Страница 1 из 1

Образ "ходячего" покойника в быличках жителей старообрядческих поселений

Добавлено: Ср дек 26, 2018 9:50 am
Цила
Образ "ходячего" покойника в быличках жителей старообрядческих поселений Кильмезского района Кировской области

В ходе экспедиции в старообрядческие поселения Кильмезского района Кировской области в июле-августе 2014 г. были собраны многочисленные рассказы жителей деревень о "ходячем" покойнике. Было отмечено, что забота о душе покойного в старообрядческих семьях, кроме чтения молитв, проявлялась уже с первого дня в том, что во многих поселениях было принято вешать полотенце в переднем углу у божницы, а в некоторых местах в божницу ставился стакан с водой. Также устойчив образ полотенца как дороги, по которой душа приходит из "того" мира и на котором находится и отдыхает. Распространенным является следующее объяснение данных действий: "Если душа человека не грешна, то она может прийти и воды попить. А куда ей садиться? Вот на полотенце и прилетает". Необходимо отметить, что медиаторные предметы - полотенце у божницы и вода на 40 дней - не всегда являются составляющими единого ритуального комплекса староверов. Наиболее часто встречается упоминание о полотенце, которое маркирует пространственный локус виртуального появления души в доме покойного. Кроме опосредованной коммуникации с умершими через предметы погребально-поминальной обрядности существовали и существуют представления о возможном приходе к родным и близким некоего образа умершего - не только во сне, но и наяву. Как правило, подобное случалось в течение 40 дней, но могло происходить и более длительное время.

Анализ собранных быличек в данной местности позволяет определить опосредованную форму вредоносного воздействия "ходячего" покойника, а также абсолютную адресность данного образа - дедко, тятька, мамка и т.п. В единичных текстах данный образ трактовался как неопознанный и опасный: "В избе-то ночью всегда кто-то хаживал. Мы на пече сидим, а он все ходит, стучит. Ноги только и береги. Как за ногу схватит, так и утащит к себе. У Маньки-то унес так ребетёнка. Мы ужо и прижмемся к мамке-то".

К большой группе быличек о "ходячем" покойнике относятся те, которые касаются прихода умершего мужа к жене (мотив интимной близости; мотив эмоциональной близости - "любви"). Как правило, причиной данного прихода является чрезмерная скорбь жены, которая не дает покоя и заставляет мужа возвращаться в дом: "Душа после смерти еще ходит, но не покажется. У нас в избе все время ходила. Помню, мамка уходила у нас работать, нас маленьких оставляла. Я побольше-то была. Годов двенадцать мне было. Слышим: бряк, бряк посуда. А одна половица в доме широка была, так по ней все человек ходил. Это я с детства запомнила. Вот кого в доме похоронила, вот тот и ходил. Мама-то говорила, что отец это ваш ходит. Тосковала она по нему сильно. Так он и летал к нёй. Люди видели. Племянники-то пойдут вечером - Данилко и Мишка - и видели, что он к мамке летал. И сестра Анисья рассказывала, что раньше мы все на печи спали, так мамка сестру мою младшую пеленала и к себе брала, чтобы папка ее к себе не забрал. Так он прилетал и говорил: "Положь ее обратно и иди одна ко мне". А если б она одна без нее пришла-то, так он бы задавил ее. Обязательно задавил бы! Сейчас-то ведь этого не стало, а раньше ведь много тосковали, так и летали много. Много этого было. Я спрашивала у мамки, как они летают. Так она говорила: "Вон пичужка летит, так и он, ваш папка, летит". Так он летел, и от него искры летели. Сейчас ведь не стало, девки, этого". Следует подчеркнуть, что появление "ходячего" покойника, как огненного горящего снопа - нечистой силы, которая прилетает к человеку, тоскующему по умершему близкому, - это реликт русских народно-христианских представлений, зафиксированных в конце XIX в. в различных губерниях России: "В массе суеверий, не поддающихся никаким влияниям и внушениям и уживающихся рядом с христианскими верованиями, выделяется одно, где огонь играет влиятельную роль и где поразительна именно живучесть обмана и его повсеместное распространение. Это бабьи рассказы о "Летучем" (он же и "Налётник" и "Огненный змей"). Многие женщины, особенно в местах, живущих отхожими промыслами, передают священникам на исповеди, что их отсутствующие, а часто и умершие мужья, являются к ним въявь и спят с ними, т. е. вступают в половое сношение. Рассказы подобного рода чрезвычайно распространены, причем бросается в глаза удивительное однообразие частностей этого явления и его печальных, нередко трагических последствий.

В целом, сюжет прихода погибшего на войне мужа к жене довольно распространен в рассказах местных жителей, поскольку основная часть мужского населения деревень, так или иначе, на протяжении многих десятилетий участвовала в различных войнах. В самом же Кильмезском районе в годы Гражданской войны проходили войска белогвардейцев и бойцов Красной армии, и близ деревень встречаются многочисленные захоронения времен этих военных событий. Нами зафиксирован рассказ, в котором "ходячим" являлся якобы погибший муж, который отправился служить, но, впоследствии, вернувшийся домой живым: "А вот мама моя рассказывала, что это было, когда я еще маленькая была. Раньше ведь служили подолгу. Так к ней отец ходил. Ночью откроет окошко и заходит. А у нёй было две девочки - Даша и Тоня. А он и говорит: "Отодвинь девок-то подальше!". Ляжет спать. Потом свекруха-то это услыхала. Она же с ним разговаривает ночью. Его голос-то не слышно, а мама-то говорит с ним. Она спрашивает: "Наташа, с кем ты ночью разговариваешь?". А мама сперва не сказывала. А потом свекровь и говорит: "Смотри, девка, обуяет он тебя. Ванька, наверное, к тебе ходит". Она потом и призналась. Так окошки-то свёкор заколотил. Все окошки. Так отец кожух изломал и все ходил. Вот как она об ём тосковала. Так потом маком свекруха-то все обсыпала - кожух и окна. И не стал ходить..."

Группу быличек о "ходячем" покойнике также составляют тексты о хождении тех, кто не может прервать свою связь с миром живых. В первую очередь это былички о кормящих матерях, которых возвращают на землю дети, а также о женихах, которые "ходят" к невестам. В данной быличке мать долгое время "ходила" к малолетним дочерям: "Когда человека-то похоронишь, то карзится все. Моя мама умерла, так бабушка говорит, что целый год ходила. Мы малы остались. Так бабушка ходила с крестиком и святую воду в церкви брала. Освещала и дом и всё. А мама всё равно ходила. Первой подходит ко мне - она же меня больно любила. А потом мама всё ходила... Оля, сестра моя, мала была - девять месяцев она осталась от матери. Она была в зыбке, а я побольше уже была. Мама сначала подойдет и меня сначала всю погладит, поцелует, а потом идёт к Оле. У Оли мало побудет, а всё со мной была... Она же меня больно любила. Так всё ко мне ходила. Обнимает, поцелует, оденет и уходит. А бабушка потом пошла в церковь и все рассказала. Дом пришли и освятили. Потом этого не стало, где-то через год. Бабушка нас и воспитала..."

Особую группу составляют былички об умерших неестественной, преждевременной смертью, а также о самоубийцах. Преждевременная смерть является в данной местности одной из основных причин "хождения" покойника. Религиозность основной части населения позволяет определить данное "хождение" как неуспокоенность и неприкаянность души, особенно людей, "наложивших на себя руки". Показателен в этом отношении следующий рассказ: "У нас в деревне был парень. Чё с ним сделалось не знаю. Только взял он и повесился. Помню, был праздник. Мы в церкви все были. Идём с мамкой, а у них во дворе уже голосят. Так его в дом не заносили. Потом "ходил" он долго. Вот все на поле уйдут, а мы идём мимо их дома, а он сидит у окошечка грустный и на нас смотрит. Мы бежать. Мамке-то его говорили, что Мишка-то "ходит", а она сказала, что житья ей ни днём, ни ночью нет".

Для защиты от "ходячего" покойника и прекращения его посещений применялись те же апотропеические средства, что и при превентивной защите (обереги дома, двора, людей). Обереги (предметы и действия) сакрального характера (святая вода, молитвы, освящение дома и т. п.) должны были оградить пространство живых от посягательств потусторонних сил: "Душа в доме живет сорок дней. То где-то стукнет, то где-то стучит. Уже знаю, что это вот ходит. Боялась я, боялась. У нас такая мода у женщин была на канаву садиться. В траве вот садятся и разговаривают. Уже тёмно, все пошли домой, а я боюсь. Муж у меня тогда умер. А тут соседка рядом была, она уже умерла. Вот она мне и говорит: "Оля, давай я тебя уведу". А она такая божественная была. Она пришла в дом, прочитала молитву, все окошки перекрестила, постелю перекрестила и сказала: "Давай, запирайся и спи. Больше бояться не будешь". Точно, стала спать одна и хоть бы что". Что касается магических средств (веник, полено, мак и др.), то они воздействовали на самого "вредителя" (отпугивали, обманывали и т. п.). К наиболее популярным средствам противодействия "ходячим" покойникам относится обсыпание домов освященными семенами мака. "Магические свойства семян мака, льна (по-видимому также и крупы) устойчиво связываются с мотивом обязательного для демонов собирания этих зерен и невозможности их собрать до окончания ночи и пения петухов, после чего нечистая сила теряет свои вредоносные способности". В своих рассказах староверы указывают, что применение семян мака и усердной молитвы является крайними и самыми верными мерами избавления от "ходячего" покойника: "Мы и попа привозили, так он и избу, и клети, и сарай отпел. Мамка еще и маком все обсыпала. У меня тоже где-то узелочек с маком есть, но где-то я уж и бросила его".

Таким образом, соотнесение "тело-душа" и другие семиотически важные признаки в структуре похоронно-поминальной обрядности староверов представляют собой форму заботы живых о загробном пребывании души покойного. Помимо этого приведенные примеры показывают, что усилия носителей данной культуры однозначно направлены на выдворение "ходячего" покойника за пределы "социального" мира тогда, когда его появление происходит за пределами 40-го дня (т. е. в неположенное, "неправильное" время). Предпринимаемые охранительные меры в семьях староверов, безусловно, являлись репликой в диалоге с "ходячим" покойником, контакты с которым должны быть прерваны, что определяло характер как ритуальных практик, так и повседневного поведения жителей старообрядческих поселений Кильмезского района Кировской области.

(По материалам статьи М.П. Наговицыной)