для шабашей – как обычных восковых для пользования присутствующими там лицами, так и больших черных для алтаря. Возжигались они Пьером Опти, ризничим, который нередко выступал Магистром церемоний, а то и сам проводил мессу [388] .
В мае 1895 года представители семейства Боргезе посетили Палаццо Боргезе, которое сдавалось на время поэтажно и отдельными апартаментами. Но они не смогли пройти в некоторые комнаты и залы на первом этаже, арендатор как будто не знал, что время, на которое он снял этаж, подходит к концу. Однако, согласно статьям договора, он был обязан допустить их в любое указанное ими помещение для его осмотра и определения необходимости проведения ремонта. Принц Сципионе Боргезе, владелец дома, собирался въехать в него после свадьбы вместе со своей невестой и отдал приказ об инспекции палаццо. Одну дверь съемщик категорически отказался открывать; когда же его стали к этому вынуждать, он повел себя весьма странно. Наконец, агенты указали, что они имеют полное право вскрыть помещение и что если им не позволят войти, они так и сделают. Когда принесли ключи, источник смущения арендатора быстро выяснился. Над входом в комнату была надпись «Templum Palladicum». Стены от пола до потолка были увешаны массивными занавесями из шелковой ткани с узорами, алыми и черными, предохраняющими комнату от света. В дальнем конце помещения виднелся гигантский гобелен, на котором более чем в человеческий рост была выткана колоссальная фигура празднующего триумф Люцифера. Прямо под гобеленом располагался алтарь, отлично оснащенный для проведения адских литургий. Все было здесь: черные свечи, церковные сосуды, служебники и требники. Обитые дорогой материей золотого и малинового цвета скамеечки и роскошные стулья для присутствующих на служении черной мессы были расставлены в строгом порядке. Электрическое освещение было продуманно таким образом, что казалось исходящим от человеческого глаза исполинских размеров. Нежданные свидетели поспешили покинуть проклятое место, сцену служителей дьявола, поскольку не имели ни малейшего желания и дальше продолжать инспекцию содержимого этой инфернальной часовни. [389]
Служебник, используемый при черной мессе, представлял из себя манускрипт, хотя мне нередко доводилось слышать и читать, что в близкие к нам времена эти богомерзкие гримуары могли и печататься в типографиях. Так, де Ланкр пишет, что колдуны Нижних Пиренеев (1609) видели ведущего черной мессы «tournant les feuillets d’vn certain liure qu’il a en main». [390] Мадлен Бован рассказывает: «On lisait la messe dans le livre des blasphemes, qui servait de canon et qu’on employait aussi dans les processions». [391] Страницы ведьмовского служебника часто представляли собой фрагменты человеческой кожи, ранее, как правило, принадлежащей некрещеному младенцу [392] . Жентьен ле Клерк, допрошенный в Орлеане в 1614 – 1615 годах, признался, что «le Diable... marmote dans un liure duquel la couuerture est toute velue comme d’vne peau de loup, auec des feuillets blancs et rouges, d’autres noires».
Существует немало описаний одеяний, в которые облачались служители черной мессы. Довольно редко они изображаются использующими облачения епископские, черного оттенка, надорванные, грязные и обветшавшие. Боге передает, что некая ведьма рассказала следующее: «Celuy, qui est commis a faire l’office, est reuestu d’vne chappe noire sans croix» [393] , но представляется странным, что использовалась риза совершенно черного цвета, хотя, возможно, разгадка заключается в том факте, что подобное облачение было легко достать, не вызывая подозрений.
Аббат Гиборж иногда одевал ризу из белого шелка, украшенную еловыми шишками, что, безусловно, связано с исполняемыми им сатанинскими ритуалами. Об этом сообщает Маргарита, дочь Ла Вуазен, которая вряд ли могла ошибиться. [394] Но здесь, вероятно, месса носила не столько сатанистский, сколько эротический характер, в отличие от месс, проводившихся на шабашах. Те м не менее, и здесь призывались Астарот, Асмодей и Люцифер; это была, безусловно, литургия силам зла. В других случаях Гиборж облачался, как православный священник, в ризу, столу, стихарь, епитрахиль и орарь. В 37-й статье своего признания Гофриди сообщает, что служитель, произносивший сатанинскую мессу на шабаше, был одет в ризу фиолетового цвета [395] . Уже упоминавшийся ранее Жентьен ле Клерк присутствовал на служившейся во время шабаша мессе, где священник «был одет в ризу, украшенную крестом, на которой было, однако, всего три полосы». [396] Впоследствии появились сообщения об использовании облачений, украшенных инфернальными символами, например, ярко-красной ризы цвета высохшей крови, на которой был изображен стоящий на задних лапах геральдического вида козел; или ризы, на которой был вышит перевернутый крест; или других одеяний, художественно оформленных принадлежностями адской геральдики.
В осмеяние обряда окропления (Asperges) священник опрыскивает ведьм грязной и отвратительной водой или даже мочой. «В то же время дьявол помочился в вырытую в земле ямку и затем использовал мочу к качестве святой воды, в то время как отправлявший мессу священник окропил всех присутствующих с помощью черной кропильницы». [397] Сильван Невильон, колдун, проходивший по делу о сатанизме в Орлеане в 1614 – 1815 годах, сообщает: «Когда Трамсабот проводил службу, перед ее началом он опрыскал всех присутствующих святой водой, которая была ничем иным, как мочой, при этом он повторял Asperges Diaboli». [398] Жентьен ле Клерк показал: «Святая вода желтого цвета... после того, как всех ею окропят, начинается служба» [399] . Мадлен де ла Палюд сообщила, что всех колдунов опрыскивают водой, а также освященным вином из потира, причем все при этом громко восклицают: «Sanguis eius super nos et super filios nostros» (Кровь его на нас и на детях наших). [400]
Эта злая пародия на святейшие таинства начинается с призывов к дьяволу, вслед за которыми следует нечто вроде всеобщей исповеди, в ходе которой каждый в насмешку делает признание во всем добре, которое ему приходилось когда-либо совершать, и в качестве наказания произносит некое богохульство или нарушает по своему выбору какую-нибудь заповедь. Председатель разрешает грехи собрания, осенив их инвертированным знаком креста, причем левой рукой. Затем продолжается ритуал, исполненный всевозможного богохульства, но, как отмечает де Ланкр, при этом никогда не произносится Confiteor, даже в искаженной форме, и никогда не читается аллилуйя. После произнесения той части службы, когда собираются пожертвования, служитель несколько отходит от алтаря, и все собрание, выстроившись в ряд, прикладывается по одному к его левой руке. Затем королева шабаша, ведьма по старшинству, идущая сразу за Великим магистром, самая старая и искушенная в злодеяниях ведьма из присутствующих («en chasque village, – пишет де Ланкр, – trouuer vne Royne du Sabbat»), усаживается слева от алтаря и получает подношения – хлеба, яйца, мясо и другие подарки сельского происхождения, а также деньги, но только не те монеты, на которых изображен крест. В руках она держит тарелку «vne paix ou platine», на ней выгравирована фигура дьявола, которую целуют его поклонники. И сегодня во многих местах, особенно в Бельгии, во время святой мессы при сборе пожертвований все присутствующие в церкви подходят приложиться к instrumentum pacis, и повсеместно, при проведении архиерейской службы, к дискосу прикладывается сначала священник, а затем прелат (после чтения Agnus Dei и первой последующей общей молитвы).
Сильван Невильон, судимый в Орлеане в 1614 – 1615 годах, сообщил, что «Дьявол произнес молитву на шабаше, но никто не смог расслышать, что он сказал, так как речь его была подобна рычанию». [401]
На шабашах нередко возносятся молитвы, представляющие смесь святотатства и злости.
Затем к алтарю подносились гостии. Боге пишет, что они были темными и круглыми, на них был отштампован некий странный рисунок. Мадлен Бован описывает их как обычные облатки, правда, выкрашенные в красный цвет. В других случаях они могли быть черными и по форме треугольными. Нередко дьяволопоклонники оскорбляли гостию, называя ее «Iean le blanc», подобно тому, как протестанты именовали ее Jack-in-the-box. Чаша наполнялась иногда вином, иногда горьким напитком, от которого жгло язык как от огня. При чтении Sanctus трижды раздавался звук рога и возжигались факелы. Свет, исходивший от них, описывается как «серный и синий», qui est fort puante. Священник возносил лжедары, и вся компания, пребывая в состоянии истерического возбуждения и неестественной экзальтации, рвалась вперед с громкими завываниями и проклятиями, соперничая друг с другом в непроизносимых проклятиях и непристойностях. В то же время служитель изливал весь яд и всю грязь, поток грубейших мерзостей на аудиторию; ад, казалось, извергает свое вонючее содержимое на землю. Domina adiuua nos, domine adiuua nos, кричали они Дьяволу, Domine adiuua nos semper. Наконец, все присутствовавшие подходили причаститься дарами бездны, проглотить кусочки, приправленные грязью и навозом, выпить темный напиток проклятия. Гофриди признался, что Ite missa est на этих оргиях была обычно воспоследована такими словами: «Allez-vous-en tous au nom du diable!» В то время как аббат Губерж восклицал: «Gloria tibi, Lucifero!»
Черные мессы на шабашах несколько различались по форме в зависимости от обстоятельств. Например, в современной литургии сатанистов большое значение имеет воскурение некоторых пагубных и испускающих тяжелый запах трав. В XVI и XVII столетиях использование фимиама встречается крайне редко, хотя Сильван Невильон сообщил, что на шабаше он видел «как святую воду, так и фимиам. Пах он плохо, совсем не так приятно, как ладан в церкви» [402] .
В наши дни псевдосвященник освящает гостию и чашу действительными словами святой мессы, но затем вместо того, чтобы преклонить колена, поворачивается спиной к алтарю [403] и немедля – sit uenia uerbis! – режет и колет гостию ножом, бросает ее на землю, топчет и попирает ее ногами. По крайней мере, часть содержимого чаши также проливается в сходном богохульном действе, и дальше нередко выносится ciborium с освященными гостиями, похищенными из церквей [404] или вынесенными при причастии во рту безумцами, не убоявшимися неотвратимого гнева Создателя. Черный священник, как они его называют, разбрасывает их по полу для того, чтобы за них боролись члены его конгрегации, стремящиеся в своем безумии оскорбить Тело Христово.
Тесно связанным с черной мессой сатанистов и явным пережитком Средневековья представляется суеверие гасконских крестьян – так называемая месса св. Цезария [405] . Мало кто из священников знал об этом ужасном ритуале, и немногие из искушенных в темных искусствах осмеливались вершить столь чудовищные церемонии и произносить слова богохульной молитвы. Ни исповедник, ни епископ, ни даже архиепископ Оша не могли отпустить грехи такому человеку. Прощен он мог быть лишь самим Папой в Риме. Мессу служили над разбитым и оскверненным алтарем в заброшенной или разрушенной церкви, где раздавался крик совы и в пустые окна влетали летучие мыши, где жабы оскверняли ядом священный камень. Священник должен был отправиться туда один поздно вечером в сопровождении лишь единственного помощника, человека самой подлой жизни, преисполненной преступлений. Ровно в одиннадцать он начинал; литургию ада следовало читать задом наперед; канон проговаривать с гримасами и усмешками; закончить с полуночным колоколом. Гостия должна была быть треугольной, с тремя острыми концами, и черной. В чаше не должно было быть вина, но лишь мерзкая вода, взятая из колодца, куда до этого было брошено тело некрещеного младенца. Святой знак креста следовало начертать левой ногой на земле. И человек, для которого произносилась эта месса, медленно умирал, и никакие доктора, никакое искусство медиков не могли его спасти, но он страдал и терял в весе, пока не отправлялся в могилу. [406]
Хотя в этом описании присутствует известная поэтизация, тем не менее, основные его детали можно считать соответствующими действительности. Черная треугольная облатка нередко упоминается в материалах ведьмовских процессов как священный хлеб шабаша, в то время как лорд Фонтенхолл [407] , описывая дьявольское причастие лудианских ведьм, говорит: «иногда их напитком была кровь, иногда черная болотная жижа». Можно провести параллели и для множества других деталей.
Когда оканчивалась богохульная литургия шабаша, все присутствующие предавались самому беспорядочному разврату, прерывая его лишь для того, чтобы присоединиться к танцу или подкрепить себя приправленной пряностями едой и большим глотком вина, а затем вновь вернуться к оргии. «Вы легко можете себе представить, – пишет Боге, – что не было такой непристойности, которую бы там не проделывали, отнюдь не исключая тех вещей, за которые Небеса обрушили огонь и серу на Содом и Гоморру» [408] . Эрудированный доминиканец, отец Себастиан Микаэлис, который 19 января 1611 года допрашивал Мадлену де ла Палюд о ее участии в шабашах, пишет [409] , что она рассказала о самых грешных оргиях, которые только можно представить [410] . Не хватает воображения, чтобы представить себе подобную порочность! Но Мадлена Бован (1643) передает еще более отвратительные детали [411] . В таком же разврате признавался и Жентьен ле Клерк из Орлеана (1614 – 1615) [412] . Боден передает, что очень многие из допрошенных им ведьм признались в том, что участвовали в оргиях [413] . В 1459 году «множество мужчин и женщин было сожжено в Аррасе, немало число которых взаимно обвиняли друг друга, и они признались, что по ночам участвовали в этих дьявольских танцах» [414] .
В 1485 году Шпренгер выявил огромное количество колдунов в районе Констанца и «практически все без исключения признались, что дьявол имел с ними сношения, предварительно заставив отречься от Бога и Святой Веры» [415] . Также и многие исправившиеся ведьмы исповедовались в этих мерзостях – «и да будет известно, что пока они были ведьмами, демоны непрерывно их развращали. Также Генрих Кельнский подтвердил, что то же самое весьма распространено в Германии» [416] . В течение многих веков ученым авторитетам приходилось повторять одну и ту же чудовищную историю, и не имеет смысла далее приводить свидетельства демонологов. Сегодняшние сборища сатанистов также заканчиваются неописуемыми оргиями и мерзким развратом.
Иногда на шабашах в жертву демонам приносились животные. Так, второе обвинение против дамы Алисы Кителер, осужденной в 1324 году, гласило, «что она приносила в жертву дьяволам живых животных, которым она и ее компания отрывали по очереди части тела и затем приносили в жертву, разбрасывая их на перекрестках для одного демона, которого называли Робин, сын Артеса (Робин Артиссон), принца ада из меньших». [417]
В 1622 году Маргарет МакВильям «отвергла свое крещение, и он крестил ее, и дала она ему в качестве дара курицу или петуха» [418] . В современных ритуалах вуду петуха часто разрубают на куски перед фетишем. Гекате в жертву приносили черных щенков; Эней предложил подземным силам четырех совершенно черных волов и черного, как уголь, ягненка принес Ночи [419] ; во время шабаша на Эсквилине Канидия и Сегана кусок за куском раздирали черную овцу, а кровь спускали в канаву [420] . Колен де Планси сообщает, что ведьмы приносили в жертву дьяволу черных птиц и жаб [421] . Принесение животных в жертву силам, почитаемым божественными, является, безусловно, пережитком глубокой древности.
Во многих отчетах о шабашах упоминается о присутствии там жаб. С колдунами и ведьмами они ассоциировались по причине отвращения, которое эти земноводные, как правило, вызывают у людей; во многих районах даже распространено поверье, согласно которому тот, на кого жаба пристально посмотрит, будет страдать учащенным сердцебиением, спазмами, конвульсиями и обмороками. Некий аббат Руссо, живший в XVIII столетии, провел ряд экспериментов с жабами, после чего заявил, что когда одно из этих животных посмотрело на него, то он на некоторое время впал в бессознательное состояние, и если бы ему не пришли на помощь, он не смог бы из него выйти [422] . Многие писатели, и среди них Элиан, Диоскорид, Никандр, Этий, Геснер, считали, что дыхание жаб ядовито и может заразить то место, которого оно коснется. Поскольку народ верил этим пустым историям, то вполне естественно, что жабы нередко упоминаются наряду с ведьмами. Де Ланкр рассказывает, что нередко демоны появляются именно в таком обличии. Жанетта д’Абади, ведьма с Нижних Пиренеев, которую он допрашивал и которая сделала достаточно полное признание, сообщила, что она видела, как на шабаш приносили немало жаб; одни из них были одеты в черный, другие – в малиновый бархат, и к их одеяниям были подвешены маленькие колокольчики. В ноябре 1610 года некий мужчина, гуляя по полям недалеко от Базе, обратил внимание, что его собака роет насыпь, и, приблизившись, увидел два упрятанных в земле горшка, накрытых полотном и крепко завязанных. Когда он открыл их, то обнаружил, что они наполнены отрубями, и в середине каждого находилась огромная жаба, завернутая в зеленый шелк. Не приходится сомневаться, что человек, поместивший их туда, серьезно относился к симпатической магии и накладывал с их помощью некое злое заклятие. Ведьмы ловили жаб и приносили их с собой на шабаш по причинам, о которых нетрудно догадаться. Из-за своего легендарного яда они служили основным ингредиентом ядов и снадобий и могли также использоваться для предсказания будущего, так как ведьмы нередко гадали по поведению своих жаб-фамилиаров. На это намекает и Ювенал, когда пишет:
Но не буду я, и не умею предсказывать
Жаждущему молодому наследнику час смерти отца его,
И не желаю я осматривать жабьи внутренности. [423]
По поводу этого отрывка Томас Фарнабл, знаменитый английский ученый (1575 – 1647), пишет: «Он намекает на труд гаруспиков, которые имели обыкновение осматривать кишки и внутренности. Плиний говорит: „Внутренности жабы (Rana rubeta), а именно язык, тонкие кости, желчный пузырь, сердце, имеют особые достоинства, так как используются во многих медикаментах и бальзамах. Подразумеваются здесь обыкновенные прыгающие жабы. Так, Плиний показывает, что эти животные отнюдь не ядовиты и бесполезно использовать их внутренности при изготовлении ядов“ [424] . В 1610 году Хуан де Экалар, колдун из Наварры, признался инквизитору дону Алонсо Бекарра Ольгвину из ордена Алькантара, что он и его ковен собирали жаб для шабаша и что когда они приносили их туда, то дьявол благословлял их левой рукой, после чего их убивали и готовили на огне вместе с человеческими костями и фрагментами трупов, извлеченных из свежевырытых могил. Из этой грязной смеси изготовлялись яды и мази, которые дьявол раздавал всем присутствующим наряду с указаниями, как их использовать. Так, предполагалось, что, обрызгав этой жидкостью пшеницу, можно поразить болезнью все поле и заодно уничтожить цветы и фрукты. Несколько капель, пролитых на одежду человека, должны были вызвать его смерть, а мазок по стене загона или стойла вызвать тяжелую болезнь скота. Из этих грубых суеверий и выросли фантастические истории о танцующих жабах, жабах, выряженных кавалерами, и жабах-демонах на шабашах.
Существуют многочисленные и верные свидетельства, что на шабашах в жертву приносили младенцев, не подвергшихся крещению. Часто это были дети посещавших шабаши ведьм. Поскольку ведьма могла нередко быть повивальной бабкой в деревне, то перед ней открывались особые возможности убить ребенка при родах, принеся таким образом жертву Сатане вне шабаша. «Нет людей, которые могли бы принести вреда Католической вере больше, чем повивальные бабки», читаем в «Молоте ведьм» (часть 1, ст. xi). Nemo fidei catholi-cae amplius nocet quam obstetrices.
Классические примеры жертвоприношений детей известны из дел Жиля де Реца (1440) и аббата Гиборжа (1680). В деле последнего нам известны имена 140 его жертв. Некоторые авторы полагают, что всего их было около 800. Их кровь, мозг и кости использовались для приготовления любовных зелий. Во времена Гиборжа жертвоприношение ребенка на нечестивой мессе стало столь обычным, что, как правило, он платил не больше кроны за одну свою жертву. «Il avait achete un ecu l’enfant qui fut sacrifie a cette messe» (Ребенка, принесенного в жертву на этой мессе, он купил за крону). Эти ужасные церемонии нередко проводились по просьбе мадам де Монтеспан для того, чтобы Людовик XIV всегда оставался ей верным, отверг всех других своих любовниц, развелся с королевой и, наконец, возвел бы ее на трон [425] .
Обычно ребенку перерезали горло, кровь лилась в подставленную чашу и потом на обнаженную плоть заказчика, который возлежал у алтаря. Ла Вуазен утверждает, что так убито было около 1500 младенцев. Это мне кажется возможным, тем более что в дело оказалось вовлечено и немало церковников. Многие из известнейших людей Франции присутствовали на этих святотатственных оргиях. Не менее 246 мужчин и женщин всех рангов и сословий были привлечены к суду; 36 из тех, что были победнее, пошли на виселицу, 147 подверглись заключению на разные сроки, немало покинуло страну или отправилось жить в отдаленные замки. Но многие материалы допросов были уничтожены в архивах, и сам Людовик запретил упоминать имя своей фаворитки в связи с этим делом. Те м не менее, она впала в немилость, и неудивительно, что после смерти Марии-Терезы 31 июля 1683 года король уже на следующий год женился на благочестивой мадам де Ментенон.
Людовико-Мария Синистрари пишет, что ведьмы «обещают дьяволу жертвоприношения и дары раз в две недели или по крайней мере каждый месяц; они обещают убить ребенка или погубить человека, применив магию». Вновь и вновь изучая архивы, сталкиваешься с детальным описанием похищения детей и ритуального детоубийства. Жир, вытопленный из детей, наравне с жабами применялся при изготовлении магических напитков. Верование, согласно которому трупы и их части имеют великую исцеляющую силу и являются необходимым элементом для приготовления эликсиров, распространено повсеместно с глубочайшей древности. Тело мертвеца почиталось лучшим средством для излечения многих болезней и для защиты от заражения ими. Опухоли, сыпь, подагра, как думали, проходят, если приложить к больному органу руку мертве-ца [426] . Зубная боль пройдет, если коснуться лица пальчиком мертвого ребенка [427] . Точно таким же образом можно извести бородавки [428] . Ожоги, карбункулы, герпес и другие кожные болезни, более чем распространенные в Средние века, могли быть излечены при контакте с определенной частью трупа. В Померании «рука хладного тела» защищала от пожара [429] , а русские крестьяне думали, что мертвая рука может защитить от пулевых ранений и от стали [430] . Невежественные крестьяне долго полагали, что доктора из госпиталя в Граце имеют привилегию раз в год забрать жизнь у человека для медицинских целей. Рассказывают, что некий молодой человек, обратившийся к ним из-за зубной боли или какой-то неопасной болезни, был связан, подвешен за ноги и затем его защекотали до смерти. Опытные химики сварили его тело до пастообразного состояния и затем использовали его, а также жир и перемолотые кости, для изготовления своих пилюль. Люди были убеждены, что именно этим объясняется ежегодное исчезновение какого-нибудь молодого человека в госпитале на Пасху [431] . Думаю, что эта традиция связана с ритуальными убийствами евреями св. Вильяма Норвичского (1144), Гарольда Глочестерского (1168), Гильома Парижского (1177), Роберта из Бёри Сент-Эдмундс (1181), св. Вернера Обервессельского (1286), св. Рудольфа Бернского (1294), св. Андрея Ринского (1462), св. Симона Трентского, младенца двух с половиной лет от роду (1473), Симона Абеля, чье тело лежит в Тынской церкви в Праге, пострадавшего за Христа 21 февраля 1694 года от Лазаря и Левита Курцханделей, Эль Санто Ниньо де ла Гардия, убитого у Толедо (1490), и многих других [432] .
В течение трех столетий в Китае продолжались волнения, в основе которых лежала ненависть к европейцам. Особое значение имели выступления против католических лечебниц, приютов и школ, инициатива которых всегда принадлежала представителям партии интеллектуалов, которые провоцировали народ следующими лозунгами: «Долой миссионеров! Убить иностранцев! Они похищают или покупают наших детей для того, чтобы готовить магические лекарства и препараты из их глаз, сердец и других частей их тел». Барон Хюбнер в труде «Promenade autour du monde», II (Paris, 1873) рассказывает о резне в Тянь Цзыне 21 июня 1870 года и добавляет, что причиной ее стали именно такие подозрения. В 1891 году схожие выступления против европейского резидента в Китае произошли под теми же лозунгами. В конце 1891 года на Мадагаскаре такое же обвинение было выдвинуто против французов, точнее, предполагалось, что они употребляют человеческие сердца в пищу и поэтому похищают и убивают местных детей. Для предотвращения распространения таких слухов были приняты суровые меры. [433]
На процессе наваррских ведьм в 1610 году Хуан де Эчелар сообщил об использовании свечи, сделанной из руки младенца, удушенного до крещения. Зажигались кончики пальцев, и рука горела ясным пламенем, воистину «рука славы». В Форфаре в 1661 году Хелен Гутри и четыре другие ведьмы извлекли из земли тело некрещеного младенца и заключили части его в пирог, который потом сами и съели. Они думали, что теперь ни угрозы, ни пытки не заставят их признаться в своем колдовстве. На мой взгляд, это типичный случай симпатической магии. Как язык младенца никогда не произносил и не произнесет слов, так не смогут их произнести и ведьмы.
Мало кто из ученых размышлял о том значимом факте, что практически все, что мы знаем о ведьмовских шабашах, имеет параллели в сегодняшней Африке. Так, у бантуязычных народов существует общество под названием «Команда колдунов», члены которого проводят тайные встречи в полночь глубоко в джунглях для того, чтобы навести болезни и смерть на своих врагов с помощью магических формул и заклинаний. Сова – их священная птица, и их сигнал является подражанием ее крику. Считается, что они оставляют тела спящими у себя дома, а на магические встречи отправляются их астральные тела, проходящие сквозь стены и мгновенно путешествующие по верхушкам деревьев. На встречах они имеют визуальный, звуковой и телесный контакт с духами. Они проводят пиры, на которых поедается «сердце-жизнь» какого-либо человека, который, потеряв сердце, заболевает и, если ему не вернуть «сердце», в конце концов умирает. Первый крик петуха означает для них время расходиться, поскольку они боятся появления первой утренней звезды. Если они не успеют вернуться в свои тела до восхода солнца, то не только все их планы потерпят неудачу, но и обратятся против них самих, и они ослабнут и зачахнут в мучениях. Это общество было перенесено черными рабами в Вест-Индию, на Ямайку и Гаити, а также в южные штаты США, где традиция стала именоваться вуду. Согласно судебным протоколам, полуночные собрания проводились на Гаити еще в 1888 году и на них люди, главным образом дети, убивались и затем поедались на чудовищных пиршествах. Европейские правительства в Африке подавили распространение черных искусств, но тайно они продолжают существовать и, как полагает д-р Норрис, c уходом белых людей быстро распространятся с прежней силой.
Трезвое размышление подводит нас к выводу, что за каждой из подчас фантастических деталей шабаша, преувеличенных и переосмысленных в ходе дознания, стоят вполне надежные и многочисленные свидетельства. Без сомнения, имели место и галлюцинации; некоторые показания свидетельствуют о расстроенном воображении и психической болезни подозреваемых, об их тщеславии, которое заставляло их сгущать краски. Но в основании всего этого лежат факты, и факты более чем тревожные.
И вот, едва забрезжил рассвет, компания грешников разделилась и каждый заспешил домой, бледный, ослабевший и изможденный после ночи напряженной истерии, бешеных безумств и мерзких излишеств.
«Le coq s’oyt par fois es sabbats sonnat le retraicte aux Sorciers» (Кричит петух, закончен шабаш, колдуны рассеиваются и исчезают).
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость