Исследователи славянской мифологии указывают на высокую роль умерших в народных представлениях.Так, одним из распостраненных способов появления мифологических существ считается их происхождение из душ умерших людей. Изучение связей между т.н. «заложными» покойниками и демонологическими персонажами,начатое Д.К. Зелениным, продолжено в работах современных исследователей (С.М. Толстая, Л.Н. Виноградова, Е.Л. Левкиевская, О.А. Седакова и др.). Анализ славянского материала показал,что для ряда мифологических существ подобный генезис очевиден,но иногда связь проявляется менее отчетливо.
К числу персонажей,чье происхождение не столь однозначно возводится к миру мертвых,Л.Н. Виноградова относит духов-«хозяев» природных объектов,в частности, лешего.Записи текстов,где бы говорилось о возникновении этого духа из души «нечистого» покойника,сравнительно немногочисленны; в русской традиции связь лешего с миром мертвых чаще носит косвенный характер.Она вырисовывается более отчетливо,если учитывать совокупность соответствующих мотивов. Ценным с этой точки зрения материалом представляются мифологические рассказы, зафиксированные на территории Северного Прикамья, в зоне русско-коми-пермяцких контактов (часть из них собрана авторами самостоятельно и в составе экспедиций под рук. Е.М. Четиной, А.В. Черных,И.А. Подюкова).
Очертим круг сюжетов и мотивов,имеющих отношение к теме. Известно,что леший способен принимать облик любого человека,в т.ч. умершего; это сближает его с такими демонологическими персонажами,как чёрт, бес, нечистый.В устной традиции Северного Прикамья они приходят к тоскующим членам семьи под видом отсутствующего/покойного родственника.Однако в некоторых рассказах это делает леший: "У одного так брат умер.Схоронил он его,да всё думает о брате-то.А леший пришёл,как этот человек. Как брат.И так его замучил,чуть не угробил его леший-то!" (русск.,чердынск.). Подобные варианты нередко встречаются в северорусской фольклорной традиции.
О соотношении лешего и мертвеца косвенно могут говорить некоторые мотивы, связанные с внешностью: принимая антропоморфный образ, леший бывает одет в длинную белую холщевую рубаху (ср. саван); в мифологических рассказах о пропаже ребенка,проклятого матерью, вернувшиеся дети рассказывают,что их «водил старичок»,седой,с бородой.Иногда его называют дедушкой,дедом (в славян. традиции наименование дед маркирует связь именуемого предмета/мифологического существа с миром умерших, предков): "Хлебушко на пень положили: «На,дедушко лесной,поешь. Отпусти нас домой,найди нам дорогу» (русск., соликамск.).На связь лешего и мертвеца может указывать их изофункциональность.
Так, широко известна способность умерших насылать болезнь за непроведение положенных поминальных обедов; у коми-пермяков такое наказание называется мыжа, руские-юрлинцы используют выражение родители мают. Однако болезнь может наслать и леший за нарушение «лесного этикета»: "Тётка моя в Строинах ягоды собирала.Там в Строин-яме она воду выпила.Она болеть начала.Потом она туда пришла,принесла вино и пироги, рыбный пирог,видимо,там оставила" (коми-перм., косинск.).
Леший и умерший родственник одинаково способны «запирать» в лесу скотину.У гайнских коми-пермяков совпадение функций прямо отрефлексировано локальной традицией: хозяину животного нужно определить,кто это сделал,чтоб понять,кому и как делать «обед» (для лешего нужно нести еду в лес,для родителей- отдать пищу «попу» (местной женщине старообрядке,которая молится за умерших) или провести поминки дома): "Ну, вы идёте к попу,если ничё не получится, пойдёте в лес.Выбирай одно из двух... Они только у ниххудые, телята-то, они [умершие] не кормят.А этот [леший] кормит" .
Лесного «хозяина» и умерших сближает способ коммуникации с миром людей: он осуществляется с помощью ритуальной еды,обычно поминальной (блины, рыбный пирог, хлеб, яйцо и др.).Еду относит в лес пастух,«знающий»,хозяин потерявшейся скотины,родственники пропавшего человека.Ритуально-магические практики, направленные на контакт с лесными «хозяевами» и различными категориями умерших,широко известны и фиксировались многократно; ранние примеры содержатся в Олонецком рукописном сборнике заговоров(вторая четверть XVII в.), аналоги обнаруживаются и в более поздних ритуалах(у русских Водлозерья, белозёрских вепсов и др.).
Распространены они и в Сев. Прикамье.Иногда приношение в лес еды воспринимается буквально как поминки по лешему: "..«Кто-де моего барана спрятал,я-де иду на горку,помянугорячим хлебом.Дядю Сеню помяну». Не успела сказать -стоит баран на горе,из лесу вышел. Дядя Сеня- это у нас так лешего зовут.А хлебом горячим всегда поминают,над паром-то это лучше доходит" (коми-перм., кочёвск.).В единичных записях говорится, что вместе с лешим в лесу могут поминать умерших родственников: "Состряпать,идти в лес,найти пень, на пень положить.Тут надо молиться.И леснова тут поминаешь: «Что ты лесной батюшко,если ты прятал корову, давай пусти,давай с нами сиди ешь,мы тебе оставим».
И покойников тут поминаешь: «Если покойники что делали,тоже пустите» (коми-перм., кочёвск.). Зафиксирована и обратная ситуация,когда для возвращения скотины на домашних поминках вместе с умершими,похороненными на старинных и/или заброшенных кладбищах,упоминается Световласей батюшко-тэ лесной (св. Власий, перенявший часть функций «хозяина» леса). Если скотина не возвращается,это находит мифологическое объяснение.От «знающей», которая пишет «письма» лешему,записан рассказ,что иногда он снится и объясняет, почему не вернет пропавшее животное;одна из причин заключалась в том,что незадолго до этого хозяева плохо помянули своего умершего родственника (русск., юрлинск.).
В связи с умершими может актуализироваться одна из типичных функций лешего: он начинает «водить» человека.В прикамских материалах это объясняется нарушением запрета думать о покойных в лесу: "И закрутил он [леший] нас. Это всё мужик мой,он умер как раз тогда. Мы шли,про него говорили.Пошлиобратно– деревья гнутся до полу,ветер задул,хоть куды девайся" (русск., чердынск.). Способностью «водить» человека наделяются и умершие; это может произойти из-за нарушений поминального обряда: "А была как раз Радольница. А хозяин тогда год-другой только как умер.И я не пошла на могильник,дождь шёл да. Пошла по пистики.И потерялась там.«Ты, Василий,зачем меня так делаешь? Я не пошла,да дома помянула ведь.Дай мне дорогу» (коми-перм., кудымкарск.). Как и в случае с лешим,вернуться помогает вывернутая одежда.Известен мотив, когда лешему достается душа самоубийцы; встречается он и в прикамских записях:"Кто в воде утонет,кто убивается,их де на цепи держат.Они, мол, лесному идут" (кудымкарск.). В единичном тексте леший в виде сидящего на пне маленького старого мужичка предотвращает самоубийство, прогоняя желавшую повеситься женщину (русск., юрлинск.).
Он обладает властью над теми,кто имел с ним дело: не дает взять из леса тело умершего колдуна; поднимает ветер на кладбище,где хоронят мужика, который с ним «знался». Примечательна сама власть лешего,распространяющаяся
на пространство кладбища, особенно лесного: "Мы на тракторе через кладбище
проехали,пахали.Видимо,могилку или две там задели плугом,сверху снесли. Зашли, трактор заглох.Потом слыхали,надо папироску лешему зажечь на пень" (кудымкарск.). Сходные мотивы зафиксированы у старообрядцев Литвы. Возможно,привлечение более широкого материала позволит сделать доп. наблюдения и выводы.
Авторы С.Ю. Королёва, Т.Г. Голева