ОРНИТОМОРФНАЯ СИМВОЛИКА ПОХОРОННОГО ОБРЯДА В ЛОКАЛЬНЫХ ВАРИАНТАХ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТОВЫХ ТРАДИЦИЙ

[Цила]

ОРНИТОМОРФНАЯ СИМВОЛИКА ПОХОРОННОГО ОБРЯДА В ЛОКАЛЬНЫХ ВАРИАНТАХ СЛАВЯНСКИХ КУЛЬТОВЫХ ТРАДИЦИЙ.
(автор статьи О.В.Голубкова)

"Представления об орнитоморфном облике души универсальны: они характерны для многих народов, в том числе славянских и финно-угорских. С птицами, «уносящими» душу, связаны воззрения об ином мире. О душе говорят, что она «отлетает». У многих народов мира бытовали представления о том, что душа умершего, принимая птичий облик, могла навещать родных, напоминать о себе, объявлять свою волю, оказывать покровительство; «...в названиях смерти крылатой видно прежнее представление о смерти как о птице. В русских же загадках смерть прямо называется птицею» .
Орнитоморфный облик имели украинские и южнославянские нави — души некрещеных младенцев. На Волыни о душах умерших детей рассказывали, что они, принимая вид ласточки, конопляночки и других певчих птиц, садясь на деревьях возле отцовских изб, поют сладкозвучные песни. Птица считалась и проводником души на тот свет, и символом воплощения духа умерших.
Особое место в атрибутике в обрядности жизненного цикла отводилось петуху и курице, символика которых широко известна и многим народам. Например, в чешских преданиях повествуется о том, что дух умершего может превращаться в белых животных и, в частности, кур'. Курица, запевшая петухом, считается предвестницей скорой смерти кого-нибудь из домочадцев; то же, если во время сна она отбрасывает крыло.

Существовали различные локальные варианты использования этих птиц в похоронно-поминальных обрядах. Блюда из курятины являлись одним из компонентов ритуальной трапезы. Обрядовое закалывание петуха также соблюдалось при переходе в новый дом, в поминальные субботы, во время повальных болезней.
У южных славян практиковалось «задабривание» демонов — вещиц: на масленицу их «прикармливали», бросая голову от зарезанной накануне курицы.
Сведения об использовании живой курицы в похоронном обряде у восточнославянского населения фрагментарны и в большинстве случаев относятся к Х1Х — началу ХХ вв. Однако в ряде сел юга Западной Сибири подобный обряд продолжал практиковаться до рубежа ХХ—ХХ1 вв. Он был зафиксирован среди русского старожильческого и украинского населения, проживающего в лесостепной зоне — южной части Барабинской степи.

Во время полевых исследований 2002 и 2004 гг. в Новосибирской области (село Лянино, деревня Барлакуль Здвинского района, деревня Кукарка Карасукского района) был собран материал, связанный с использованием живой курицы во время похорон у русских и украинцев. Имеются сведения, что этот обычай был известен и в других соседних селах Краснозерского района.
Похоронный обряд состоит из нескольких фаз, локально варьирующихся по количеству и значимости. Одним из элементов похоронного обряда, практикуемого в упомянутых селениях, являются ритуальные действия с живой курицей.
После выноса покойника из дома родственница умершего должна передать через гроб живую курицу «старейшей старушке» или вдове. Женщина, взявшая птицу, в течение сорока дней должна молиться о душе усопшего. "Когда выносят покойника, с дома вынесут, ставят гроб на стулья. Гроб ещё открытый, крышка отдельно стоит. Хозяйка берет курицу и соседке или еще кому-то передает. Говорят, тогда ничё не будет (не случится нового несчастья). "Поймают курицу живую, через гроб подают. Женщина другая ловит: кто возьмет, не обязательно родственница. Та, которая подает, стоит справа от гроба [от головы покойного], которая ловит — слева". "Подают куря, чтобы покойник за собой из дома живность не увел. Чтобы не было никакого ущерба хозяину, чтоб на курице это все остановилось".

Обряд сознательно нарушает целый ряд канонических запретов. Прежде всего, табуировалась передача чего-либо над телом умершего, особенно живых существ. Так, южные славяне считали, что умерший превратится в вампира, «если над телом покойника передадут какой-нибудь предмет или на него что-нибудь уронят, если через него перескочит животное или перелетит птица». В Прикамье полагали, что «переходит колдовство по курице», которую передавали над гробом покойного колдуна. Возможно, подобные воззрения связаны с верой в то, что душа ведьмы (вещицы) может превратиться в курицу.
Таким образом, манипуляции с курицей расширяют рамки традиционной
обрядовой сферы, включая формы ритуального антиповедения, связанного с архаичными культово-социальными нормами. Достаточно логичное обоснование этих действий — восприятие курицы в качестве откупной жертвы — очевидно, возникло позже самого обряда, в котором перекликаются и элементы «обратной», карнавальной культуры и архаичные представления о перевоплощении души в птицу.

О жертвоприношении курицы во время похорон упоминается в работах А.Н.Афанасьева, А.Котляревского, С.К.Кузнецова, Д.К.Зеленина и других исследователей. Использование петуха или курицы в погребальном ритуале известно в Поволжье, Прикамье, Украине, у южнославянских народов.
Куриная жертва являлась необходимой принадлежностью похорон у поволжских финнов и чувашей. «Кровью этой курицы покойник должен откупиться от смерти, в смысле совершенного уничтожения». Марийцы перед выносом покойника из дома, отрубив голову петуху или курице, бросали птицу под ноги лошади: если она оставалась неповрежденной, это считалось хорошим знаком (в ближайшее время в семье не будет новой смерти), ее съедали после похорон. Раздавленную курицу отбрасывали в сторону, «в виде жертвы Азырену» — духу смерти у марийцев. «Отнимая жизнь у черемисина, Азырен невидимо перерезает ему ножом горло и извлекает из него всю кровь, которую необходимо у него выкупить кровью петуха, иначе в загробном мире душа не примет надлежащего вида» .
Использование петуха или курицы в качестве откупной жертвы практиковалось у славянских и финно-угорских народов. Этот обряд имел широкий ареал распространения и применялся в различных жизненно важных ситуациях. Белорусы приносили в жертву петухов во время эпидемий ; у мордвы эти птицы считались средством для исцеления от болезней и бесплодия. В Сербии курица являлась «заместителем» человека. Если в семье случалось две смерти подряд, традиционно ожидали третьей. Но чтобы ее предотвратить, убивали курицу и ее голову клали в гроб рядом с покойником. Таким образом, взамен третьего члена семьи хоронили курицу .

Обряд передачи через гроб (могилу) живой курицы (или петуха — в зависимости от пола умершего) подробно описан А.Котляревским в Саратовской губернии: «...когда опускают мертвеца в могилу, родственница покойного, поймав заранее в доме его петуха или курицу, передает его через могилу другой женщине, а потом его отдают нищему». У гуцулов было принято передавать кур через могилу, вознаграждая гробарей. Обычай давать курицу через гроб первому, кто зашел проститься с покойником, известен в Прикамье.
Чаще всего жертвенная курица становилась поминальным блюдом (или иной обрядовой трапезой, как, например, при исполнении вятского обряда троецыплятницы или болгарского обычая Кокоша черква (Кокошин ден, Ко-коши курбан) — заклания черной курицы).
Таким образом, ритуальное заклание и поедание курицы представляют собой переходные варианты обряда приобщения к иному миру. Личные вещи покойного, отрезы холста, курица или иные жертвенные предметы, раздаваемые «на помин души», являются атрибутами умершего, замещающими его в мире живых. Само растаскивание, разделение этих вещей на части соответствует представлениям о необходимости «растворения» тела и окружавшего его вещного комплекса — символизировавшего социокультурный статус покойного — в общине, чтобы освободившаяся от всего бренного душа могла заново прийти в этот мир.

В западносибирском варианте обряда курицу не закалывают. Новая хозяйка выпускает ее в свой птичник, наблюдая за обретенной питомицей. Хорошим
знаком считается долгая жизнь и плодовитость поминальной куры. Очевидно, таким образом выражаются архаичные представления о влиянии умерших предков на деторождение, приплод скота, плодородие земли.
Правила обряда четко регламентируются. Старушка, принявшая курицу через гроб, обязательно должна проводить покойного до кладбища. Иначе, как считают селяне, может произойти несчастье: покойник «перетащит» на тот свет всю скотину или «уведет» кого-нибудь из семьи женщины, получившей «поминку» и не оказавшей умершему должного уважения. О подобном случае поведала информантка (1912 г.р.) из села Лянино: "На похоронах украинцы живую курицу через гроб передают. Дают надел покойнику, чтоб на том свете хозяйство велось. Одна [старушка] взяла куря и потащила сразу домой. А надо проводить [покойника на кладбище]. И померла скоро".
При этом с курицей, замещающей умершего, в новый дом приходит благодать — сельскохозяйственное благополучие и богатство, осознаваемые как дар предков (вместе с тем, немалое значение имеет воспроизводящая символика самой курицы), или же несчастье: в зависимости от точности исполнения ритуала. Успехи в аграрной деятельности и плодовитость скота напрямую зависят от «милости» умерших предков, которые в ином мире, так же, как и в земной жизни, ведут свое хозяйство. И поскольку некоторые элементы похоронного обряда направлены на то, чтобы помочь покойнику «выкупить место» или обзавестись скотиной на том свете, возникает двусторонняя связь, своеобразная взаимопомощь между живыми и мертвыми.

Традиция подавать милостыню живыми петухами известна у старообрядцев Нижегородской области. Наряду с «солнечной» ипостасью петуха прослеживается определенная связь этой птицы с загробным миром и культом мертвых, а возможно, и с ритуалами, направленными против заложных покойников. Считается, что петухи «выпевают» небесное царствие. Их можно услышать, даже будучи на том свете (причем «в муке вечной», то есть в аду, в нижнем мире). Петухов подают за помин души удавленников, чтобы петухи «замаливали» их грех.
В Орловской губернии было принято выносить постель, на которой лежал покойник, на три дня «к петухам на отпевание». «Петух поет, так услышишь на том свете. Петухами милостыню подают: будешь в муке сидеть вечной, а петух-то пропоет — и услышишь» .
Курица (петух) воплощает душу покойного хозяина. Некоторые рассказы-былички напрямую свидетельствуют о таких представлениях у жителей селений в Барабинской степи:
"События, о которых идет речь, происходили в середине 1980-х гг. В Немках [соседней деревне] хоронили деда, который повесился. Его дочь куру подавала, а я схватила у гроба. Пожила [курица] у меня три дня, да потом на заборе повесилась. Меж штафетин голова застряла, она и повисла. Пошла за хозяином. У меня теперь хозяйство не ведется. Курица, уткали, сядут на яйца и цыплят придавят". Гибель курицы повторяет противоестественную смерть ее хозяина. Результатом соприкосновения этой курицы — воплощавшей душу заложного покойника — с живностью ее новой владелицы стало истребление птицы в ее хозяйстве. При этом стоит заметить, что речь идет о невозможности выведения птенцов именно на этом дворе, в то время как купленные утята и цыплята приживаются.
Таким образом, представление об орнитоморфном воплощении души умершего находит отражение в погребальной обрядности, что перекликается также с посреднической ролью птицы между живыми и мертвыми. В связи с этим становится очевидной мотивация того, что курица, олицетворявшая душу заложного покойника, стала причиной исчезновения витальной силы.

Следует обратить внимание, что исполнителями обряда во всех упоминаемых случаях являются женщины: подает курицу дочь или ближайшая родственница умершего, а берет ее старушка (информантами употреблялось характерное выражение "старейшая старушка") или вдова. Очевидно, что поминальная курица предназначается женщине, у которой уже не может быть детей. На вопрос, почему курицу не может взять молодая женщина, не было получено конкретного ответа: "На что ей? Молодые не берут, у нас всё старухи [курицу] принимают. Молодые уже [традиций] не соблюдают, другая вера пошла, стариков не слушают". Вопрос о том, может ли мужчина (дедушка) «поймать куря», вызывал недоумение у всех респондентов: "На что мужику в бабьи дела лезть? Это не положено. Не мужское дело. Женщина должна, старуха. А мужик ничё не понимает". "Курицу всегда старушка берет, молодым нельзя, мужчинам тоже не дают". "Курицу от покойника вдова должна брать. Старуха, у которой детей уже не будет".

Сугубо женское исполнение ритуала перекликается, например, с вятским обрядом троецыплятницы. Он представлял собой сакральную трапезу, во время которой готовилась и поедалась курица, имевшая три выводка цыплят. Участвовали в церемонии «одномужние» женщины. К разделыванию и приготовлению курицы допускались лишь честные вдовы и повивальные бабки. Колоть птицу приглашали мальчика-подростка (от восьми до четырнадцати лет). После трапезы «старейшая летами» вдова собирала кости троецыплятницы в чистый сосуд и, «с благословением» поставив его на голову, проносила по комнате; затем по очереди сосуд с костями носили на головах остальные участницы обряда. Останки курицы (перья, черепа, кости) аккуратно собирали, заворачивали в скатерть и опускали в реку либо закапывали в «чистом месте», где обычно никто не ходит. Присутствие мужчин строго запрещалось.
В "Ведомостях" 1848 г. был описан случай, якобы произошедший в Котельническом уезде Вятской губернии. В статье повествовалось, что во время обрядового действа с курицей-троецыплятницей любопытный мужчина спрятался в комнате и при попытке подсмотреть за женщинами, евшими курицу, ослеп .
"Подобные обычаи уходят своими корнями в глубокое прошлое. В 1739 г. в городе Хлынове (Вятке) консистория выявила обряд ритуального поедания «кур русских» и индеек в праздник Рождества Богородицы. Допрошенные в этой связи «посадские жены» показали, что «якобы в Рождества Пресвятые Богородицы надлежит им по обещаниям, при рождении младенцов, куретнице приносить и употреблять толко одними женами, а мужескому полу и девкам грех, и не годится им есть, и оставшиеся кости относят в воду, а перья и черепа також и закрывают в землю, а протчия показали: что бросают и в воду, якобы за святыя кости и перья и черепа почитали...» .

Данный обряд, несомненно, свидетельствует о том, что курица связана с женским началом и плодовитостью; «куриные» обрядовые трапезы направлены на деторождение, продолжение рода, увеличение приплода скота, хозяйственное изобилие. Поэтому, с одной стороны, запрещалось вторгаться мужчинам в сугубо женскую сферу «куриной» обрядности. С другой стороны, был строго определен социально-возрастной статус участниц церемонии: не допускались молодые незамужние девушки, а также женщины, состоявшие в повторном браке. При этом к исполнению одной из фаз обряда допускался мальчик, которому доверяли зарезать жертвенную курицу. Д.К.Зеленин, ссылаясь на работу Н.Ф.Сумцова («О свадебных обрядах, преимущественно русских», 1881), объясняет этот факт тем, что «мальчик считался символом чадородия».

Скорее всего, состав участников обряда регламентировался, исходя из представлений о репродуктивно-магических свойствах курицы-троецыплятницы. Очевидно, она символизировала предка — родового покровителя. Три выводка цыплят, произведенных на свет курицей, могли олицетворять три поколения — детей, внуков и правнуков, которые возможно увидеть человеку, если его жизнь будет долгой и полноценной. А дольше жить нельзя, потому что это станет «заеданием чужого века». На этом своеобразном «законе сохранения силы» и мироздании основана традиционная славянская магия. Исполнителями обряда троецыплятницы (также как и ритуала передачи курицы через гроб с покойником) были взрослые женщины или старушки, уже исполнившие свою основную социальную задачу, обеспечив непрерывность поколений. Мальчик-подросток, очевидно, воспринимался как символ продолжения жизни рода."